Александр Морэ - Во времена фараонов

• Название: Во времена фараонов
• Автор: Александр Морэ
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91896-121-6

Книга известного французского популяризатора науки А. Морэ представляет огромный интерес и для специалистов по Древнему Египту, и для тех, кто увлекается историей и культурой этой древней страны.

Хотя книга была написана почти сто лет назад, новейшие теории и открытия не обесценили труд ее автора.

Живо, образно, остро, иногда полемично А. Морэ рассказывает об истории многих современных ему открытий и теорий, о реставрации египетских храмов, происходившей на его глазах, о полулегендарном периоде истории Древнего Египта – времени первых династий, о религии египтян, их представлениях о жизни после смерти.

«Во времена фараонов» – первая книга из серии работ, посвященных Древнему Египту. Продолжает серию книга А. Морэ «Цари и боги Египта».

---

В начале Попечительства о древностях не было ни правильного бюджета, ни установленного штата; Мариетт пользовался правом собирать артели крестьян для раскопок и по мере надобности испрашивал кредит. Первые десять лет его управления не внесли значительного улучшения в судьбу памятников страны.

Чтобы узаконить существование Попечительства, Мариетт задумал основать музей в Каире и подверг систематическому расхищению местности Гизы, Саккара, Абидоса, Таниса, Саиса, «чтобы набрать памятников, побольше памятников». Когда музей был учрежден и снабжен редкими образцами, Мариетт получил возможность отдаться более научной работе. По настоянию европейских ученых Мариетт обратился к систематическим раскопкам и к изданию полного описания открытых памятников; он оборудовал мастерские в Эдфу, Дендера, Абидосе уже не для расхищения храмов в пользу музеев, а с целью извлечь из каждой местности все то, чего могла ожидать от нее наука. Смерть застигла его в 1881 г., в то время как он едва лишь успел взяться за эту вторую часть своей задачи, лишенный возможности отдаться ей целиком. Тем не менее, он оказал современному Египту громадную услугу, возбудив в нем интерес к охране его дивных античных сокровищ: «Не будь его, Египет долго продолжал бы еще уничтожать свои памятники и распродавать их по частям иностранцам, ничего не оставляя для себя; он заставил его сохранять их»[13].

Преемник Мариетта, Масперо, с 1881 по 1886 г. дал истинно научное направление Попечительству о древностях; успеху общества способствовало коренное преобразование современного Египта, последовавшее за оккупацией англичан. У Масперо хватило мужества заявить, что раскопки должны стоять на втором плане в ряду забот Попечительства; главная же цель – в основательной расчистке памятников, их сохранении и ознакомлении с ними; пора заменить поверхностное знание всесторонним методическим изучением и описанием в целом. С этого дня Попечительство о древностях осуществилось на деле.

Расчистка храмов велась уже правильно в Эдфу, Дендера, Абидосе; Масперо сосредоточил свои силы на строго определенном районе и обратился к одному из позднейших зданий – к луксорскому. Задача была нелегкая: храм, который ученые египетской экспедиции, Шампольон и Лепсиус, застали еще частью незастроенным, «уже лет тридцать как был покрыт домами». На севере две башни по сторонам входных ворот, первый двор и окружающие его портики были более чем наполовину скрыты под кучей лачуг; тридцать домов и восемьдесят шалашей опирались о колонны, лепились вдоль стен и давили архитравы тяжестью своих кирпичей; два минарета мечети Абу-эль-Хаггага господствовали над этим нечистоплотным целым. Под большой колоннадой, соединяющей северный двор с южным святилищем, – два дома кади Эсны и агента консульства. Часть западного фасада, обращенную к реке, заслоняют жандармские казармы, тюрьма, почта, правительственные склады, Дом Франции[14].

«За первым рядом лачуг раскинулся пустырь, заваленный обломками стен из утрамбованной земли и землянками, разбросанными группами по три, по четыре; между капителями колонн устроен загон для баранов и коз; голубятни из глины победоносно красуются на том, что уцелело от террас храма…»[15] Понадобились долгие формальности и значительные расходы, чтобы выселить водворившиеся в этом здании семьи.[16] Масперо преодолел все препятствия и сумел заинтересовать своим делом европейскую прессу; подписка, открытая «Journal des Debats» и «Times», дала 19000 франков.

Начатые работы облегчались содействием населения, которое поспешило удалить себах, послуживший превосходным удобрением; около 1893 г. после многих перерывов храм, наконец, был расчищен. Пришлось, однако же, отказаться от снесения мечети Абул-эль-Хаггага, которая и поныне загромождает северо-западную сторону первого двора.

Масперо уже вернулся во Францию (1887), когда был достигнут окончательный результат; его преемники – Гребо (1887–92), де Морган (1892–97), Лорэ (1897–99) – обратили свою деятельность на другие местности; но традиции упорных усилий, направленных на один, строго намеченный пункт, благополучно удержались. Даресси, уже заявивший себя работами в Луксоре, посвятил несколько кампаний удалению коптских домов из великолепного Мединет-Абу: с 1897 г. храм доступен во всех своих частях.[17]*

Расчистка Луксора и Мединет-Абу не обошлась без неизбежных крупных поправок: там и сям нужно было отстроить обвалившуюся стену, восстановить рельеф, соединяя разрозненные куски, укрепить несколько колонн, скрыть под архитравами или притолоками железные брусья, подпиравшие по способу Легрена расшатанные камни, причем ремонт оставался незаметным. Таковы текущие работы по поддержке, которые Попечительство скромно и с пользой выполнило в большей части храмов Верхнего и Нижнего Египта.

Совсем недавно оказалось нужным применить эти ремонтные работы в качестве предупредительных мер к группе храмов Филе, которые с 1902 г. в течение шести месяцев в году затопляет задержка вод асуанскими плотинами. Прежде чем подвергнуть испытанию искусственного затопления старый песчаник, уже тысячи лет лишенный воды, Масперо поручил одному из своих самых опытных инспекторов, А. Барсанти, основательно очистить храмы от малейших следов селитры, замазать все щели и укрепить незаметными скрепами все расшатанные и разрозненные камни. Когда все меры были приняты, спустили на остров Филе речные воды, и вода, пропитав эту почву и эти камни, из которых она была изгнана с незапамятных времен, затопила пропилеи большого храма до высоты капителей, ворвалась во двор и залила полы гипостиля и святилища. С тревожным любопытством ожидали последствий применения этого варварского способа; до сих пор не произошло ничего неблагоприятного, ни один камень не сдвинулся с места, и цементные скрепы, которыми Барсанти забронировал стены, остались целы. Надеются значительно продлить устойчивость храма; по уверениям оптимистов, такое ежегодное очищение для него спасительно.

Некоторые из храмов, от Филе до Вади-Хальфы, орошаются водами Нила. Масперо исчисляет в 600000 франков сумму, необходимую для того, чтобы временно оградить их от опасности. По правде сказать, никто не уверен в том, что периодическое затопление, которому их подвергают, не станет для них пагубным; но, во всяком случае, теперь Филе не угрожает никакая непосредственная опасность.[18]*

Опыт с Филе доказал, как хороши принятые Попечительством охранительные меры; но по мере расширения области завоеваний приходилось обеспечивать и ее охрану. Так ячейка, весьма примитивная, созданная Мариеттом, превратилась в перворазрядное общественное учреждение, нечто вроде «Министерства Древнего Египта». Сердце и голова этого организма продолжают находиться в Каирском музее (сперва в Булаке, а потом в Гизе). Туда переносят редкие или хрупкие экземпляры, которые было бы слишком рискованно оставлять на месте. Так, например, этой зимой, когда Навиль нашел нетронутую часовню богини Хатхор с божественной коровой, предметом культа, не решились оставить это сокровище в ущельях Дейр-эль-Бахри. Идол был положен в ящик, а часовня снесена с тем, чтобы восстановить то и другое в стенах музея.[19]

Однако в тех случаях, где это возможно, начинают охотнее оставлять памятники на месте: Легрен не тронул статуй в храме Птаха, и гробница Аменхотепа II была открыта для публики, уставленная всей погребальной утварью, какую нашел в ней Лорэ. Этому явно принадлежит будущее: было бы пустой мечтой рассчитывать собрать в Каире все статуи и все интересные документы, еще миллионами таящиеся в Египте; памятники эти будут гораздо красноречивее in situ, когда будет возможность обеспечить им полную сохранность и когда с развитием путей сообщения все местности станут легко доступны.*

Поэтому Попечительство вполне правильно принялось за децентрализацию: учреждены должности генеральных инспекторов для трех крупных областей – Саида, Файюма, Дельты[20]; Легрен и Куибелл руководят двумя независимыми друг от друга мастерскими со складами, в Карнаке и Саккара[21]. В их ведении сотни сторожей (гафиров), набранных из среды наиболее образованных туземцев, наблюдают за туристами и торговцами древностей и по вечерам запирают храмы и гробницы на ключ. Легко себе представить, каких расходов требует увеличивающееся число служащих[22], издержки на запоры памятников и возрастающая сложность работ. Поэтому помимо обычного своего дохода Попечительству нередко приходится прибегать к услугам Кредитного общества; с 1887 г. оно взимает сбор по 30 франков с туриста за посещение памятников;[23] оно разрешает раскопки частным лицам и обществам только в местах для этого подходящих и при условии дележа находками. Одним словом, в настоящее время весь Египет превратился в музей, находящийся под бдительным надзором. Хотя кража древностей и тайные раскопки все еще не редкость, но это уже далеко не тот систематический грабеж, который так пугал Мариетта. Местное правосудие научило воров, что всякое преступление по отношению к Древнему Египту карается денежной пеней, палочными ударами и годами каторжных работ так же строго, как преступления против современного общества.[24]