Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №3/2013

• Название: Альманах «Литературная Республика» №3/2013
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Драматургия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7949-0418-5

В номере:

Поэзия

Лидия Галочкина. Белая роза

Анатолий Генералов. Карусель

Проза

Татьяна Баталова. Куст шиповника

Евгенй Бузни. Привет, дружище!

Эссе, публицистика

Алла Валько. Сострадание

Вадим Максимов. Что такое человеконенавистнический тип государственности? Размышления о причинах его возникновения и существования

Сказки

Иван Борисов. Великодушие огня

Яков Быль. Колокольчик, что взгрустнулось?

и многое другое

---

Я исчезну…

Я исчезну…
Возможно, вернусь через тысячу лет,
В то мгновенье, когда обо мне навсегда позабудут.
И никто из живущих не сможет узнать силуэт
В полустертом рисунке… Почти не надеясь на чудо,
Обретаю свободу, расправив два белых крыла.
Не боясь высоты, оттолкнусь от поверхности крыши
И шагну в неизвестность, разбив за собой зеркала.
Поднимаясь над городом сонным всё выше и выше
Я лечу в никуда, и, однажды, растаю, как сон,
И останется эхом моя недопетая песня…
Только белое пёрышко ляжет на чью-то ладонь,
Как случайный подарок заоблачного поднебесья…

Простит ли нас земля

В нас нет уже давно ни совести, ни страха,
Мы в алчности своей страшнее всех зверей!
Мне кажется Земля, встряхнувшись, как собака,
Смахнёт однажды нас с поверхности своей…

И разлетимся мы, как капли, по Вселенной.
Возможно, кто-нибудь другой приют найдёт…
Сомнения гнетут, что все попытки тщетны:
Таких, как мы сейчас, – никто нигде не ждёт.

Ведь кто, по сути, мы – молекулярный хаос,
Но разума зерно в нас вложено творцом.
Попробуем сберечь хоть то, что нам досталось
От тех, кто жил до нас – от дедов и отцов.

Зачем сидеть и ждать каких-то катаклизмов —
Помочь самим себе и что-то изменить
Мы сможем лишь тогда, когда своею жизнью
Прощение Земли сумеем заслужить!

Воздух поэзии

В ночной прохладе, в шорохе листвы,
Боясь спугнуть нечаянным движеньем,
На площадях Есенинской Москвы
Ищу надежду, счастье, вдохновенье.
Москва щедра на россыпь новых рифм.
Они, как искры обжигая, светят.
Я – странник, я – искатель, пилигрим!
Я кровь Квассира пью, вдыхаю ветер.

Мелькают тени в лунном дефиле,
И россыпь звёзд дождём на мир прольётся,
А на вопрос: «Зачем мы на земле?»
Лишь только эхо гулко отзовётся.

Застынет воздух в ожиданье дня,
Ещё секунда, и развеет ветром
Всё, что к утру осталось от меня,
Но я вернусь, возможно, за ответом…

Не волшебница, но…

Я сбываю мечты по довольно умеренным ценам —
Задушевность улыбок и радостный блеск ваших глаз.
И всем сердцем за то, чтобы люди не строили стены
Из отточено колких в своём равнодушии фраз.

Я стираю, как пыль безразличие, злобу и зависть,
Счастья хрупкий росток защищаю от яростных гроз…
В моих силах не всё, но, поверьте, я честно стараюсь,
Чтобы в мире большом стало меньше прощаний и слёз.

Я совсем не волшебница… просто душою поэта
Я пишу о любви и о том, что волнует меня…
Может быть, мне удастся добавить немножечко цвета
В монотонность палитры обычного серого дня.

29 Шебаршина Наталья, Москва

* * *

Словно Феникс восстану из пепла,
Отряхну опаленные крылья.
Сброшу в пепел тоску и унынье,
Злые дни позабуду отныне.

Мне обид и невзгод полной мерой
Жизнь отмерила и одарила.
Ну, а счастье большое, земное,
Дать в придачу, как видно, забыла.

Вот и мыкаюсь, вот и плачу,
Свою душу вопросом терзая,
«Может ЗДЕСЬ мне даны испытанья,
Чтобы ТАМ удостоиться Рая?»

Знаю точно: восстану из пепла,
Отряхну опалённые крылья.
В прах развею тоску и унынье
В глубине нескончаемой сини.

Не убить, не сгубить моей Веры,
Что даёт мне надежду и силы.
Всё пройдёт, в том числе и плохое,
Так мне бабушка говорила.

В голубой прохладе утра
Растворилась ночь.
Вот проснулось наше чудо —
Маленькая дочь.

Снова солнышком весенним
Комната полна,
И стремительно за дверью
Скрылась тишина.
Радость, счастье и веселье
К нам вернулись вновь.
Наше маленькое чудо
Дарит всем любовь.
В голубой прохладе утра
Растворилась ночь.
Ах, как быстро подрастает
Маленькая дочь!

Женщина и кошка (Поль Верлен, перевод с французского)

Она играла на диване с кошкой,
Когда клонился день к закату.
Я замер в восхищении, глядя,
Как ручка белая, схватить пыталась лапку,
Кошачьей грацией пленя.

Своими острыми, как бритва коготками,
Блестящими оттенками агата,
Хватала кашка намертво шнурок,
Который ловко дёргала хозяйка,

Стараясь не сломать свой ноготок.
Четыре лапки, словно из фарфора,
Мелькали в воздухе и серебристый смех,
Коварный замысел скрывающий упорно,
Как брызги падал в белый, мягкий мех.
Вечерний свет струился в их окошко.

А кто из них резвее лапкой бьёт?
Как отличить, где женщина, где кошка?
И кто из них мурлычет, кто поёт?

Проза

01 Баталова Татьяна, Железнодорожный

Куст шиповника

Она была когда-то нежным и смешливым ребёнком, любящим маму и кусты смородины, и родной двор, и небо над высокими стройными соснами, растущими на поляне недалеко от дома. Она помнит с пяти лет себя и тот милый розовый дом рядом с лесом, двор с большим кустом дикого шиповника, свидетелями и участниками тех счастливых беззаботных дней её детства. Дни выплывали вместе с солнцем и не мелькали, как в калейдоскопе, а длились, и были просторными и глубокими с чистым и радостным небом, вмещая в себя сотни мелких и значительных дел, событий, восторгов, слёз и обид. Девочка росла и вместе с ней росла её душа. Она вмещала в себя все те глубокие накалы переживаний каждого нового дня, каждого нового разворота тельца цветка и сжатой в нём неудержимой властной силы жизни. Тысячи исследований были произведены в рельефах земли вокруг дома, в зелени цветника дворовой клумбы, в лепестковых дамских пальчиках и собачках с живыми следами дневного солнца. Команда исследователей состояла из девочек и мальчиков, живущих в двух подъездах четырёхэтажного кирпичного дома, которым было интересно друг с другом и с миром, блестевшим в тёмных лазах кустов и заборов. Тайна жила в тени кустов смородины, в запахе тёплой земли, в шорохе крыльев стрекоз и бабочек.

Она приникла к дому, к кустам, к солнечным пятнам на листьях и к жгучему любопытству искателей того таинственного, что влекло своей неизведанностью и загадкой живого. Желание выведать, узнать, постигнуть томило каждого из ребят, влекло на чердаки, на крыши сараев, как и в полымя трав и ягод, в волнующие запахи богатого царства леса.

Лес был молодой с пушистыми пихтами, ёлочками, берёзами. Под елями и пихтами вырастало много грибов, особенно липучих маслят, на светлых полянах было много земляники. Лились тёплые летние дожди, росли травы, расцветали душистыми метёлками, ароматными цветниками лесные светёлки. Ах, как сладко пахло травой после дождя!.. Непонятный тревожный покой лился в душу и замирал там восторгом перед щедростью жизни, любовью солнца и великой тайной звёздной ночи.

Незабываемый далёкий мир детства. Земля под твоими ногами и вселенная в твоих глазах и в сердце. Высокое небо зовёт в свои парящие потоки, и ты вместе со стрекозой взмываешь в прозрачную синеву и наслаждаешься тёплым солнцем и свободным дыханием полёта.

Ты растёшь. Тебе хочется ухватить, сжать в объятьях весь трепет ускользающего дня, весь трепещущий мир живого…

02 Бузни Евгений, Москва

Привет, дружище! (очерк)

Я познакомился с ним, когда мне была двадцать четыре года, то есть в 1964 году. Этот период жизни я вспоминаю, как один из самых счастливых. Это была другая эпоха. Тогда не было и в помине компьютеров, о мобильных телефонах не писали даже в фантастических романах, телевизоры только входили в квартиры. Люди чаще общались между собой вживую, а не с помощью интернета, как сегодня.

Я же находился в самой гуще комсомольской жизни, поскольку это было моей работой – в книготорге мне пришлось заниматься распространением и пропагандой книг с помощью общественных распространителей, которые вообще-то ничего за это не получали, но охотно выходили на книжные базары, выносили столики на набережную Ялты, весело продавали книги, организовывали у себя на предприятиях общественные книжные киоски, уговаривали сотрудников купить ту или иную книгу, рекомендуя тратить время и деньги на чтение, а не на пустые развлечения.

На должность заместителя директора книготорга я перешёл со штатной комсомольской работы и продолжал быть членом пленума горкома комсомола, председателем городского штаба комсомольского прожектора. Кроме того, я считал себя поэтом, входил в литературное объединение при городской «Курортной газете», в которой иногда помещали мои стихи и небольшие заметки. Так что друзей у меня было в нашем небольшом курортном городе Ялте великое множество, но ни один из них не мог бы назваться моим близким другом, к которому бы я заходил запросто домой, с которым советовался бы по важным для меня вопросам.