Юна Летц - Там, где растет синий

• Название: Там, где растет синий
• Автор: Юна Летц
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011

Если однажды вы попадете на остров, где жители выращивают дома из деревьев, пьют живительный сок haoma, устраивают кудесные вечера и гипертрофируют историю, значит, вы Там, где растет синий.

Берите лодку и вращайтесь в кругах, где нарядные экстраверты раздают сачки для идей, – так начнется ваше путешествие в самого себя. Не удивляйтесь, если по пути вы изобретёте религию, выпустите светлячков из замочных скважин и влюбитесь в девушку, которая выращивает слова, – возможно, вы находитесь внутри мысли… той самой главной мысли, что люди так отчаянно пытаются поймать.

---

– Пойдём туда скорей!

Корнебар находился на восточной стороне острова, там, где стоял в плетёной вазе из камней большой маяк из негасимого костра, там, где вода стучала о саму себя, а иногда происходило созвучие, вакуум, иногда вода соединялась со звуком, и получался тоже в некотором роде му шар (твёрдая музыка), только его нельзя было потрогать, был он не предмет, но ощущение. Впрочем, тут таких непредметов повсюду множество было.

Добрались они быстро (это же не океана берег, где по манграм продираться утомительно, это же озеро тут). Сэвен искал глазами, где мог быть бар, потому что вблизи никаких признаков сооружения не наблюдалось, он ощупал взглядом пространство старательно, но выискал в нём только гигантский баобаб, такой огромный и маневренный, что казалось: это заводик был по производству ветров и тут же – фирма по управлению облачностью.

– Вот мы пришли, – сказал хамернап, подойдя к гиганту вплотную.

– Бар в дереве?

– Я покажу.

Дерево было как перевёрнутый корень – именно таким и казалось. На этом его проблемы не заканчивались. Если обычно даже самые странные деревья состоят из твёрдого вещества и сока, то это было страннее всех, потому что оно было сухим и мгновенным – его форма постоянно менялась за счёт того, что вместо коры на нём росли шёпоты и шорохи.

Это были не страшные шорохи, не шорохи-декорация, а такие нежные, пушистые, как из детства, их можно было усиливать, закрывая глаза, – в голове они перемешивались с воспоминаниями и мягко обволакивали сознание, не как идея, но настраивая на общение и лад. Шорохи вились по спирали – были как древесная ось, но с функцией, относящейся ко всему живому. Это был натуральный броновский фон для мыслей.

Новые гости немного повпечатлялись тут, а затем оставили гиперствол на поверхности самого себя показывать и пошли по винтовой нарезке точно в корень. Сэвен шёл, продираясь мысленно сквозь груду придаточных предложений, которые вызревали у него в голове реакцией на увиденное, – шорохи запустили беседное настроение.

Стратег спустился с последней ступени и увидел, что внутри там был приятный полумрак, фонари, как везде, перепоны и статуи из глиняных чашек, через которые просачивался упрямо внешний тёплый свет, рисовал глобусные мотивы на столах, отображая на импровизированной карте из света-тени новые волшебные земли.

Через щели сюда проникали остаточные шёпоты, это была будто щекотка, отображённая в рисунке, – шёпоты вились уютно вдоль стен, изображая ковры. Везде были расставлены любимые хамернапами носочные деревья, разноцветные, разных форм, фонарей множество тут же горело, и щедро были развешены всюду картины, на которых представлены были разные этапы жизни этого самого дерева-корня: как оно родилось из особого предназначения семени и как потом стало баром. Внутри оказалось очень хорошо и приятно, это была не имитация уюта, но сам уют, укромная яма, в которую одиночество не высадится никогда – слишком мимо замысла.

Сэвен нашёл себе местечко у стойки, расселся, выдался и начал дегустацию живительных соков, не забывая обращать внимание на происходящее. Так было там весело, в корне, броны общались друг с другом активно, забористо, а помимо: кто-то танцевал, другой писал, третий прибор конструировал, но эти деятельные в основном за столиками сидели, а стойка была предназначена исключительно для разговоров. Вот и к Сэвену почти сразу подошли знакомиться, обнаружив, что он новенький. Подошёл парень в гипнотическом жилете и заговорил:

– Привет, ты из людей?

– Вроде того. Стратег.

– Ну надо же, это редкость у нас. А я вот родился тут, не в один момент, конечно, а постепенно, но всё равно я никогда не видел людей. Расскажи, они все такие, как ты и как мы? Длинные палки, к низу разделённые на две?!

– Да, только они менее плотные, что ли, броны как будто в среду втиснуты, сплошные, а люди как коллаж.

– И как же через них проходит энергия, если они не одним куском?

– Звуки – по костям. Жизненная сила – по каналам, которые у большинства забиты (курильщиков много). Вообще, силы мало там, зато есть любовь, она вот проходит без проблем, некоторые люди умеют любить.

– Умеют любить? Как это странно звучит. Люди думают, что любовь – это способность?

– Эм… А что это?

– Ха, ну и ну. Любовь, понятное дело, – это основа, оплот.

– Вы о любви к ближнему, да?

– Я о любви, которая выстраивает очертания Паредем, я о любви как пружинке, на которой вибрирует этот остров.

– Пружинка…

– Ой, я, кажется, забежал вперёд. Вам, видимо, ещё только предстоит увидеть Там… У вас была девушка на большой земле?

– Не знаю уже, я думал, что была, но никого ведь со мной нет здесь.

– Не расстраивайтесь, дружище, в Паредем это происходит быстро – соединение узлов.

– И качественно? – ухмыльнулся стратег.

– Только навсегда.

– Вечная любовь? Я всегда говорил, что строю её, но только с разными женщинами.

– Так не бывает, конечно.

Новый знакомый похлопал Сэвена по плечу, откланялся и пошёл прочь, а к нашему герою продолжили подсаживаться броны, они подходили и подходили, принося новые коктейли из корневина, они слушали его рассказы и старались ответить ему, когда он спрашивал. Иногда он задавал одни и те же вопросы, и ответы, как ни странно, были очень похожи, как будто броны присочинять не умели.

– Неужели вы не умеете присочинять? – спросил он у какого-то кудрявого, с которым они общались теперь.

– Мы только этим и занимаемся! – сказал тот, и оба рассмеялись.

Когда все новые и старые сорта корневина были перепробованы, Сэвен вышел на улицу, наполненный свежими редкими знаниями об окружающем. Он стоял там под огромным горящим небом и отдавал себе отчёт, что везде вокруг в воздухе витают идеи, и концентрация их запредельная, так и хочется ухватить парочку за хвост. Стратег потянулся рукой вверх, но ничего не поймал на голое воображение…

– Наживка хорошая, но практики нужно больше, – услышал он голос.

Сэвен повернулся и увидел, что рядом стоит один из тех колоритных бронов, у которых голова большая и ясная, как сам свет.

– Добрый вечер, а вы умеете их ловить?

– Это моя функция в некотором смысле – ловить их и ставить на место. Я Лон, мастер по починке интуиций.

– Я Сэвен, стратег, приятно познакомиться.

– Ваш какой дом?

– Пузатый, с равнозагнутыми деревьями, кодовое слово Altius.

– А у меня Fortius, выходит, что мы соседи! Я как знал. Очень рад.

– Вы домой сейчас? Могли бы вместе.

– Да-да, пойдёмте.

Они выстроились в линию горизонтальную каждый на своей стороне и пошли по тропинке твёрдой, продавленной из следа в следовость. Вечером тут звуки дёргались, как магнитные бомбочки, но это было не везде, а только в некоторых местах, где удавалось столкновение со звуком, а звук этот был разумный, насыщенный: мельтешит птица, растение пьёт из земли, потягивание дерева – готовится спать, округляются бутоны – скрежещет начало жизни, цветок выходит, шлёпает плавником рыба, кряхтит многоклеточный зверь (ищет сны). Сэвен прислушался и обнаружил стихийность, а раньше он этого не понимал.

– Такие разные звуки, и я услышал собой.

– Паредем открывается.

Он как будто стоял сейчас перед зеркалом собственной жизни, видел целиком всё, не желая понять, что он был: фигура или человек, а может, картина, тень или нерождённый ребёнок, король или инкубатор для энергии. «Мы всегда есть многое», – слышал он слова Допса. Перекатывался свет от луны к камню, и он чувствовал, как в нём заживляются раны, как он спасён внутренне этой раскованной красотой ночи.

Сэвену захотелось говорить.

– Лон, а расскажите об интуиции, что это?

– Знал бы я, – усмехнулся мастер.

– А много у вас заказов на починку?

– Когда как. Иногда броны тянут такую большую идею – создание новой парадигмы или флай, тогда интуиции от перенапряжения часто портятся угнетённые, и тогда я много чиню, а иногда, напротив, вот спокойный мир, и никто не ходит ко мне. Но и тогда я не коплю в себе, не изнашиваюсь от безделья – в пустые моменты я люблю кувыркаться на траве, так вот совершенствуюсь, сглаживаю резкие углы. Мастеру по интуициям надо стремиться уходить от углов и линий, стремиться к кругу: круг – это самое безопасное состояние материи.

Они шли через чащу, на руках у них висели проблесковые фонари, так что сбиться надо было ещё постараться, но они и не сбились, а, напротив, даже очень правильно пришли. Вечер слепил темнотой снаружи, а внутри него шевелилась зигота равнодающая: на поляне вздымалось в полный ракурс горящее огненное поле. Поляна светилась тысячами световых встряхиваний, это были как будто точки размазанные, сбежавшие с дверей скважины, танцующие свободу.

– Светлячки резвятся, – пояснил мастер по интуициям.

– Я никогда не видел такого…