Наталья Алмазова - Морфоз. Повесть белой лилии

• Название: Морфоз. Повесть белой лилии
• Автор: Наталья Алмазова
• Жанр: Русское современное

Мёртвые ангелы никогда не спят.

У них даже нет век, имён и сердца. Они… совершенны и чисты, как лепестки белоснежной лилии. Но совершенство обманчиво.

Путешествуя меж мирами в нескончаемом поиске Знаний, один такой безымянный скиталец оказывается на Земле. Не видя различий меж святостью и пороком, преступая духовные и мирские каноны с непринуждённой легкостью ребёнка, он отчаянно пытается разгадать тайну человеческой души. Прочесть замысловатую криптограмму, в которой блаженство и боль сливаются в едином экстатическом танце. Однако времени на поиск Ответа у него не так уж и много, ведь срезанные цветы, какими бы прекрасными они не были, неизбежно увядают. Познав же сокровенное таинство человеческой природы – простирающееся до безграничности бессмертие, он надеется отыскать сияющую тропу в Сознание самого Бога, дабы разоблачить Его Замысел, постичь собственное предназначение и обрести Вечность.

---

…Мигель прижимал пальцы левой ладони к губам, видимо, не веря глазам своим и в величайшем изумлении.

…Длинный расстёгнутый плащ чёрного цвета, из под которого виднелась белая рубашка простого, однако давно вышедшего из моды пошива. Классические со стрелками, брюки. Ремень с металлической пряжкой в виде довольно качественно выполненной головы дракона или змея. Ботинки с заострёнными носами и незаурядною вышивкой, кожаная сумка через плечо, так же исполненная в устаревшем стиле, с причудливым узором швов. Серебряный перстень с обсидианом на среднем пальце левой руки – неизменный магический амулет моего ученика. Глаза, волосы, губы: за секунду я рассмотрел и запечатлел все мельчайшие детали образа юноши. Будто он – фата-моргана, которая может в любой момент исчезнуть, не оставив и следа. Секундой же позже Мигель кинулся мне на шею, сжав в объятиях так, будто хотел меня задушить. Я стоял недвижно, опустив руки, ошеломлённый произошедшим. А он… рыдал. Смеялся… Говорил что-то невнятное на давно умерших обеззвученных языках… Но больше всего… больше всего меня поразили те чувства, что испытывал discipulus meus. Каждое ощущение ведь имеет свой неповторимый оттенок. Так вот, это был настоящий фейерверк красок! Из невнятных отрывочных высказываний юноши я понял, что он полагал, будто меня больше нет. Что всё закончилось так, как и должно было: Они пришли. Они наконец-то пришли – ведь я так ждал их! И увели за собой в свои мрачные ледяные чертоги. Сквозь тьму и холод до неизбежности. Слушая человеческий голос, перешедший на сбивчивый шёпот, я, осторожно сжав талию Мигеля своими ладонями, отстранил его от себя, однако руки молодого человека по-прежнему оставались лежать на моих плечах, вцепившись в них онемевшими подрагивающими пальцами, так, словно мой ученик, зная о моём пристрастии внезапно исчезать, хотел таким образом удержать меня. Удержать от падения в объятия Зыби своё потустороннее божество. Защитить от мертвящих лобзаний Небытия. И не отдавать больше никому и никогда. Даже Стражам – Хранителям Истин о сути вещей.

В мои глаза никто прежде так не смотрел. Это озадачивало и настораживало: что он, дитя Земли, мог видеть в их непрозрачной, бликующей, как металл, черноте? В очах моих было пусто и темно, будто в зеве высохшего колодца: я, как никто, знал свои глаза. Такие же, как и у многих адептов моего Храма. Но Мигелю, ему в этой немой непроглядной тьме виделось нечто большее. Меня обеспокоило то, что молодой маг приметил нечто, мне самому недоступное. Это было невозможно. Иррационально. Алогично. Неправильно. Он не мог видеть больше, чем мог я. Он человек. Он не способен. Да и что это за эфемерное «нечто», заставляющее моего ученика так глубоко всматриваться в безгласную стылую бездну?

Мне стало не по себе, и я отступил на шаг. Мои плечи выскользнули из тёплых людских ладоней. Мой juvenis discipulus в недоумении посмотрел на меня, заметив, как я переменился в лице. Он спросил, неужели я не рад его видеть. Я промолчал. И ненароком прочёл фрагмент мысли юноши. Что я мог сказать в ответ на это? Странный, неверный мираж людских устремлений… Нужны ли были слова? Разве только: «Это ни к чему, Мигель»… А затем, тихо уйти, – так я решил. – Растаяв, стать ветром, запутавшимся в его шёлковых волосах. Ветром, заплутавшим в паутине времён, затянувшей фрески древнего Собора.

Я знал, так будет лучше.

Глава XV Быть тем, кто не может забыться

…Короткая встреча с meus discipulus привела все фибры моей окоченевшей души в движение. Я хотел скорее забыть наше внезапное свидание, и всё с ним связанное. Забыть эти глаза, видящие во мне не отступника и предателя, но… Бога.

Уйдя в глубоко медитативное состояние, я застыл, подобно мраморному изваянию, на одной из пустынных крыш, вне зоны доступа жадных людских взоров, терзающих моё тело своим плотоядным любопытством. Я желал оказаться среди звёзд, в участливо ласковых объятиях бессчётных солнц, но обнаружил себя в совершенно неожиданных краях: Morati… Alma Mater. Моя… родина.

Мягко ступая по антрацитово-чёрному песку, я ощущал, как тихо он шуршит под моими ногами. Я был потрясён до неизъяснимости: слишком странным казалось творящееся вокруг. Даже не сам мой внезапный визит в некогда покинутые края ошеломил меня. Тревожило что-то ещё, но я никак не мог сообразить, что именно: многоликая стая эмоций вскружила мне голову. Однако чуть погодя я осознал, что было не так в моём сумеречном мире: тишина.

Я взглянул на звёзды. Прежде знакомых очертаний созвездий мой взор отыскать не сумел, да и вообще никаких созвездий: до горизонта, покрывая весь купол неба, раскинулась иссиня-чёрная тьма – лишённый текстуры и формы погребальный наряд. Меня затрясло будто от сильнейшего электрического разряда или холода. Я дрожал в суеверном ужасе, не слыша голосов ни светил, ни их сателлитов. Да и сама планета молчала, словно лишившись души. Ни одного элементала, ни единого существа я не ощущал – НИКОГО. Непостижимо… Невозможно!

«Этого просто не может быть!..» Но мой крик в отсутствии атмосферы был нем, как всё окружающее. Я опрометью бросился к своему Храму. Я бежал, непрерывно спотыкаясь. Ноги мои вязли в песке… Я забыл о перемещениях, я обо всём на свете позабыл…

Вот он… Tempulum meum[20]. Гагатовые стены оказались до основания раскрошены: в разрозненных останках угадать изначальные черты масштабного сооружения представлялось абсолютно невозможным. Только осколки и прах, лишённые былого величия. Я отшатнулся прочь, будто обжёгшись, от разбросанных истлевших камней. «Нет!..» Я кричал… На языке Земли, на всех её языках, которые помнил, путаясь в мыслях… Шепча на латыни обрывки несуществующих молитв. Из мёртвых языков мой ученик предпочитал именно этот за его благозвучность… Благозвучность отзвучавшего. Паническою дрожью свело все мои члены, будто в них были мышцы из живой плоти. Я не знал, сколько времени продлился приступ безумия и паники, ибо время для меня остановилось.

«Magister!.. Учитель!..» В отчаянии я принялся звать его словами и образами, до конца не веря в происходящее. На лице моём застыла маска ужаса и страдания: в зеркальных гранях каменных валунов я видел своё испуганное отражение.

Цитадель…

Не отрывая взор от некротического ландшафта развалин Храма, пятясь спиною, я начал отступать назад. Затем, сделав резкий разворот, бросился прочь, так быстро, как только умел. Я вёл себя, скорее, как человек, а не адепт тогда – Знания и Разум покинули меня, и лишь чувства, которыми я не мог управлять, владели моею душой. Я бежал, запинаясь и падая. Не знаю, как долго. Я бежал.

О, Священнейшая из Священных!.. О, великая Нерушимая Цитадель!.. Обитель воплощённого Бога!.. Её грандиозные врата на горизонте за горною грядою, наконец, открылись моему взору. Я стремился к ней так, как тонущий в океане к спасительной лодке. Достигнув, наконец, титанических врат, я замер на кратчайшее мгновение, а затем упал на колени, сложив руки в принятом жесте почитания, прислонив ребро левой ладони ко лбу. Меня трясло. Я рыдал. Но оставался недвижен в своей сакральной позе. Мне казалось, что минули несчётные века. Сколько прошло времени на самом деле, я утверждать затруднялся. В конце концов, я опустил руки, зарывшись ладонями в безжизненный и бездушный песок, похожий на каменноугольную крошку. Рассеянно и вместе с тем сосредоточенно я зачёрпывал его обеими руками и высыпал обратно, глядя на то, как чёрные крупицы струятся сквозь мои лилейно-белые пальцы. Вот и всё. Мне некуда было больше идти. Нечего бояться. Не о чём скорбеть.

…Передать, как я был ошеломлён, услышав голос, обратившийся ко мне сквозь эти поля безмолвия на ЗЕМНОМ языке, просто невозможно. О, этот голос… был тёмным и бархатным, если описывать его в цвете и текстуре. Он произнёс лишь одну фразу: «Теперь ты остался один. Твой путь превратился в точку. Видишь, каково это – быть тем, кто не может забыться? О такой ли Вечности ты мечтал?» Холод пронизал каждый мельчайший фрагмент моего тела и духа. Я медленно поднял глаза. И увидел… Его.

Он смотрел на меня Своим безразличным сверкающим ледяным взором. Но мне показалось, что в неохватной глубине кристальных очей едва различимою тенью затаилась печаль. Я не смел вымолвить и слова Ему в ответ, не отваживался оформить и мысли… Он… Тот, кто не должен был носить людского лица. Но обладал им. Лишённый голоса, но говорящий со мною. Развенчанный Творец, но всё же… кумир. Существо, мотивов которого я не понимал и не мог постигнуть, изо всех сил пытаясь.

Собрав последние силы и всю волю, всё так же стоя на коленях, я прижался бледной щекою к Его ногам, сжав в когтях своих онемевших пальцев полы Его траурно-чёрных одежд. И закрыл глаза. Над моим прежним миром, раскинув крылья подобно чудовищных размеров птице, простиралась Зыбь…

Я резко очнулся. Мои обсидиановые глаза молниеносно распахнулись, как после удара плетью.

Крыша. Бетон. Пламенеющее в закатном зареве небо. Что было со мною?