Юрий Дихтяр - Бродяги Хроноленда

• Название: Бродяги Хроноленда
• Автор: Юрий Дихтяр
• Жанр: Русское современное

Треш-панк-сюр-социальная сатира. Машина времени забрасывает героев в мир, созданный из лоскутов альтернативных вариантов истории. Динозавр-профессор, гламурный Гитлер. Мэнсон – маньяк и Мэнсон – музыкант, Чапаев и Джим Моррисон, амазонки, говорящий белк, Лермонтов и Че Гевара и много других исторических и не совсем героев. Кровь, кишки, юмор и любовь в одном флаконе. Ядрёная смесь.

---

Лита вдруг встала и посмотрела Максиму в глаза.

– Любишь? О чём ты? Разве мужчины умеют любить?

– А почему нет? – Удивился Макс.

– Потому, что мужчины – грязные животные, у которых только одно на уме – завладеть женщиной, унизить её, осквернить…. Разве не так?

Максим улыбнулся, протянул ей руку, но она отпрянула.

– Ты же хочешь меня? – спросила она резко.

– Если честно, то нет. Я же говорю, моя дочь – твоя ровесница. И жене я не изменяю. За двадцать три года ни разу. Никто не верит, но это так.

– Изменять – это как?

– Да, девочки, у вас тут всё запущено. Изменять – это спать с другой женщиной.

– Спать? Зачем с ней спать?

– Ну, не спать, то есть…а…, как бы это сказать. Поняла?

Лита кивнула.

– Так вот, я ни разу…

– Не ври! Ты специально мне это рассказываешь. Не верю!

– Твоё право. Присядь. Расскажи о себе.

В комнате напротив Зора целовалась с Мэнсоном. Рииль, которая имела полные права на Чарли, победив его в бою, увидела взгляды Зоры, и уступила ей свою добычу. Рииль достался румяный, конопатый водитель бронемашины.

Зора таяла в сильных, грубоватых объятиях Мэнсона. Он целовал её жадно – шею, плечи, губы, лицо. Руки его блуждали по телу девушки. Зора именно таким и представляла первого мужчину – хищным, грубым, нахрапистым самцом, желающим только одного. Без всяких прелюдий и лишних слов. Таким и должен быть мужчина. О таких мужчинах рассказывали наставницы, и предупреждали, что нужно закрыть все свои эмоции, и отдаться только телу. Самец может проникать куда угодно, только не в сердце.

Но поцелуи затянулись, дальше дело не шло. Мэнсон словно чего-то ждал, но это что-то никак не начиналось. Зору стало слегка напрягать и раздражать елозенье по телу. Она уже горела, она была готова, но Мэнсон продолжал ласки, не заходя дальше.

Зора оттолкнула его, посмотрела в глаза. Увидела во взгляде смесь растерянности, смущения и ещё что-то необъяснимое, словно смотришь в глаза готовящемуся к прыжку леопарду. Он попытался снова прижать её к себе, но она дала ему пощёчину и легла на кровать.

– Хватит, мне надоели твои ласки. Моя девушка делает это намного лучше, – сказала она. – Ты здесь не для этого. Мне нужен ребёнок. Приступай.

Мэнсон стоял, опустив руки, и рассматривал её исподлобья.

– Чего ты ждёшь? Я не собираюсь с тобой играть.

Рииль кричала, стонала, плакала и смеялась. Она теряла сознание и снова приходила в себя, чтобы опять провалиться в беспамятство. Солдатик творил чудеса. Недостаток опыта он компенсировал напором и несгибаемостью. Он до сих пор не мог поверить, что ему привалило такое счастье, и пытался получить сполна. На него не обращали внимания девушки. Дочь трактирщика Марта позволила себя поцеловать, и потом растрезвонила всем, что целуется он как медуза. Девчонки оглядывались и хихикали ему вслед. И вот сейчас в его руках была девушка, о которой могла мечтать обложка «Плэйбоя». И он мог делать с ней всё, что хотел. Что он и делал.

Лита и Максим разговаривали. Он сидел на полу, потягивая нектар из кубка, она лежала на кровати, на животе, болтая ногами.

Он рассказывал ей о себе, о жене, о друзьях, о дочке. Он даже не представлял, что его скучное бытие может быть кому-то интересно. Лита слушала, не перебивая, лишь иногда задавала вопросы.

Странно, мужчины оказались совсем не такими, какими их описывали старшие женщины. Она не знала своего отца, да и мать вряд ли узнала бы его, если бы увидела. Подростком Лита иногда пыталась представить себе, как выглядит отец, но воображение рисовало грязного, немытого, злобного человека. Сейчас ей хотелось, чтобы её родитель был похож на Максима. Чтобы он был такой же умный, спокойный и симпатичный. Сейчас она поняла, чего не хватало ей всю жизнь. Необъяснимое чувство потери, или скорее, не найденности, всегда было с ней. Теперь она поняла, чего ей не хватало. Отца.

Максим же увидел в Лите дочь. Не ту, отдалившуюся, не обращающую на него внимания, отвечающую на вопросы односложно и раздражённо. Он хотел, чтобы его дочь была такой, как Лита, чтобы слушала его, открыв рот, чтобы смеялась над его шутками, чтобы переспрашивала и смотрела в глаза.

Они совсем забыли, зачем они встретились. Отец и дочь когда-то давно потерялись, и вот встретились, и так много нужно сказать друг другу. Только родство душ, никакого зова плоти. Хотя, наверное, восхищение друг другом должно привести их к совсем иным отношениям, но не здесь и не сейчас.

– Играть? – улыбнулся Мэнсон. – почему бы и не поиграть? Что тебе нужно от меня? Тебе нужен ребёнок? Что, лесбийская любовь бесплодна?

– Как ты смеешь? – Зора вскочила на ноги, в руке блеснуло лезвие ножа. Вся её амуниция и одежда лежали на полу. – Червь, я сгною тебя за неповиновение. Грязное животное, ты перечишь мне? Ты грубишь мне? Тварь, тебя казнят завтра на площади!

– Успокойся, – Мэнсон был невозмутим, даже не бросил взгляд на оружие в руке девушки. – Я не могу дать тебе ребёнка. В этом весь секрет. Это, и только это, означали мои слова. Ты выбрала не того мужчину.

– Ты…ты…, у тебя не может быть детей?

– Да, но это не главная причина. Это совсем не причина.

– И что же за причина?

Рииль уснула. Она не чувствовала своё тело. От неё остался только сон, сон ни о чём. Такие сны не запоминаются, они ничего не означают. Они как полёт над полем, у которого нет конца и начала. Просто паришь без цели. Рииль спала. Рядом охранял её сон паренёк с всклокоченными кудрями и довольной идиотской улыбочкой. Он до сих пор не верил, что ему выпал такой выигрышный билет.

– Я сейчас вернусь, – сказала Лита, – я быстро.

Она встала, накинула на плечи шёлковую простынь, и вышла. В коридоре было пусто и тихо. Первый день праздника подходил к концу. Ни одна женщина Амазии не осталась без внимания. Все получили своё, даже самая нищая или некрасивая имела равные права со всеми и получила то, чего ждала весь год. Туалет был на улице с тыльной стороны храма. Лита сначала запуталась в бесчисленных коридорах, но потом выбралась всё-таки в залитый лунным светом дворик с фонтаном и дурманяще пахнущими по ночам цветущими кустами.

Чарли схватил Зору за руку, держащую нож, и резко вывернул так, что лопнули сухожилия, кисть повисла безвольной перчаткой. От боли девушка на секунду потеряла сознание. Даже кричать не мыло сил. Но Чарли не мог рисковать. Кулаком он ударил её в шею, сокрушая хрящи и ломая трахею. Девушка упала, изо рта толчками выхаркивалась кровь, она пыталась вдохнуть, но это было уже просто невозможно. Мэнсон сел перед ней на корточки, всматриваясь в удивление и ужас, застывшие в её зрачках.

– Да, вот та причина, по которой ты не можешь иметь детей. От меня. Да и теперь вообще. Передавай там привет девчонкам. Там меня многие знают.

Он наклонился, поцеловал её в окровавленный мёртвый рот, и стал похож на вампира после трапезы.

– Сучка, – он плюнул на тело, подобрал нож, укутался в шёлковую простыню. Выглянул в коридор. Прокрался к соседней комнате. Резко распахнул дверь, готовясь к схватке, но увидел только сидящего на полу Максима с кубком в руке.

– Давай, за мной! – скомандовал Чарли. – Быстро! Ты не помнишь, где водитель? В какой комнате? Бронемашина стоит почти у входа. Нужно мотать отсюда!

Глава десятая. Побег

Павел вошёл в Дом Культуры, поднялся по широкой мраморной лестнице, приоткрыл дверь в зал, протиснулся тихо, чтобы не мешать никому. По подиуму шли женщины в спецовках. Оранжевые жилетки дорожных работников, монтажные каски, спецовочные костюмы, комбинезоны с карманами для гаечных ключей. Всё это было украшено вышивками, аппликациями и стразами.

Сидящие в зале активно хлопали в ладоши, некоторые делали зарисовки в блокнотиках, фотографы, не переставая, слепили вспышками. Мишель сидел на первом ряду в составе жюри. Завернувшись в мантию и надвинув на лоб берет, Нострадамус дремал.

Павел решил дождаться окончания представления, тем более, что некоторые девушки были симпатичные, да и наряды удивляли своей нелепостью. Наряды были откровенно Haute Couture, разработанные специально для недели высокой моды. Лучшие модельеры Марсельской чулочно-носочной фабрики, Леонского обувного кооператива, Тулузского комбината нижнего белья и, конечно, Парижская трикотажка, проводящая неделю высокой моды были на высоте.

Когда всё это безобразие завершилось, Павел добрался до Мишеля, пробившись сквозь толпу. Мишель радостно обнял приятеля. И даже согласился покинуть Дом Культуры, проигнорировав банкет.

– Жаль, конечно. Обещали гуляш с гречневой кашей и пиво. Ну, да уж ладно, ради тебя, Паша, я готов отказаться даже от такого лакомства.

Они вышли на улицу. После душного, пропахшего гуталином и портянками, вестибюля, сразу задышалось легче. Нострадамус предложил зайти в «Ротонду», на что Павел сказал, что пить за победу коммунизма он не будет и поведал о конфликте с пролетариями.