Игорь Козлов - По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года

• Название: По следам «Турецкого гамбита», или Русская «полупобеда» 1878 года
• Автор: Игорь Козлов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-480-00325-3

«По следам “турецкого гамбита”» – это путь от загадок «возни» русской армии под Плевной до абсурда ее «стояния» у распахнутых ворот Константинополя в ходе Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Это путь, ведущий к пониманию той «необычной смеси самомнения и идеализма», которой отличалась внешняя политика трех последних российских императоров и которая в конечном счете привела Российскую империю к началу трагедии – августу 1914 г.

---

Зелено Древо и позиции на Шипке Непокойчицкий осмотрел 17 (29) августа и в этот же день сообщил главнокомандующему, что «неприятель в течение трех дней не беспокоит». «Не отодвигает ли он часть войск на другой пункт, – предположил начальник штаба, – быть может, в Плевну…»[258]. Страхи по поводу возможности соединения войск Сулеймана-паши и плевненского гарнизона, похоже, как страшный сон, преследовали Непокойчицкого. Предположения же Радецкого, высказанные в тот же день в письме к Шаховскому, оказались гораздо более точными:

«Армия Сулеймана-паши по всем признакам понемногу стала трогаться в направлении к юго-западу, оставив против Шипки небольшое число войск, воздвигнув несколько новых батарей для обороны своих позиций»[259].

И действительно, в это время свои основные силы, резко поредевшие в ходе шестидневных боев, Сулейман-паша отводил к Казанлыку.

Утром 18 (30) августа Непокойчицкий собрал в Габрово совещание. Его итоги он в этот же день телеграммой донес главнокомандующему: «По совещанию с Радецким при видимом бездействии и, вероятно, уменьшении неприятеля у Шипки необходимо обратить все силы на Плевну… Развязка у Плевны есть главный наш вопрос. Тогда руки будут нам развязаны»[260].

И с этим мнением главнокомандующий сразу же согласился, хотя еще три дня назад с энтузиазмом воспринял предложения Радецкого и Шаховского об организации фланговых ударов по войскам Сулеймана-паши.

Что получалось? Довольно значительная русская группировка у Балкан, вместо того чтобы воспользоваться ослабленностью противника и ударить по нему свежими силами с целью полного разгрома, разворачивается и начинает выдвигаться для атаки другого турецкого отряда, уже хорошо укрепившегося и находящегося в постоянной готовности к отражению новых русских ударов. Удивительно?! Вы можете себе представить, чтобы командование Красной армии, измотав силы вермахта в оборонительных боях на Курской дуге летом 1943 г., вместо ответного контрудара взяло да и перебросило бы приготовленные для этого свежие силы куда-нибудь в другое место? И там стало бы наступать…

Непокойчицкий заблуждался: это не Плевна «связывала» руки русской армии, а ее командование приковало себя к этой точке на карте, напрочь растеряв способность принятия иных, более эффективных вариантов действий.

Не исключено, что волю к наступлению парализовали последние, опять же преувеличенные, данные о противнике. 13 (25) августа Радецкий из показаний пленного турецкого солдата узнал, что Сулейман-паша располагает 100 батальонами, а 17 (29) августа казачий разъезд, посланный к Зелено Древо, умудрился насчитать там до 15 тысяч турок[261]. Вполне возможно, что, принимая решение об отказе от флангового удара по Сулейману, Непокойчицкий с Радецким ориентировались именно на эти неверные данные. И если это так, то уже в который раз точную информацию полковника Артамонова о турецких силах постигла незавидная судьба.

Вновь вернемся к Сулейману-паше. Отведя основные силы к Казанлыку, он серьезно задумался над дальнейшей судьбой своей обескровленной армии. Потери были огромны, солдаты – измотаны, а боевой дух – далеко не на высоте. В своем донесении от 12 (24) августа Сулейман-паша просил сераскериат (военное министерство) скорейшей присылки укомплектования и 16 свежих батальонов[262]. Из текста послания следовало, что Сулейман более всего опасался начала русского контрнаступления на его резко ослабленные батальоны. В канцелярии султана это сразу же поняли и от лица своего повелителя выразили военному министру крайнюю озабоченность по этому поводу: «…если бы неприятель, узнав недостаток наших сил… перешел в наступление… то нет никакого сомнения, что исход этого наступления был бы для нас самый неблагоприятный»[263].

Именно в тот момент, когда русские генералы вознамерились осуществить фланговые удары по войскам Сулеймана, в Константинополе приняли решение отвлечь их от подобных замыслов и сей почин приурочили ко дню рождения султана – 15 (27) августа. Именно в этот день Осману-паше и Мехмеду-Али-паше были направлены предписания «произвести со стороны их отрядов небольшие наступления для того, чтобы оттянуть часть сил неприятеля от Шипки»[264]. Как видим, ни о каком концентрическом наступлении с целью нанесения поражения русским речь здесь не идет. Задача ставится гораздо скромнее – только оттянуть их силы с Шипки и тем самым помочь Сулейману-паше пробиться через перевал на Габрово.

Мистификации Пелишата и взятие Ловчи

Что касается Османа-паши, то он, без сомнений, прекрасно понимал бесперспективность в создавшихся условиях каких-либо серьезных наступательных действий со своей стороны. Для этого, как он считал, у него было слишком мало сил, отсутствовал обоз, а количество русских войск вокруг Плевны представлялось весьма угрожающим. Поэтому он отклонил просьбу Сулеймана-паши поддержать его атакой от Ловчи на Сельви и Габрово. При таком развитии событий Осман-паша значительно отрывался бы от столь удачного для него плевненского лагеря. Его войска оказывались бы перед перспективой изнуряющих переходов под палящим августовским солнцем и открытых полевых столкновений с русскими, в которых последние имели бы явные преимущества в маневренности и огневой мощи за счет превосходства в кавалерии и артиллерии. Не стоит недооценивать и глубоко неприязненные отношения между этими двумя турецкими генералами. В результате руководитель плевненской обороны поступил иначе. Он организовал именно «небольшое наступление» и тоже приурочил его…

19 (31) августа, в годовщину восшествия на престол султана Абдул-Гамида, с 19 батальонами, 3 батареями и почти всей кавалерией Осман-паша предпринял атаку против частей IV корпуса, располагавшихся на левом фланге Западного отряда. Турки были отбиты на линии деревень Пелишат – Сгаловец (Сгалевиц) и отступили обратно в Плевну. Несмотря на то что большинство турецких офицеров сочли вылазку неудачной, сам Осман остался доволен итогами своей, как впоследствии написал Херберт, «…не более чем рекогносцировки»[265]. В начале декабря 1877 г. уже плененный Осман-паши признавался Николаю Николаевичу в том, что он «желал произвести простую рекогносцировку», однако она «обратилась в серьезную атаку, для продолжения которой у меня не было достаточно сил…»[266].

Впрочем, возможно, что Осман предпочел бы вовсе не выходить из Плевны. Однако он вынужден был подчиниться и продемонстрировать верноподданническое рвение, названное впоследствии удачной рекогносцировкой. Потеряв 300 человек убитыми и 1000 ранеными, турецкий отряд не был разгромлен и, никем не преследуемый, в полном порядке вернулся в Плевну.

Хотел того Осман или нет, но своим скоротечным выходом из Плевны он, по сути, достигал того же, к чему стремился в июле Гурко, постоянно маневрировавший за Балканами. Отступая в бою, Осман наступал психологически. Как и Гурко, он добивался главного – не терял инициативы и поддерживал иллюзию противника о значительности своих сил и об их опасном наступательном потенциале. Именно к такому пониманию склонялся в своих воспоминаниях Херберт, когда писал, что «сила колонны», атаковавшая русских, «говорила против того, за что она себя выдавала»[267]. Вспомним – 60, 80 тысяч!.. Именно так к концу августа оценивал силы противника в Плевне Зотов, доведя численность турецкой артиллерии аж до 120–150 орудий. Вылазка же Османа, по Зотову, как раз и «представила неоспоримые доказательства присутствия в Плевне больших неприятельских сил…».

Надо было заманивать турок, отсекать от Плевны или на их плечах ворваться в город, сокрушался Игнатьев, узнав о турецкой вылазке[268]. Но Осман-паша был слишком умен, чтобы дать себя завлечь. Турецкие атаки начались около 8 утра, а в 14 часов Осман уже решил прекратить бой. Н.В. Скрицкий верно отмечает, что русское командование преувеличило возможности турецкого наступления. Однако он опять идет на поводу у Игнатьева, утверждая, что Зотов «не решился использовать в наступлении части 9-го корпуса», движение которых во фланг «наступающим туркам могло привести к гибели части гарнизона Плевны и пленению наиболее энергичного и способного турецкого генерала»[269]. Насколько справедливы подобные упреки?

Передовая позиция у Пелишата (люнет) была занята всего двумя ротами 62-го Суздальского полка. Она не была достаточно укреплена, так как ее не предполагалось упорно оборонять. Сильная укрепленная позиция для всего IV корпуса была оборудована за деревней Парадим. Именно сюда генерал Зотов предполагал стянуть силы корпуса, если бы он подвергся атаке превосходящих сил противника из Плевны.

Узнав о начале атак на передовую позицию у Пелишата, Зотов рассуждал примерно так: это могло быть как началом наступления крупных турецких сил, так всего лишь демонстрацией с целью отвлечь внимание от главного удара – на позиции IX корпуса или по частям румынской армии, переправлявшимся в то время у Карабии. И как писал Куропаткин, «полученные незадолго до того генералом Зотовым сведения подтверждали подобное предположение»[270]. Поэтому до окончательного прояснения обстановки Зотов решил не менять расположение как IX корпуса, прикрывавшего путь на Булгарени, так и одной румынской дивизии, охранявшей никопольское направление.