Андрей Кокошкин - Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности

• Название: Политико-военные и военно-стратегические проблемы национальной безопасности России и международной безопасности
• Автор: Андрей Кокошкин
• Жанр: Политика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-1068-1

В книге академика РАН А. А. Кокошина, 6-го секретаря Совета Безопасности Российской Федерации, занимавшего также посты первого заместителя министра обороны Российской Федерации, секретаря Совета обороны Российской Федерации, рассматриваются ряд политико-военных и военно-стратегических проблем национальной безопасности России. В их числе – концептуальные вопросы взаимоотношений между политикой и военной стратегией, долгосрочные проблемы обеспечения стратегической стабильности, оценка тенденций в развитии сил и средств общего назначения, вопросы неядерного (предьядерного) сдерживания в оборонной политике России и др.

Для студентов, аспирантов и преподавателей гражданских и военных вузов, а также для всех интересующихся политико-военной и военно-стратегической проблематикой.

---

На основании таких рассуждений делается вывод: «Следовательно, формула “война – продолжение политики” настолько деформирована реальностями ядерного века, что, в сущности, в содержательном и функциональном отношении она оказывается непригодной для понимания того, что принято называть ракетно-ядерной войной» (Там же).

Аналогичные мысли высказывали и военные теоретики, также работавшие в Институте военной истории Минобороны СССР, Ю.Я. Киршин, В.М. Попов, Р.А. Савушкин: «Современное оружие по своей разрушительности объективно переросло целесообразность его использования для достижения агрессором политических целей» (Киршин Ю.Я., Попов В.М., Савушкин Р.А. Политическое содержание современных войн. М.: Наука, 1987. С. 35). Большинство участников в развернувшейся на страницах журнала «Международная жизнь» дискуссии в целом поддержали изложенную выше точку зрения, что ракетно-ядерную войну нельзя считать войной в традиционном смысле этого слова.

С несколько иных позиций выступил кандидат исторических наук Н. Грачев: «Само ракетно-ядерное оружие создано, накаливается и совершенствуется по заказу политиков, оно есть выражение вполне осознанной политики. Политика решала и будет решать вопрос о применении или неприменении ядерного оружия. Агрессивные силы США уже не один десяток раз хотели применить ядерное оружие против СССР и других стран. И чего-либо принципиального, отчего это оружие перестало бы быть орудием войны, не произошло. Не лишает политического содержания ракетно-ядерную войну и ее случайное, из-за технического сбоя, начало, ибо в самой этой случайности повинна все-таки политика, готовившая войну. Тем более, что ответные меры в этой непреднамеренно начавшейся войне уже не будут случайностью. И вопрос об их применении будет решаться политическим руководством» (Грачев Н. О ракетно-ядерной войне и ее последствиях //Международная жизнь. 1988. № 1. С. 103).

Полемизируя с Н. Грачевым, известный военный историк Д.М. Проэктор писал, что «при наличии даже минимума здравого смысла никто практически не сможет использовать ядерные вооружения для войны и победы». Д.М. Проэктор при этом подчеркивал политическую роль ядерного оружия. Оно «становится скорее, так сказать, политическим оружием, выходя за рамки традиционного средства войны. Оружие прошлого – это прежде всего средство войны и лишь потом – средство непрямых действий. А новейшее оружие – наоборот. Оно в первую очередь средство непрямых действий и лишь потом, в самом крайнем и почти немыслимом случае, – средство войны» (Проэктор Д.М. О политике, Клаузевице и победе в ядерной войне // Международная жизнь. 1988. № 1. С. 88).

Грань, отделяющую политику от ядерного конфликта, который нельзя считать продолжением политики, данный автор определил следующим образом: «…процессы международно-политической борьбы, роста политической напряженности, подготовки к войне, даже движение к ней – все это политика. Совершенно иное состояние – это ядерная война, которую невозможно признать политикой, ибо она не обладает ни одним из ее признаков. Она уже никакая не политика» (Там же).

Д.М. Проэктор справедливо обратил внимание на роль формулы Клаузевица применительно к ограниченным войнам: «Если говорить о небольших, ограниченных, или локальных, войнах в тех или иных районах мира (вне противостояния Восток-Запад), которые ведутся обычными средствами, то здесь, вероятно, мысли Клаузевица о войне как политике, сменившей перо на меч, по-прежнему находят свое подтверждение… Хотя при внимательном рассмотрении возможности силового решения политических проблем неуклонно уменьшаются и здесь» (Там же).

98

В такой войне могут, в частности, ставиться ограниченные политические и военные задачи по уничтожению объектов другой стороны, на которых ведется разработка ядерного оружия (и других видов оружия массового поражения – химического, биологического) и средств его доставки, по «обезглавливанию» системы либо государственного, либо военного управления, поражению определенных наиболее ценных объектов, сил и средств общего назначения. Такая война ядерного государства против неядерного представляется вполне «мыслимой» при определенных условиях, поскольку ядерное государство в этом случае не рассчитывает на ответный удар возмездия со стороны неядерного государства.

99

Выступая в МГУ им. М.В. Ломоносова 8 декабря 2002 г., Президент России В.В. Путин сказал: «Известно, что война – это “продолжение политики”, только иными средствами. Международные террористы, чем бы они ни прикрывались, также ведут борьбу за политические и экономические рычаги влияния в мире. Именно это является их целью. Ими движут не эфемерные, а вполне конкретные цели. Сегодняшние террористы пристально высматривают для себя цели и прицельно бьют по ним. Бьют по объектам и моделям цивилизованного экономического и социального развития» (Выступление Президента Российской Федерации В.В. Путина на VI съезде Союза ректоров России 8 декабря 2002 г. Официальное интернет-представительство Президента РФ, 2002. URL: press offt PRESIDENTKREMLIN.RU).

100

В ряде случаев и он как феномен современной цивилизации может жить сравнительно автономной жизнью, как не раз в истории война начинала при определенных условиях эмансипироваться от политики, породившей войну, и жить относительно автономной жизнью.

101

Так называемая война с терроризмом – термин, являющийся продуктом публичной политики. Он носит лозунговый характер. Но природа лозунговости такова, что она прямо воздействует и на механизмы и процессы стратегического управления – помимо воли тех, кто запустил в оборот лозунг или термин.

102

Клаузевиц К. О войне. М.: Воениздат, 1937. Т. 1. С. 209–210.

103

Там же. С. 188.

104

Там же.

105

Организация руководства включает прежде всего нормативноправовую базу, регулирующую все вопросы деятельности вооруженных сил в мирное и военное время, их развития, удовлетворения их потребностей, а также систему органов, занимающихся управлением и организацией их работы. Остановимся на том, что сегодня в принципе следует понимать под системой управления.

Слово «система» приобрело такие значения, как «порядок», «устройство», «метод», «план». Понятие «систематизированное» противоположно понятию «хаотичное». Но в широком понимании система – это организованное сложное единство, совокупность предметов или частей, образующих комплексное единое целое.

106

Стоимость систем вооружения постоянно возрастает. К началу XXI в. она достигла огромных величин. Так, по ряду оценок, стоимость одного крупнотоннажного ударного авианосца США составляет 6 млрд долл., многоцелевой атомной подводной лодки типа «Си Вулф» – 3 млрд долл., стратегического бомбардировщика (на основе технологии «Стеле») Б-2 – 1 млрд долл.

107

При произведении изменений в системах управления, направленных на повышение их эффективности, необходимо постоянно иметь в виду и возможные негативные последствия таких изменений. Одним из важнейших, практически невидимых извне параметров системы управления является институционная память организации. Для нашей страны с ее специфическими историческими традициями она особенно ценна. Во-первых, значительно меньшая часть вопросов деятельности организации отражается в нормативных документах, памятных записках, протоколах и т. п.; во-вторых, доля документов секретных и совершенно секретных в отечественной системе стратегического управления традиционно намного выше, чем в подавляющем большинстве стран Запада (с далеко не всегда обоснованной засекреченностью), а документы с грифом имеют ограниченное хождение и внутри организации, существенно сужая число носителей институционной памяти.

Носителями институционной памяти являются прежде всего высоко информированные и профессиональные работники ряда звеньев аппарата таких органов, как Совет обороны или Совет Безопасности, ряд подразделений Минобороны (включая, разумеется, Генеральный штаб и такие его подразделения, как Главное оперативное управление, Главное разведывательное управление, Главное организационно-мобилизационное управление и др.).

108

К числу таких по-настоящему мужественных, глубоко ответственных перед страной, народом, армией людей можно, например, отнести Маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского. Незадолго до начала Великой Отечественной войны он был освобожден из заключения, где находился в числе многих тысяч других безвинно осужденных командиров Красной Армии. Войну Рокоссовский встретил командиром одного из механизированных корпусов.