Иван Оруженосцев - Жизнь как бой

• Название: Жизнь как бой
• Автор: Иван Оруженосцев
• Жанр: Русское современное

Тадеуш Касьянов – один из «отцов основателей» российского рукопашного боя. Люди, далёкие от боевых искусств узнали его после фильма «Пираты ХХ века».

Примерно за пятнадцать лет до появления того фильма Тад Касьянов, тогда мастер спорта по боксу, стал учеником первого (ныне уже почти «легендарного») российского мастера каратэ-до Алексея Штурмина. Созданная этими двумя людьми Школа «Сен’э» существует в России уже почти сорок лет.

Будучи старшим тренером МВО по рукопашному бою, Касьянов пытался организовать Центр по подготовке армейских инструкторов рукопашного боя и других силовых структур на базе СКА-13 МВО в Лефортово. Но дело шло трудно, генералов трудно было переубедить готовить настоящих бойцов, а не пушечное мясо. Но возникла Всесоюзная федерация, которая превратилась во Всероссийскую. Несколько лет подряд спортсмены из этой школы завоевывали титул Чемпиона России по рукопашному бою, традиционному каратэ.

---

В общем, служить Тад начал как бравый солдат Швейк, только тот – драться не умел, да и не издевались над Швейком, как в нашей армии над новобранцами. Он попал в Латвию, в курортный город Цесис, на аэродром стратегических бомбардировщиков. В бане, куда их привели помыться после дороги, лежал лёд. Давали две шайки теплой воды, это в Латвии-то, где копни пол лопаты в землю и выступит вода. Сначала надо было снять рубашку и помыть голову и туловище, затем, надев гимнастерку, мыть ноги и все прочее. Выйдя в предбанник, Тад застал одного из сержантов, примеряющего его джемпер.

– Слушай, парень,– сказал ему Тад,– положи на место, это не твое.

– Ты, салага, как со мной разговариваешь?– возмутился сержант,– да ты знаешь, что мы с тобой сделаем?

– Да ничего не сделаете,– ответил Тад,– вот видишь табуретку, все восемь углов в твою башку влетят. Я тебе сказал положи джемпер, а то в харю получишь.

Рядом возмущенно зашумели «старики»:

– Ну, ты сегодня вечером дождешься, москвич паскудный.

Тад сделал им жест, показывающий, что видел всех их в гробу в белых тапочках, и отобрал у них свою гражданскую одежду, решив, что лучше порвет, порежет ее, но этим козлам не отдаст. Так же поступили и остальные москвичи, их было шестнадцать.

Вечером в казарму, переделанную из коровника, холодную и неуютную, нагрянули «старики». Разговор начался с правокачания. Старослужащие никак не могли объяснить новеньким, чем они лучше и почему «зелень» должна их слушать. Тад и еще два москвича, борзых говорильщика, разбивали все доводы «стариков», а когда Тад сказал, что прошел и детдом, и сходняки, и по «фене» сказал несколько слов, прибавив сюда, что он Мастер спорта по боксу, то «старики» стали как-то неуверенно переминаться с ноги на ногу, а в голосе у них появилось козлячье блеяние.

Но проверить Тада все-таки решили, выставив против него здоровенного хохла-ефрейтора Старостенко, весившего 96 кг, Тад в то время весил 71 кг. Чувствовал он себя превосходно, что поддерживалось внутренней злостью, которую Тад скрывал. Надели перчатки и договорились работать как обычно: 3 раунда по 3 минуты и «стоп», если кто не выдержит.

Начался первый раунд, Тад был прекрасно подготовлен к самому жестокому бою. Секунд 10—15 дав ефрейтору помахать по воздуху руками, Тад быстро нанес с прыжка несколько жестких ударов по корпусу с переводом на голову. Ефрейтор, как говорится в боксе, «поплыл»– нокдаун. Оптимизма в фигуре «старика» поубавилось, он ни одного раза не попал по Тадеушу, затихли и другие «старики». Второй раунд Тад начал покровительственно и обидно для «стариков» улыбаясь, вдруг резко нырнув под руку Старостенко, двумя апперкотами по печени и левым боковым хуком отправил ефрейтора на пол.

Тут уж загудели все:

– Хватит, и так все ясно!

Но ефрейтор, желая «сохранить лицо» и еще на что-то надеясь, надо отдать ему должное, все-таки решил продолжать бой. Тад в буквальном смысле слова издевался над ним, жестоко избивая, с благодарностью при этом вспоминая своих учителей и «Крылышки». В третьем раунде, отбив ефрейтору печень и сбив дыхание, Тад его буквально «расстреливал» образцово-показательным способом, чтоб остальным неповадно было. Новобранцы визжали от восторга и, когда бой закончился, бросились качать москвича.

Вот так, личным примером уничтожался ложный авторитет старослужащих и дедовщина. «Старики» ушли из казармы хмурые, а на следующее утро Тад доказал своему ротному – спесивому эстонцу, что бегает много лучше его. Дистанция была 7 км по аэродрому в сапогах при двадцатиградусном морозе, очень редком для Латвии, Тад пришел в казарму первым. Однако отношения с командованием батальона не сложились. Тад через пару дней ушел в самоволку, а там, убегая от патрулей, дал в рожу догонявшему его ретивому солдату и все равно ушел, но это каким-то образом стало известно командиру, ведь такой бегун был в части один. Офицер вызвал Тада на разговор по душам.

Тад выслушал его, дав потом понять командиру, что тот не его духовный отец, культурно послал его далеко и, повернувшись, вышел. Судьба Тада в этой части была решена. Он плохо влиял на других новобранцев, и его было решено перевести в личную охрану военного коменданта Риги, полковника Хотяшева.

В обязанности роты Хотяшева входило патрулирование улиц столицы Латвии и охрана гауптвахты на Комсомольской набережной – бывшей политической тюрьмы, где сидели Калинин и Крупская. Потом в этих камерах пришлось посидеть и Таду. Взводным командиром у Тада был недалекий, но интеллигентный латыш, старший лейтенант Местерс, он слезно уговаривал Тада не ходить в самоволки и не драться, но это у него не всегда получалось.

В этой патрульной роте оказались неплохие ребята, никогда не выдававшие друг друга. Чуть что многие смывались в самоволии. Соблазнов в Риге было предостаточно.

Тад, памятуя «базары» блатных, что в таких войсках служить позорно, всячески старался попасть в стройбат. Но на его просьбы о переводе начальство не отвечало, а только каждую неделю вызывало в спецчасть или идеологический отдел округа. Как-то раз в самоволке Тад зашел в Рижский СКА (того деревянного здания, где он располагался уже нет) на тренировку боксеров. Тренер, спросив, у кого Тад тренировался, и, узнав квалификацию, попросил его раздеться и поспарринговать.

Тад послал в нокдаун их лучшего полутяжа литовца, и тренер поставил его с чемпионом Вооруженных Сил средневесом Анатолием Трепшей. После трехраундового боя Толя разбил Таду нос, а Тад ему бровь и поставил фингал под глазом, но оба как истинные спортсмены были не в претензии друг к другу. Тренер тут же включил Тада в сборную округа и пообещал, что похлопочет перед начальством. Но из этого ничего не вышло, армейское начальство никак не могло найти способов воздействия на Тада и очень негативно к нему относилось.

В роте Тад подружился с одним тверским парнем Юрой Логачевым и эстонцем Юханом Куламой, вместе они отваливали в самоволки в портовый клуб, ДОК «Корея» и выплясывали там рок-н-ролл, которому Тад обучил ребят. Вместе они дрались с патрулями, вместе сидели на «губе» под присмотром своих сослуживцев. Старослужащие боялись и уважали Тада, и когда он приходил с тренировок голодный и усталый, всегда старались оставить ему что-нибудь вкусненькое и порасспрашивать, с кем Тад работал на тренировке.

Служба в Риге тоже не получилась, полковник Хотяшев несколько раз вызывал парня на беседы, по актерски, хватался за сердце, искоса поглядывая на Тада. Касьянов молчал, и когда «спектакль» заканчивался, молча вставал и уходил. У Хотяшева глаза лезли на лоб от поведения Тада.

Короче, таких, как Тад, по округу «ПрибВО» собралось 43 человека. Их месяца два повозили по Латвии, Литве и Эстонии. Затем опять привезли в Латвию в местечко Залите, в болота, где строилась база межконтинентальных ракет класса «Земля-земля». Отряд, куда они попали, был интернациональный, тут служил весь Кавказ и вся Прибалтика, но 43 человека были москвичи и ленинградцы. Постоянные выяснения отношений приводили к жутким потасовкам, но Москва и Питер большей частью держали сторону Кавказа, считая среди прибалтов много «подлых полуфашистов», что, впрочем, в будущем и подтвердилось. Вот так в СССР «крепла дружба народов».

Однако, Тад понял, что если он каким-то образом не смоется из армии, то это может плохо кончиться для него. Поэтому, почитав литературу по невропатологии и усилив некоторые симптомы начинающегося в болотах Залите радикулита, Тад попал в окружной Рижский госпиталь. Невропатология – наука тогда еще темная, малоизученная, Тад смог сыграть в больного и через месяц после появления в госпитале его комиссовали с диагнозом хронический радикулит.

Десять месяцев Тада не было в Москве, из них четыре, день в день, он отсидел на гауптвахте. Проехал и пожил в трех республиках и Калининградской области, вынес для себя много нужного и полезного, а главное – в его глазах развеялся миф о братстве народов СССР. Ведь если верить вурдалаку Ленину, что «национализмом заражены только маленькие народы», то все они любили нас до смерти.

Когда Тад вновь становился на учет в военкомат, брови военкома приподняли фуражку.

Московский таксист

Что-то неуловимое ушло из Москвы за время разлуки, и Тад внимательно присматривался – что? Опять в магазинах появились очереди, люди стали как-то равнодушней друг к другу. Тад не понимал: как же так, он там, в Прибалтике ставил Москву очень высоко, а, вернувшись, увидел, что это никому не надо? Но родину любят не за что-то, а просто потому, что родина. В городе прибавилось много приезжих, как тогда говорили, лимитчиков, «лимиты», ведь отстраивались громадные новые районы, делалась кольцевая дорога. В общем-то, Москва преображалась, но в то же время что-то, незримо происходящее в обществе, беспокоило Тада.