Всеволод Георгиев - Отравленная сталь

• Название: Отравленная сталь
• Автор: Всеволод Георгиев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-480-00343-7

Роман «Отравленная сталь» представляет собой продолжение романа «Все пришедшее после» и так же, как первая книга, посвящен событиям конца XX века. На этот раз действие распространяется на период вплоть до дня жестокой атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке. Вторая книга отражает новые тенденции бурного времени, соглашаясь с максимой: ничего не меняется, но кое-что становится другим. Подобно первой, она содержит иное, отличное от общепринятого, понимание событий и не менее увлекательна и глубока.

---

– Вот он, наш шагающий эскалатор! – громко произнес знакомый голос у калитки.

Костя оглянулся и увидел Артура с Людочкой.

– Гостей принимаете? – весело спросила Людочка.

Костя заулыбался и пошел им навстречу. Нет, нельзя сказать, что он одинок.

– Мама здесь? – осведомился у него Артур.

– Здесь, здесь.

Марина приходилась Косте двоюродной сестрой, это лето она проводила у него на даче. Точнее сказать, была вынуждена проводить. Она привыкла ездить в пансионаты и дома отдыха по дешевым профсоюзным путевкам, однако часть домов отдыха позакрывали, часть перешла в частные руки, взвинтились цены. Марина сделала попытку поехать в Турцию, но ей не дали загранпаспорт. Вообще-то она давно уволилась из оборонного предприятия, но начальник ее не уволился и показал себя полным подонком, когда на запрос компетентных органов сообщил, что она – носитель секретной информации, а потому выезжать за границу не может. Однако время работало на Марину: срок давности истекал, и она, «очищенная» этим сроком, скоро получит полное право на загранпаспорт.

Что это за диво такое – загранпаспорт?! Он родился в стране, живущей за «железным занавесом». Но страна уже четыре года считается свободной. Зачем человеку два паспорта: внутренний и внешний?! Какая больная голова настаивает на сохранении второго паспорта?! Хитро улыбается и потирает руки. Низ-з-зя! Идиотизм и фальшь.

За обедом, само собой, возникла тема Буденновска: Шамиль Басаев, улица Казакова и тот грузовик. Артур кусал губы и подливал себе и Косте водки. Обед растянулся до самого вечера и плавно перешел в ужин. Когда солнце пошло на посадку, поставили чайник и зажгли над столом в саду фонарь. Под фонарем кружились мошки, а яблоневые листья играли роль зеленого абажура. Свет отделил сидящих от остального мира. Мир присел в тени за их спинами и то ли наблюдал за ними, то ли подстерегал – не поймешь.

Марина успела испечь пирог с рыбой, он был теплый и отлично подходил и к водке, и к большой кружке сладкого чая.

Сидели, немного захмелев. Обсуждение Людочкиного избавления закончилось. Никто не чувствовал легкого вечернего похолодания. Артур смотрел на обнявшихся женщин, на мотылька под лампой, на загорелые ввалившиеся щеки Кости, притрагивался к тяжелой кружке с чаем и находился в плену у двух чувств: счастья и тревоги, таких обычных и ходящих парой. Счастье в жизни так хрупко, что невольно вызывает тревогу. Счастье его было маленьким, личным, детским, а снаружи ломилась большая, взрослая тревога: трагедия в Буденновске еще не закончилась. Был штурм, и были переговоры. Было заявление боевиков, и была смерть заложников. Близилась развязка.

– Господи, как страшно жить! – сказала Марина.

– Зато не скучно! – шутливо парировал Артур, адресуя шутку матери, но поймал метнувшийся в его сторону, не обещающий добра взгляд Людочки.

3. Узор завещания

В жизни Виталика происходили невероятные изменения. Всего-то год назад он и предположить не мог, что встанет на новый путь. Во-первых, он, всю жизнь занятый в военной промышленности, полагал, что ему до конца дней суждено ходить по пыльным дорогам родной земли, пока его самого не положат в эту землю. Он знал свою радиолокацию, фазированные антенные решетки, разбирался в лампах бегущей волны, волноводах, фазовращателях и линиях задержки. Всем казалось, что он на своем месте. Ан нет! Вдруг неожиданно он подал заявление, правда без особых надежд, на оформление загранпаспорта. «Это твой долг по отношению к Ивану Францевичу», – писала ему из-за океана Лена. Виталик обрел отца, лишь потеряв его. Потери часто открывают нам глаза. «Как решит судьба, так и поступим», – думал Виталик.

Во-вторых, он чувствовал, что в настоящем течение несет его на отмель, которая называется «женитьба». Обжегшись однажды, он навеки исключил из своих планов данное мероприятие, однако не мог справиться с девичьим напором Екатерины Волковой. Их сблизили события октября девяносто третьего. Кроме романтической реакции на ее почти классическое спасение героическим Виталиком, он виделся ей человеком вполне обязательным, таким, которого будет нетрудно подчинить себе. Последнее очень важно. Женщина должна оценить, станет ли мужчина ходить под ее седлом? Если она и ошибалась в Виталике, то совсем немного. Да, он был человеком покладистым и, если хотел, соглашался на седло, гармонично составлял одно целое с всадницей. Он мог позволить себя объездить, но в душе оставался далеко не смирным мустангом. Жизнь его гнула, но сломать не могла.

Судьба повернула куда надо. К своему удивлению, Виталик загранпаспорт получил. Бывшее КГБ, а ныне ФСК – Федеральная служба контрразведки, управляемая демократическим руководством, мало того, потеряв своего руководителя после налета на Буденновск, не чувствовала себя в полной уверенности, что является опорой всего на свете, и тоже заразилась бациллой «пофигизма». Таким образом, начальник отдела режима, когда к нему пришел запрос насчет Виталика, думал не о том, как приструнить зарвавшегося радиоинженера, вообразившего себя свободным человеком, а о том, чтобы в духе времени не выглядеть бюрократом.

Как и полагается, был спрошен начальник того подразделения, где работал Виталик. Тот излучал благодушие.

– Пусть парень съездит отдохнуть в Болгарию, – сказал он. – Заслужил.

– Да что мы, звери, что ли?! – сказал начальник отдела режима.

Так Виталик получил заветную паспортину. Начальник подразделения не всуе демонстрировал благодушие. Он-то знал, что как только Виталик получит документ, то сразу же подаст заявление об уходе, а зарплата увольняемого шла в фонд зарплаты оставляемого им подразделения. В условиях, когда почти все работы были свернуты и рабочие руки не требовались, каждое увольнение давало свой гешефт.

Гешефт попутно получили и государство в виде пошлины при выдаче документа, и специальный паспортный отдел милиции в виде зарплаты за непыльную работу, и фабрика Госзнака, печатающая эти паспорта, и Федеральная служба контрразведки, даже она, потому что решать – пускать или не пускать Виталика за пределы страны, куда приятнее, чем пускать или не пускать Шамиля Басаева в Буденновск. Всем сделалось приятно.

Пока Виталик оформлял документы на выезд, Лена, ставшая по воле Ивана Францевича его душеприказчиком, посетила совещание арктических государств в Оттаве. Она, конечно, не входила ни в состав делегации инуитов Канады, ни организации народов Севера России, ни скандинавского совета саамов, нет, она просто была приглашена и наблюдала, как создается модель приоритетности коренного населения на специфических территориях. Нельзя сказать, что положение обязывало ее, скорее давало возможность иметь представление о мировой политике. Она и не собиралась участвовать в построении проекции глобального регионализма, а потому развлекалась, глядя на колоритные стилизованные одежды северных народов, их безбородые лица и блестящие черные волосы.

Лена сама обращала на себя внимание стройностью, великолепными каштановыми волосами без намека на седину, очаровательным английским языком с акцентом, который акустически подчеркивал ее неординарность. Делегаты в расшитых куртках из замши и в пиджаках в комплекте с рубашкой поло из хлопка так и липли к ней. По необходимости она принимала серьезный вид, но если улыбалась, то – как голливудская звезда.

– Предлагаю пропустить доклад, – говорил ей кто-нибудь из делегатов, – этот парень сейчас выйдет на трибуну и еще раз повторит нам тезисы Яна Тинбергена. Мы сто раз их слышали. Я знаю, где подают хороший кофе.

– Вы правы, – соглашалась Лена, которая понятия не имела, кто такой Ян Тинберген. – Хороший кофе гораздо лучше.

Совет арктических стран был благополучно создан в отсутствие Виталика, что никак его не смутило. Он не принадлежал ни к эскимосам, ни к самоедам, ни к якутам или удэгейцам.

Лена торопила Виталика, однако выбраться к ней ему удалось только глубокой осенью. Его ждала доля наследства, которую ему оставил Иван Францевич и которая находилась под присмотром Лены. Что же его ожидало? Небольшой домик в Миссисаге близ Торонто и не слишком большой счет в Ройял банке, впрочем достаточный для вполне сносной жизни без роскоши. Иван Францевич не был мультимиллионером, хотя имел политическое влияние и обладал большой властью и авторитетом. Однако он не хотел, чтобы его сын сильно выделялся, вызывал зависть или раздражал кого-то, – это небезопасно. И если Виталик не имел могущественных врагов, то у его отца они, естественно, были.

Лене досталось куда больше: в первую голову потому, что Иван Францевич успел немного ввести ее в курс его дел и она была основным исполнителем его завещания, затем – она была одинокой и уже немолодой женщиной, но с характером и амбициями, и, наконец, он возлагал на нее некоторые надежды на лоббирование его курса, что требовало абсолютной личной финансовой независимости. Вот почему у нее оказался дом в Монреале, две квартиры в Европе и еще домик на побережье. И не один банк Ройял встречал ее более чем любезной улыбкой.