Всеволод Георгиев - Отравленная сталь

• Название: Отравленная сталь
• Автор: Всеволод Георгиев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-480-00343-7

Роман «Отравленная сталь» представляет собой продолжение романа «Все пришедшее после» и так же, как первая книга, посвящен событиям конца XX века. На этот раз действие распространяется на период вплоть до дня жестокой атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке. Вторая книга отражает новые тенденции бурного времени, соглашаясь с максимой: ничего не меняется, но кое-что становится другим. Подобно первой, она содержит иное, отличное от общепринятого, понимание событий и не менее увлекательна и глубока.

---

А в Москве было сыро и холодно. Нищий снег к вечеру покрывался грубой, как наждак, коркой. Тускло светили фонари, с трудом пробивая вечернюю туманную мглу. Старый автомобиль «москвич» какого-то неопределенного салатного цвета стоял в сторонке на тротуаре, зияя черным разбитым окном. Осколки стекла лежали на пассажирском сиденье из кожзаменителя. Никому не было дела до старой машины. Проходя каждый раз мимо, Виталик видел, как меняется ее облик. Разбили заднее стекло, открыли багажник, позже машина на некоторое время замерла в ожидании с не закрытыми дверями. Затем все стремительно покатилось, будто с горы: вырвали руль, сняли сиденья, открыли капот, исчезли колеса, потом тормозные барабаны. Еще несколько дней – и голый скелет, объеденный пираньями, остов кузова, без дверей, без начинки, перевернутый на крышу, лежал на мерзлом асфальте, на том самом месте, где решил пережить зиму этот предмет разработки космических шестидесятых.

Сердце Виталика от этого зрелища обливалось слезами. Ничего нельзя исправить, только наблюдать и сожалеть, даже подойти вплотную он не мог: скажут, каков стервятник, креста на нем нет.

Беспомощен и перевернут! Разломать можно, а вот создать…

С Екатериной у Виталика тоже не ладилось. Вечно она иронизировала, противоречила, старалась, чтобы последнее слово оставалось за ней, отводя ему роль тюфяка, большого и неуклюжего мишки, немного неудачника и мямли. Но Виталик ни капельки не подходил на эту роль. Он был мастером спорта по биатлону, успешным изобретателем, хорошим инженером, адским водителем. Он мог спеть под гитару «Мурку» и «Вальс-бостон», даже сплясать.

Диссонанс заставлял его испытывать что-то вроде приступов идиосинкразии. Воспоминания, связанные с его не слишком удавшимся детством, запертые в подсознании, вызывали фантомные боли. Нет, нет, ни капельки не похож!

Точная идентификация, а затем понимание – очень важная вещь для мужчины. Екатерина, по молодости, этого еще не усвоила, но с его отъездом примирилась: наследство все-таки.

– Сачок ты, Виталик! – говорила она ему. – Рад-раде-шенек, что избавился от работы.

– Что я, отдыхать, что ли, еду? – оправдывался Виталик. – Не на прогулку. Вообще не знаю, как дело повернется.

– Какое дело? Ты что, и впрямь во все эти тайны веришь?

Виталик пожал плечами. Он и сам толком не знал, насколько таинственны эти тайны, ну, бывали случаи…

Екатерина знала, она все знала:

– Не парься! Тайные общества – это фольклор и сюжет для итальянских фильмов. Знаешь, что Борода говорит?

Бородой звали за глаза, а иногда и в глаза их главного редактора.

– Он говорит, – продолжала Екатерина, – что верят во всякие заговоры только ограниченные люди. Конспирологию создали, чтобы занять обывателя какой-нибудь простой идеей.

Виталик не полез в спор. Хотя он сам некогда время от времени оказывался невольным участником тех или иных событий, то вместе с Костей, то вместе с Леной, а то и с обоими сразу. Событий, которые не казались случайными, и за ними пряталась чья то рука.

– Георгиевич, – решил все-таки мягко возразить Виталик, – Георгиевич сказал бы, что твой Борода либо полный невежда, что весьма сомнительно, либо, и это скорей всего, врет как сивый мерин, чтобы скрыть истинное положение вещей, а может, и сам принадлежит к какому-нибудь тайному собранию.

– Какой Георгиевич?

– Константин Георгиевич, какой же еще!

– Костя? – Екатерина всех звала по имени. – Костя? Хм! Ну, да, он может! Он вырос в таком обществе, где сначала ловили диверсантов, потом агентов фашизма, потом капитализма, сионизма, джазизма, стриптизма, бабизма-ягизма и много всяких «-измов». Света мне рассказывала, – Екатерина говорила о своей матери, – рассказывала поучительную историю из ее детства, как один бдительный мальчик увидел в трамвае рабочего. Рабочий прятал за спиной чистые белые руки, и мальчик сообщил об этом милиционеру. И милиционер задержал подозрительного рабочего. Он оказался диверсантом. Вот! Ты тоже продукт прошлого. Только и делаешь, что читаешь книжки о приключениях.

– Не только.

– И Костя твой весь в книгах закопался.

– Сейчас много интересного издается.

– Начитанный ты мой Виталик, век книги кончился. И век печатного слова тоже. Кем был раньше журналист? Газетчиком. Посмотри на меня, я – тележурналист. А может, скоро появятся, ну, не знаю… например, компьютерные журналисты.

– Вы не говорите правды.

– И книги не говорят правды. «Все врут календари», – еще Фамусов сказал, так?

– Реклама ваша дурацкая! – наконец нашелся Виталик. – «Ваша киска купила бы виски».

– Чистый рацио! Иначе вы не смотрели бы классные фильмы, сериалы и вообще передачи. Но главное – информация. Мы ее добываем, и мы ей торгуем. А информация – источник власти, согласен? Газеты не поспевают за информацией, а тем более книги.

Виталик с горечью вспомнил девяносто третий год. CNN в прямом эфире показывала, как русские убивают русских.

Он сказал об этом Екатерине. Она потупилась. Ее это касалось лично, и она не нашла что сказать.

Екатерину поражало и раздражало то, что Виталик, изобретатель и технократ, обнаруживал склонность к гуманитарному и иррациональному. Например, иногда он будто чувствовал, что произойдет дальше. Чаще по мелочам, которые стирались из памяти. Летом прошлого года он уверенно заявил ей, что будет война с Чеченской Республикой. Они заспорили, она не уступала, а перед Новым годом стало ясно, что наши войска войдут в Грозный. И опять они поспорили. Она доказывала, что все закончится за неделю. «Война на Кавказе не может продолжаться одну неделю, – утверждал Виталик, – война на Кавказе не может продолжаться месяц, год, два, три, война на Кавказе – это война на десятилетия. Радуйтесь, журналисты, у вас есть вечная тема». Правота тоже раздражает, желание реванша в подкорке остается, Виталик это понимал, он был намного старше Екатерины и потому считал ее стремление противоречить в порядке вещей.

А что же Лия, не забытая бывшая жена? С ней он виделся последний раз в конце весны, да и то мельком. Она стала крутой банкиршей. После девяносто третьего года ее дела пошли в гору. Они с Игорем поднялись на обменниках валюты и стали прикупать недвижимость. Ее «мерседес» Е-класса мерцал темно-синей краской, а его владелица утопала сзади на светлом кожаном диване. Она наслаждалась успехом, и Виталик знал, что он ей нужен не больше, чем щуке зонтик.

Итак, пора лететь! Лена выслала ему денег на билет, и, как только он получил в Староконюшенном визу, впереди замаячила сиреневая хмарь Шереметьева и летящие из-под колес плевочки желтого снега на Международном шоссе и лужи перед входом в аэропорт.

Самолет сделал посадку в Шенноне, а через шесть часов вот он – аэропорт Мирабель и большой автобус с огоньками на крыше подъезжает к самолету.

Виталику показалось, что он напугал таможенника наличием двух своих паспортов – обычного и заграничного. Тот их у него и не спрашивал, но Виталик предъявил документы, как и полагается «хомо советикус», усвоившему правило – чем больше документов, тем лучше.

Лена видела, как, входя в зал для встречающих, Виталик принял серьезный вид и зашагал вперед неторопливо, но упруго. Однако только ее внимательный взгляд заметил чуть вытянутую шею и по-детски ищущие глаза. Ей стало жалко Виталика и в то же время тепло и уютно, и она почувствовала себя уверенной и сильной и замахала ему рукой. Он обрадованно ответил ей тем же. Перехватив тяжелую сумку в другую руку, он почти бегом рванулся к ней.

Масштабы всего окружающего завораживали Виталика. Просторы крупнейшего в мире аэропорта. Пространства такие, что люди не мешают друг другу, но и не ощущают затерянности. Где ты, привычная теснота?! Похожий на большого крокодила длинный темно-зеленый автомобиль Лены. Внутри – желтая кожа и тоже просторно. Последняя модель – «Понтиак-Бонневиль», суперчардж с турбированным движком.

Лена вырулила со стоянки. Виталик не знал, куда смотреть: то ли на горящие зеленым огнем приборы «понтиака», то ли на широкую ровную полосу дороги, накрытую дыханьем зимы и обрамленную не небоскребами, а разноцветными одноэтажными строениями. Пятьдесят километров до Монреаля за пятьдесят минут. Нет, за пятьдесят секунд – так показалось Виталику.

Лена поглядывала на него, не досаждая разговором. Она лишь коротко проинформировала, что послезавтра они отправляются на важную встречу, где присутствие их обоих обязательно.

Лена жила в скромном районе недалеко от олимпийского стадиона. Виталик принял душ, и они отправились в ресторан, где его сытно накормили.

На следующее утро за завтраком она сунула ему небольшую, но толстенькую книжицу с рисунками – правила дорожного движения: давай осваивай! После завтрака она села за телефон, а он стал читать правила, удивляясь, что понимает по-английски. Потом они отправились на прогулку, и вот что рассказала ему Лена.