Антоний Сурожский - Пастырство

• Название: Пастырство
• Автор: Антоний Сурожский
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91761-146-4, 978-5-903898-26-8

Пастырство составляло содержание жизни владыки Антония, и своим многолетним опытом он щедро делился в беседах, проповедях, в личных разговорах и наставлениях. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, чье предисловие открывает книгу, при погребении митрополита Антония недаром назвал его «мудрым наставником и пастырем-душепопечителем». Книга, которую вы держите в руках, предназначена не только священникам: владыка Антоний говорил, что паства должна знать о пастырстве не меньше, чем пастыри. Особенно это относится к разделу, посвященному исповеди: как часто люди сами сознают и каются, что не умеют исповедоваться! Тексты митрополита Антония не дают готовых рецептов на все случаи жизни, но позволяют приобщиться духу почившего архипастыря – духу любви, служения и жертвенной заботы, которым он научился от Пастыреначальника Христа.

---

– Может ли, как правило, приход избирать своего священнослужителя?

– В свое время так было, и это может стать нормальным явлением. Я не верю, чтобы, скажем, в приходе в три, четыре или пять тысяч человек ни одного человека не нашлось, на ком почила благодать Божия. Только люди не смотрят, не ищут этого, потому что считают, что это не их дело, что это дело священноначалия. Священноначалие, то есть местные священники, епископ, патриархия, богословская школа или кто угодно, примут решение и потом, как зерно в землю, бросят в их среду человека. Но нормально приход должен был бы воспитывать сам себя, во-первых, в зрелости, воспитывать своих членов в такой зрелости, чтобы они могли сказать: «Вот, у нас несколько человек, которые постепенно растут к тому, чтобы принять священство». Это должно бы быть нормой.

Часто бывает: молодой человек хочет стать священником; он обращается к своему приходскому священнику, тот обращается к епископу, ему дают рекомендацию, обучают в богословской школе и посылают в какой-то приход. Причем очень часто он попадает в приход, в котором он не бывал, где никого не знает, где все ему чуждо. Слава Богу, если у него есть многогранность, чуткость ума, чтобы понять этот приход и его куда-то вести. Но он может оказаться и в приходе, где ему все чуждо и где он до конца так и останется чужим.

Прибавлю еще одно. После избрания, после момента, когда соприхожане узнают печать Божию на человеке, следующий шаг, который мы здесь, в нашей епархии, совершаем обязательно: мы приглашаем этого человека на собрание всех наших священников (оно бывает несколько раз в год, в зависимости от обстоятельств, не менее двух раз в год), с тем чтобы священники с ним познакомились, как бы прощупали почву, попробовали узнать его, вынести какое-то собственное впечатление. Ведь несправедливо было бы епископу принять одностороннее решение, потому что последствия падут на приход и на собратьев-священников. А затем приходит мое решение, потому что в конечном итоге я, как архиерей, должен брать полную, окончательную ответственность за это рукоположение. Так, думаю, это должно происходить.

– Здесь очень важно соборное начало. Тут и приход играет свою роль, и епископ внимает этому мнению и действует на основе его…

– Да. Есть еще один момент, который я лишь упомянул. Духовник данного человека, не имея права разглашать тайну исповеди, имеет, однако, право без всяких объяснений ставить вето на рукоположение. Тут двоякий момент. С одной стороны, духовник не может сделать публичной внутреннюю трагическую жизнь данного человека; с другой стороны, зная, что у него есть такие недостатки, которые погубят его священство, потому что он будет ответственен за все зло, которое внесет, зная, что он будет губить людей, духовник должен сказать: «Нет!». Епископ не имеет права требовать объяснений; он должен очень серьезно поговорить с духовником, чтобы это было действительно ответственным решением; но если есть вето, то так тому и быть. Я один раз поставил вето против одного человека, не потому даже, что он был, так сказать, «греховодник», а потому что я знал его как человека и знал, что он никогда не сможет понести приход, и ни один приход не сможет его понести.

– Это очень хорошая процедура. Ты ее применяешь. Но кто еще применяет ее? Признано ли это в разных епархиях Русской православной церкви как нужное, как норма?

– Что признано как норма – это факт. Насколько широко применяется – зависит от многого. Во-первых, от настойчивости епископа; он может требовать, чтобы это было применяемо очень внимательно и строго; зависит тоже от качества духовника; но принцип этот есть и постоянно практикуется. Кроме того, большую роль все-таки играет то, как кандидат развивается, какие у него складываются отношения с прихожанами. Помню одного молодого человека; он хотел стать священником, и я думал, что он будет хорошим священником. (Его у нас больше нет, он действительно стал хорошим священником в Америке.) Но прихожане мне говорили, что его манера обращения (он из простонародья был) слишком фамильярна: он хлопает людей по плечу и т. д. Я ему тогда сказал, что ему следует научиться большей сдержанности. То, что может дойти до священника, до епископа из разговора с прихожанами, играет роль. Разумеется, человек не должен держаться как икона-фальшивка, то есть стоять, будто он неприкосновенный и в нем ничего нет, кроме духовного; но с другой стороны, он не должен создавать проблемы для прихожан теми или другими элементами своего поведения.

– Прихожане и местное духовенство – это одно. Я думаю, скорее, о человеке, который уезжает в семинарию или академию, учится в чужой среде, и, значит, собратья не имеют на него влияния, не имеют даже возможности его оценить, узнать.

– В таком случае есть риск взаимной лояльности, поэтому тут надо проявить сдержанность. Если он оказывается плохим товарищем, нелояльным другом и т. д., это, конечно, явно сказывается; но есть свойства, которые могут сказаться только в привычной обстановке. Тут, я думаю, следовало бы кому-нибудь (я говорю не об официальном лице, а, например, о местном священнике) поговорить с родителями. Если окажется, что он никудышный сын или что по отношению к братьям и сестрам он себя ведет нагло и превозносясь: «Я-де буду священником, а вы что?» – тогда надо остановить все дело и сказать: «Нет, такой нам не нужен». Потому что священник в конечном итоге должен о себе думать как о служащем, а не как о начальствующем.

– Эта последняя мера довольно редка, как мне кажется…

– Думаю, что она очень редка, но ее надо выдвигать все больше и больше. То, о чем мы говорим, применяется или не применяется, но я думаю, что нам надо все больше и больше гарантий в этом отношении.

– При теперешней острой нужде в священниках иногда спешат с рукоположением людей, которые не прошли, так сказать, проверку на пастырство…

– В этом есть своя опасность. С другой стороны, насколько я знаю, выбирают на приходы таких людей, которые годами были чтецами или прислужниками. Они, может быть, не имеют богословского образования, но образование можно приобретать постепенно. Зато у них есть, во-первых, богослужебный опыт, во-вторых, они известны приходу и местному священнику, которым ясно, что такого человека можно рукоположить сначала в диакона, потом в священника, потому что и богослужение он будет совершать благоговейно, уставно и хорошо; и сам он известен приходу как человек нравственно приемлемый, отец семейства, способный руководить другими на основании своего зрелого человеческого опыта.

Конечно, всякому надо получить какое-то духовное образование. Мне немножко неудобно об этом говорить, потому что я сам никогда не учился в семинарии. Но при некоторой культурности человек может читать литературу, может обращаться к людям, более его образованным. Скажем, меня формировало, с одной стороны, богослужение, с другой стороны – чтение духовной литературы и близкое знакомство с отцом Георгием Флоровским, с Владимиром Николаевичем Лосским и целым рядом подобных людей. Они меня не «учили» формально, но, общаясь с ними в течение нескольких десятков лет, я что-то воспринял. Если в приходе чтец, иподиакон в течение ряда лет общается с местным священником, с диаконом, с другими причетниками, с образованными членами прихода, он может не то что «нахвататься», а постепенно впитать в себя церковную мудрость, церковное знание и дальше его передавать. Если у тех, кто сейчас рукополагается без специального образования, без богословских дипломов, есть эти свойства, то в дальнейшем эти люди могут получить большее образование, но они сразу же могут быть «богослужебными» священниками.

– То есть на священство мы необязательно выискиваем незаурядного человека?

– Знаешь, если искать незаурядных священников, то есть людей, на которых все будут заглядываться и говорить: «Боже мой! Такого я еще не видал», – то кого бы из нас рукоположили? Так что мы ищем не незаурядного, а благочестивого, серьезного, нравственного. Даже красноречие играет меньшую роль, чем цельность.

Помню одного священника в Москве, который был очень уважаем; я сам его очень полюбил и подружился с этим молодым вдовым священником. И я спросил прихожан: «А скажите, вы к нему на исповедь ходите?». – «Нет, мы с ним даже и разговаривать не ходим». – «Почему?» – «Потому что если мы к нему будем ходить, его от нас уберут». Я говорю: «Хорошо; а какую он роль играет?». – «Мы с ним молимся». Вот если священник действительно молится и уставное богослужение совершает благоговейно, то он передает прихожанам опыт молитвы, то есть опыт своего личного, как бы тайного разговора с Богом, из сердца в сердце. А прихожане прислушиваются и слышат, как человек с Богом говорит.