Антоний Сурожский - Пастырство

• Название: Пастырство
• Автор: Антоний Сурожский
• Жанр: Религия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91761-146-4, 978-5-903898-26-8

Пастырство составляло содержание жизни владыки Антония, и своим многолетним опытом он щедро делился в беседах, проповедях, в личных разговорах и наставлениях. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, чье предисловие открывает книгу, при погребении митрополита Антония недаром назвал его «мудрым наставником и пастырем-душепопечителем». Книга, которую вы держите в руках, предназначена не только священникам: владыка Антоний говорил, что паства должна знать о пастырстве не меньше, чем пастыри. Особенно это относится к разделу, посвященному исповеди: как часто люди сами сознают и каются, что не умеют исповедоваться! Тексты митрополита Антония не дают готовых рецептов на все случаи жизни, но позволяют приобщиться духу почившего архипастыря – духу любви, служения и жертвенной заботы, которым он научился от Пастыреначальника Христа.

---

– Как в связи с этим можно применять епитимьи? Этот подход дисциплины или внешний подход может быть очень страшным…

– Епитимья заключается в том, чтобы человеку дать какое-нибудь духовное упражнение, которое ему поможет вырасти в другую меру, это не наказание. Иногда говоришь человеку, как рецепт: «Ты мне исповедал такие-то грехи; возьми данный, единственный грех и борись с ним, и для этого делай то-то. Скажем, читай такие-то молитвы, потому что в них содержится врачевание этого твоего греха». Или: «Постись, потому что твой грех заключается в обжорстве и в порабощении плоти». Я подчеркиваю, что это не наказание, не «ты сделал – так вот тебе!». Иначе «вот тебе» получается искаженное: «Ты поступил неправильно и в наказание будешь Богу молиться». Дико себе представить, что молиться Богу – это наказание. Исправлять грех надо тем способом, который возможен. Епитимья может заключаться в следующем: ты не будешь причащаться в течение какого-то времени – не потому что ты недостоин, а потому что ты не готов; это разные ситуации. Или: ты будешь вести более строгую, сдержанную жизнь, начиная с простых вещей; ты будешь ходить в кинематограф не чаще чем раз в две недели, потому что вся твоя жизнь заключается в рассеянности. То же самое можно сказать о телевидении, о радио. Создай такую обстановку, когда ты будешь один с самим собой. А когда ты один с самим собой, ты можешь быть уверен, что Бог здесь. Ты Его не замечаешь, но Он при тебе, Он тебя замечает. Вот в чем заключается смысл епитимьи.

– Я задал этот вопрос, потому что это тоже связано с порабощением и могут быть епитимьи совершенно неподходящие, как ты сказал, даже противодействующие излечению…

– При плохой подготовке священника, конечно, может быть наложено такое ложное послушание. Но я считаю, что, когда священник дает какую-нибудь епитимью, можно и должно прийти к нему и сказать: «Нет, я пробовал, это меня только разрушает. То, что началось во мне как живая жизнь, теперь делается только окостенелой формой; что вы мне можете посоветовать вместо этого? Как к этому подходить?». И я думаю, что разумный священник на это отреагирует разумно. Только для этого надо воспитывать разумных священников, воспитывать их в разумности, а не создавать у них иллюзию, будто благодаря тому, что они прошли курс обучения и стали священниками, они все знают и могут объяснить.

– Могут ли быть духовные отцы, духовные матери не в духовном сане?

– Конечно. История Церкви полна таких фактов. Возьми египетскую пустыню: кто там священником был? Почти все были, так сказать, мирянами в монашеском образе – в том смысле, что пустынники не были священниками, не совершали таинств, но были наставниками и духовниками. Я знал в Париже священника, духовным руководителем которого был мирянин. Речь совсем не о том, что на одном ряса, а на другом пиджак: этот мирянин знал о духовной жизни то, до чего этот священник, хотя и зрелый, еще не дошел.

– Если мирянин берет на себя духовничество, может возникнуть соблазн: человек не священнослужитель, а поступает как таковой, вокруг него кружок, который может стать в конце концов сектой. Кто, кроме архиерея, может знать об этом, должен ли архиерей вмешиваться?

– Большей частью, за редким исключением, люди, живущие вокруг такого человека, замечают, что он становится центром какой-то замкнутой общины; и на это должна быть какая-то реакция, потому что мы все друг за друга ответственны. Мы не можем сказать: «Я мирянин, моя хата с краю» – или: «Кто я такой, чтобы судить другого?». Потому что речь не о том, чтобы судить, а о том, чтобы не дать человеку погибнуть.

– Кто может проверять духовника, перед кем, кроме Бога, отвечает духовный отец или духовная мать?

– Ты ставишь тут очень трудный вопрос. Во-первых, есть критерий чисто внешний. Если священник оказывается катастрофой, к нему люди перестают ходить. И когда у какого-нибудь священника делается все меньше прихожан, когда все меньше к нему ходят на исповедь или за советом, он должен задуматься. Но и другие священники вокруг него, кто постарше да поопытнее, должны задуматься и иметь мужество сказать: «Слушай, в чем дело? Сначала все к тебе хлынули, а теперь все меньше и меньше и меньше ходят. Что случилось?». Конечно, можно услышать в ответ: «Я оказываюсь слишком строгим». Это легко сказать. Но более старшие священники или сами прихожане могут указать: «Нет, ты не строгий, ты просто даешь волю своей фантазии и воображаешь, что ты уже великий наставник, тогда как ты еще им не стал. И ты никогда им не станешь, если не начнешь с азов». Это одно.

Во-вторых, очень редко бывает, что священник один, что вокруг него ни одного собрата нет. Можно прийти к его собрату и сказать: «Знаете, нас очень тревожит отец такой-то. У него такие замашки, которые разбивают человеческие отношения». Я знал священника, который разбивал браки. Он сам был женат, но они с женой друг друга не выносили и жили врозь. И он разбивал всякий брак, который оказывался перед его глазами, – не нарочно, а просто он никак не мог связать двух людей, мог только их разделить.

Кроме собратьев и мирян, везде, где есть сколько-то приходов, есть благочинный, к которому и другие священники, и миряне могут обратиться. Наконец, есть епископ.

– Как приход воспитывает священника после его назначения на служение?

– Я очень рад этому вопросу, потому что большей частью у людей тенденция думать, что священник воспитывает приход. Русская пословица гласит: «Каков поп, таков и приход». А я глубоко убежден, что «каков приход, таков и поп». То, чем является приход, играет большую роль в воспитании священника. С одной стороны, его открытость священнику, во-вторых, его правдивость по отношению к нему. Иногда бывает, что священник чем-нибудь неудачен. Он или проповеди говорит бесконечно долгие, или вовсе не умеет их говорить, или исповедует «не так»: либо слишком сдержан, либо, наоборот, слишком общителен. По-моему, приход обязан ему это поставить на вид. Не обязательно напасть на него на приходском собрании, когда соберется несколько сот человек; а надо, чтобы кто-нибудь из прихожан, кто пользуется его доверием и уважением, поговорил с ним наедине: «Послушайте, отец… я хочу с вами поговорить. Есть некоторые моменты в вашем служении, которые воспринимаются плохо. Вы служите скороговоркой, и люди не успевают уследить за словами». Или: «Вы обращаете больше внимания на звучность вашего голоса, чем на ясность слов, которые произносите». Или (я упомянул проповедь) – бывают священники, которые не знают, как остановиться, или прямо считают, что надо столько сказать, что и часа не хватит.

Приход должен воспитывать священника, но священник не должен подыгрывать приходу. Первая задача священника – говорить Божию правду. Для этого он должен искать в самом себе и в Священном Писании то, что апостол Павел называет умом Христовым, чтобы то, что он говорит в проповеди, на исповеди, в частном разговоре, в какой-то мере мог сказать Христос его устами. Это, может быть, звучит кощунственно, но я имею в виду мерку, уровень.

В этом отношении есть постоянное взаимодействие прихода и священника, и приход играет большую роль. Приход может совершенно обескуражить священника, если тот (по молодости или по старости, на этих двух концах жизни) не может удовлетворить всех нужд прихода или отдельных прихожан, и на него будут наседать и настаивать, что он непригоден, неумел, «вот был бы другой кто-нибудь». Это может подорвать в священнике те силы, которые могли бы вырасти и его сделать, может быть, выдающимся пастырем.

– Как можно регулировать требования прихода?

– Тут очень сложный вопрос, потому что когда мы говорим о приходе, мы говорим о чем-то довольно пестром. Приход не является абсолютно единодушной, единогласной единицей, у которой только одно сердце, одна мысль, одна воля. В приходах разные течения, очень разные люди. Священник, который подходит, прямо как перчатка, части прихода, может оказаться не подходящим для другой его части. А у него должен получиться диалог и с теми, и с другими.

А скажи: как ты сам представляешь себе основные моменты отношений священника и прихода? Как бы ты определил то, чего надо ожидать от священника, чего прихожане могут требовать от священника в конечном итоге? Ведь даже святости нельзя требовать, потому что, как отец Софроний мне раз сказал, ничего на свете нет труднее, чем жить со святым. Так что прихожане, может быть, не были бы довольны, если бы им дали патентованного святого…

– Один момент, я думаю, тот, что каждый член прихода, каждая семья в приходе будет требовать или ожидать, что именно к нему, к ним будет обращено лицо священника, в их судьбу, в их проблемы будет вглядываться священник, их будет как-то поддерживать в трудные минуты, во время испытаний. И когда одновременно поступает множество требований от разных лиц, священник просто раздирается на части. Каждый будет считать, что на него должно быть обращено главное внимание в первую очередь, и тут вопрос в справедливости и в разделении времени и энергии священника.