Мухаммад Легенгаузен - Современные вопросы исламской мысли

• Название: Современные вопросы исламской мысли
• Автор: Мухаммад Легенгаузен
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91796-002-9

Книга известного философа Мухаммада Легенгаузена представляет собой яркий образец взаимодействия западной философской и восточной религиозной традиций. Автор разбирает на фоне западной философской традиции, которой он прекрасно владеет, узловые проблемы исламской философско-религиозной мысли, вокруг которых сегодня идет полемика. Автор способствует тому, чтобы эта проблематика, часто остающаяся незатронутой в дискуссиях западных философов между собой, была полнее представлена в мировом интеллектуальном обороте. Книга будет полезна всем, кто интересуется проблемами современной философии, в том числе и ее исламской традицией, а также тем, кто участвует или заинтересован в межконфессиональном диалоге.

---

Взаимоотношения между философией и теологией в эпоху постмодерна

Когда я учился в католической школе в Куинсе, Нью-Йорк, меня учили, что, хотя философия и мать всех наук, она еще и служанка теологии. Иногда диалог между философией и богословием может представиться в форме приказаний, отдаваемых богословской хозяйкой своей эрудированной, но послушной служанке, но все это было давно, если вообще было. Идея о том, что философия должна прислуживать теологии, была отвергнута на Западе как большинством философов, так и многими теологами, по крайней мере, начиная с эпохи Просвещения. Но, вместо того, чтобы дать философии независимость, в итоге, философию заставили прислуживать своим собственным детям – естественным и гуманитарным наукам. Научные реалисты определяют самоё бытие посредством высших императивов науки. Как теперь быть с отношениями между философией и теологией? Многим они видятся разорванными навеки, и многие христианские теологи полагают, что это – к выгоде теологии. Как они это видят, философия никогда не была примерной служанкой, поскольку она всегда порождала больше проблем, чем разрешала.

Конечно, этот подход не чужд и мусульманским ученым. Нетрудно найти мусульман, с подозрением относящихся к философии, в особенности – исламской философии. Есть даже такие, как Газали, которые обвиняют философию в святотатстве. Другие готовы удовлетвориться тем, чтобы философия занималась своим делом и держалась подальше от богословской доктрины.

Философия, однако, не терпит пренебрежения к себе. Она умеет обратить на себя внимание даже тех теологов, которые хотели бы, чтобы она просто исчезла. Философия обвиняет пренебрегающих ею в недостатке разума, и, поскольку она провозглашает, что разум – это то, что отличает человека от других животных, это обвинение возводится на уровень обвинения пренебрегающих ею в том, что они – недочеловеки.

Таким образом, после взлета и падения позитивизма, после того, как философию объявили служанкой естественных наук, которой предназначено решать нерешенные аспекты проблемы, философия облачается в новое одеяние философии религии, кротко предлагающей богословам свои собственные вопросы. При поверхностном рассмотрении, большая часть или, по крайней мере, множество, этих вопросов были знакомы богословам на протяжении столетий: каким образом можно доказать существование Бога? Каким образом Богу известно, как поступят свободные в выборе человеческие существа? Может ли Бог создать такой большой камень, который Сам не поднимет? Как вечный Бог может познать относительный материальный мир? И так далее. В то время как при поверхностном взгляде эти вопросы кажутся теми самыми вопросами, которые были знакомы теологам с того времени, как разум был впервые применен к религии, при более внимательном ознакомлении с современными дискуссиями относительно этих вопросов становится очевидным, что философия религии не так невинна, как многим кажется. Ее вопросы – это не вопросы наивной девочки, стремящейся понять свою веру наилучшим образом. Философия годами служила наукам, и ее служение наукам потребовало бесчисленных компромиссов с гуманизмом, материализмом, физикализмом, натурализмом и другими идеологиями, антагонистичными религии. Когда она поднимает свои вопросы перед теологами, аргументы всех этих идеологий уже готовы и находятся в ожидании всякого ответа, который могут предложить богословы. Если теолог отвечает изложением стандартных дискуссий, которые можно найти в традиционных текстах, будь то христианских или исламских, он будет обвинен в невежестве и отрыве от требований современности.

Философию религии ни в коем случае нельзя считать просто другим наименованием рациональной теологии в традиционном понимании, поскольку сами критерии разума, применяемые к теологическим вопросам, претерпели изменения. Если теолог не хочет оказаться застигнутым врасплох, ему стоит подготовиться к тому, чтобы поставить под сомнение эти критерии, и, таким образом, занять незнакомую сверхкритичную позицию по отношению к законам21 самого разума.

Сегодня диалог между теологией и философией – это не просто связь между пытливым умом философа и богобоязненным духом богослова. Каждый вопрос задается с подспудным ожиданием того, какой ответ на него будет найден удобным. Всякий поиск причины предполагает некий критерий объяснения. Ожидания и предположения, подпитывающие философию религии, глубоко окрашены всей историей современной западной мысли. Поскольку многие из тех, кто пишет и публикуется в сфере философии религии, изучали аналитическую философию, критерии аналитической философии, в значительной степени подверженные влиянию эмпиризма, позитивизма, прагматизма и натурализма, играют важную, но тонкую роль в этой сфере.

Ситуация усложняется тем фактом, что многие религиозные философы, и еще больше христианских богословов, более подверглись влиянию того направления, которое часто именуется «континентальной философией», нежели влиянию аналитической философии. Большинство современных континентальных философов были французами или немцами, в то время как большинство представителей аналитической философии преподавали в университетах Америки и Великобритании. Покуда в философии в США на протяжении почти всего двадцатого столетия доминировала аналитическая мысль, в последние десять – пятнадцать лет континентальное направление стало играть более заметную роль в американской философии. В результате возникает «мировая философия», но такая, из которой исламский мир по большей части исключен. Причина такого исключения кроется не в каком-то заговоре против исламской мысли, но в том, что мы, мусульмане, никогда всерьез не пытались подключиться к дискуссии. Если мы хотим это сделать, нам следует иметь в виду, что она обычно проходит на враждебной территории, в контексте ожиданий, предположений и критериев умозаключений, которые во многом чужды исламским наукам.

Эти вопросы следует иметь в виду до того, как мусульманский ученый попытается исследовать вопросы, которые современная философия религии ставит перед теологией, которая здесь должна пониматься как включающая в себя не только калам, но также ’ирфан назари, религиозную этику, и даже некоторые вопросы фикха и ус уль. То, что на первый взгляд кажется диалогом между философом, опирающимся исключительно на чистый разум, и теологом, на самом деле есть сложная дискуссия о философии, науках, теологии и различных идеологиях, оказавших влияние на эти широкие сферы интеллектуальной деятельности.

Возможно, мусульманский ученый подойдет к сложности ситуации, так, что станет попросту отрицать ее наличие. Мусульманский богослов может прийти к заключению, что философия религии является продуктом отношения западного интеллекта к науке и религии и неприменима к исламскому миру. Диалог между философией и теологией – это на самом деле диалог между западным философом и христианским теологом. Однако мы игнорируем философию религии неоправданно. Идеи и подходы, питающие философию религии, не заключены в стенах нескольких университетов в далеких странах. Они являются частью западной культурной атмосферы, мощь которой настолько значительна, что она вот-вот вторгнется в исламский мир, или, скорее, уже начала вторжение, независимо от чья-либо желания или нежелания. Международная торговля идеями – по большей части, западными идеями – не может быть замедлена, и более того – остановлена. Столкнувшись с торговым дисбалансом, можно предпринять попытку сохранить местные рынки идей, но в конечном итоге единственной успешной политикой будет такая, при которой продукция местного интеллектуального производства экспортного качества станет широко доступной. Поскольку на рынке сейчас очень много различных западных интеллектуальных продуктов, мы, мусульмане, не можем надеяться на быстрое завоевание собственного сегмента во всех областях этого рынка в обозримом будущем. Однако мы можем надеяться на то, что сможем успешно конкурировать в тех сферах, в которых исламская мысль продемонстрировала свою силу в прошлом, и на этом построить свою экспансию в другие области. Для того, чтобы быть конкурентоспособной на международном рынке идей, исламская мысль должна не только ответить на вопросы, заданные различными западными мыслителями, она должна делать это отчетливо исламским способом. Мы не можем просто заимствовать данные христианами ответы и затем подыскивать подходящий хадис, чтобы они выглядели как исламские. Для формирования современной исламской теологии, находящейся в гармонии с традицией исламских наук, особенно каламом, фалсафой и ’ирфаном, должна быть проделана серьезная полноценная работа. Имея в виду эти обстоятельства, мы можем обратиться к некоторым примерам в форме вопросов, поставленных философией религии перед теологами.