Пьер Саворньян де Бразза - Миссия на Африканский Запад. 1883–1885. Документы и материалы

• Название: Миссия на Африканский Запад. 1883–1885. Документы и материалы
• Автор: Пьер Саворньян де Бразза
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-0927-2

Книга, подготовленная доктором исторических наук профессором НИУ ВШЭ И. В. Кривушиным и кандидатом филологических наук Е. С. Кривушиной, представляет собой продолжение первого научного отечественного издания документов и материалов, связанных с деятельностью знаменитого французского путешественника и исследователя Пьера Саворньяна де Бразза (1852–1905). В ней собраны документы и материалы, относящиеся к Третьей экспедиции (1883–1885) де Бразза в Африку (Габон и Конго), которая положила начало созданию Французской колониальной империи в Центральной Африке. Публикуемые отчеты, воспоминания и письма де Бразза и его соратников содержат уникальную информацию о начальном этапе французского колониального строительства в Экваториальной Африке, его основных этапах и особенностях. Они показывают, что европейский колониализм – и на уровне провозглашавшихся им целей и принципов, и с точки зрения его практики – не был на своей ранней стадии сугубо однозначным историческим феноменом. Миссия на Африканский Запад, организованная и возглавленная де Бразза в 1883 г., явилась попыткой осуществления не насильственной, а «мирной колонизации», и эта попытка была до смещения де Бразза в 1898 г. весьма успешной. Публикация документов предваряется вступительной статьей, тексты снабжены обширными научными комментариями.

Для широкого круга читателей, в первую очередь историков, политологов, этнологов, культурологов, географов, журналистов, а также всех, кто интересуется историей Африки и европейского колониализма.

---

Два письма от Балле, пришедшие одно за другим, обрадовали меня. Он устроился в деревне Нганчу[156] и был сердечно принят Макоко[157], хранившим верность своему слову, несмотря на все попытки, вкупе с щедрыми обещаниями, отговорить его от союза с нами[158]. Провал этих попыток стал, без сомнения, причиной слухов, распространявшихся тогда по Европе[159]; говорили, что Макоко свергли с престола[160]; потом объявили о его смерти, затем о моей, затем о смерти моего брата, хотя мы все трое неплохо себя чувствовали и продолжали успешно вести свои дела[161].

Паровое судно было готово, оно прошло испытание. Наше снаряжение и продовольствие были доставлены и складированы в Лекети; мы заранее закупили пироги; все было погружено, и я уехал <к Балле>[162]. Мы задержались на несколько дней[163] на Нижней Алиме, где я хотел привлечь на нашу сторону местное население и одновременно выбрать место для еще одного поста[164].

Это там спустя пять дней[165] ко мне присоединился де Шаванн[166] с важным донесением, которое ему передал Деказ, прибывший в Дьеле на следующий день после моего отъезда[167]. Новости, содержавшиеся в нем, первые новости с побережья, подтвердили мои опасения[168]. Министр народного просвещения[169], зная, что мне придется надолго задержаться во внутренних областях, прислал сюда в качестве моего помощника Дюфурка[170], назначив его своим прямым представителем в Приморской зоне[171]. Прибытие Дюфурка[172] вызвало некоторое недовольство среди персонала, привыкшего после моего отъезда чувствовать себя свободно; не осталось и следа от прежнего пылкого энтузиазма новичков, готовности к героическим поступкам, клятв мужественно переносить трудности. Все было забыто, когда потребовалось на деле отказаться от спокойного и благополучного существования; некоторые дезертировали[173]. К счастью, их места заняли шесть европейцев[174], приехавших с Дюфурком. Но я хочу сказать, что многие из моих старых соратников остались мне верны, несмотря ни на что, и не скрыли своего отношения к тому решению, которое приняли их товарищи.

В целом я был доволен таким развитием событий; локальный пожар был потушен – на побережье оставался деятельный человек, который уверял меня в своей преданности. Я мог продолжать начатое, освободившись от постоянного беспокойства, которое прежде ни на шаг не отпускало меня.

Назначая Дюфурка своим прямым представителем, Министерство народного просвещения лишило меня права высказывать похвалу в его адрес, но я все же позволю себе несколько слов: Дюфурк, оказавшись в сложной ситуации, даже больной никогда не впадал в отчаяние и трудился не жалея сил; он черпал необходимую энергию в своем патриотизме.

Всю ночь я посвятил отправке корреспонденции[175] и лишь утром[176] вернулся в наш лагерь, расположенный немного выше по течению. Что касается де Шаванна, то он продолжил свой путь к Конго на пяти пирогах, забрав все наше богатство[177]. Он должен был остановиться в деревне Нганчу у Балле и объявить о моем скором прибытии. Я же купил несколько необходимых нам пирог[178], и наконец мы тоже отправились в путь[179]. Повсюду мы встречали дружественный прием; не было никакого сомнения, что виновником этого был доктор Балле, сумевший завоевать доверие у прибрежных жителей.

Как только мы приближались к той или иной деревни, все население бросало свои занятия и многолюдной толпой окружало нас, чтобы выказать самые сердечные чувства.

Алима, сначала отклонявшаяся к северо-востоку, а затем к востоку, теперь спускалась все ниже и ниже <на юго-восток>; растительность менялась, начались болота дельты с их высокими травами и царящими над ними борассусами[180]. И вдруг совершенно неожиданно мы оказываемся в водах Конго[181]. Потрясающее зрелище! Огромное водное полотно, смыкающееся с небом на горизонте, усеяно бесчисленными островками; над ним разлит, уходя в бесконечность, ослепительный свет, и кажется, что все предметы и перспективы растворяются в нежно-желтоватой дымке.

Я не буду здесь рассказывать о красотах здешних мест, а также о происшествиях, случившихся во время четырехдневного плавания по извилистому течению Конго. Я остановился у станции Болобо[182], где встретился с ее комендантом Либреком[183], очень симпатичным и любезным офицером бельгийской армии[184]. 27 марта я прибыл к Нганчу[185]. Балле прекрасно у него устроился и завязал добрые отношения с соседними вождями, вассалами Макоко. Я оказался в знакомой стране. Три года тому назад я отплыл отсюда на пироге, чтобы вступить во владение уступленными нам территориями у Нкуны, которая вам известна под именем Браззавиль. Все вожди и многие из их подданных были моими старыми знакомыми. Мне наносили бесчисленные визиты, и я устал пожимать руки всем прежним друзьям[186].

Макоко, предупрежденный о моем приезде, направил ко мне посольство. Мы в спешке собрали подарки, предназначенные в награду за его преданность, и после ночного марша[187] подошли к вратам королевской резиденции[188].

Было бы долго описывать в деталях церемонию приема и вручение договоров, поэтому я буду краток.

Нужно ли говорить, что церемониал не полностью совпадал со строгим этикетом, который соблюдают в подобных случаях в наших странах?

Макоко принял меня[189] с необычной торжественностью и с чрезмерной радостью. Сначала он обратился к присутствовавшим со словами песни, специально сочиненной в мою честь, где делались намеки на слухи, облетевшие Европу и Африку:

Воистину, воистину
Вы все, собравшиеся здесь, видите:
Вот тот, кого называли умершим;
Он вернулся.
Вот тот, кого называли бедным;
Вот его подарки.

И говоря это, он показывал на великолепный ковер и бархатные подушки, которые мы разложили на его львиных шкурах. Присутствовавшие подхватывали хором припев:

Те, кто это говорили, – лжецы.

Затем, согласно установленному порядку, Макоко поднялся одновременно со мной, сделал то же количество шагов, что и я, и крепко обнял меня как старого друга, не переставая улыбаться.

Я попросил его пригласить на вручение договоров первых королевских вассалов, чтобы этот акт состоялся в торжественной обстановке. Церемония, таким образом, была отложена назавтра[190].

Все вожди и самые знатные подданные отозвались на приглашение и явились в назначенный день. Палавра проходила под навесом из красного шерстяного полотна, как и во время нашей первой встречи. Присутствовавшие были в праздничных нарядах. И чтобы придать еще бо́льшую торжественность моменту, каждый в качестве свидетелей принес с собой ларов[191].

Необычное зрелище представляло это многолюдное собрание, эта плотная толпа, сидевшая на корточках, когда среди пестроты ярких тканей легкое движение копья или дула ружья производило эффект молнии. На общем фоне то здесь, то там резко выделялось несколько набедренных повязок из атласа или бархата, указывавших на то, что щедрые дары других белых опередили наши и что не все по примеру главного вождя имели мужество отказаться от них.

Макоко, окруженный женами и приближенными, восседал на львиных шкурах, небрежно облокотившись на подушки. Напротив – в нескольких шагах от него – Мпоонтаба, один из его первых вассалов[192], и остальные вожди, сидевшие на леопардовых шкурах, ожидали, когда их король подаст знак начинать палавру. Мы расположились между этими двумя группами, немного в стороне. Не вставая, Макоко приветствовал всех и объяснил в нескольких словах цель собрания. Затем каждый вождь, начиная с Мпоонтабы, на коленях дал клятву верности Макоко как единственному истинному вождю, единственному владыке и суверену всех земель батеке.

Все, как и прежде, заявили, что счастливы и горды находиться под защитой нашего флага и поклялись в преданности на своих фетишах и манами[193] своих предков. Я в свою очередь сделал краткий экскурс в прошлое. Мои люди взяли на караул, отдали воинскую честь, и я вручил Макоко договоры от имени Франции.

Официальный протокол был составлен и подписан, и все направились в импровизированный «холл», где каждого из присутствовавших к его огромной радости ожидал наш подарок, причем с указанием имени. Возгласы удивления, крики восхищения, слова благодарности, не умолкавшие среди этой подвижной толпы любопытных, создавали шумную атмосферу веселья; затем все разошлись, счастливые, с дорогими дарами в руках.

Глава V

Де Шаванн остается в Браззавиле • Его умелые действия • Охота. Сто один слон за три дня • Возвращение во Франсвиль по суше • На паровом судне по Верхнему Конго[194] • Встреча с Долизи, прибывшим по Ниари • Я посылаю его на восток • Задержка на побережье (декабрь 1884 г.)

Пришлось задержаться у Макоко еще на несколько дней, чтобы помочь ему разрешить споры, возникшие между некоторыми его вассалами после моего последнего визита.

Де Шаванн стал моим посланником; и я радовался, что у меня появился дипломат нового типа: его первые переговоры увенчались успехом. Во время моего пребывания у Макоко я не мог, как и прежде, пожаловаться на недостаток внимания; королева Нгасса и ее служанки окружили меня трогательной заботой.