Эдуард Казанцев - Эволюция духа

• Название: Эволюция духа
• Автор: Эдуард Казанцев
• Жанр: Философия
• Год: 2014

Проведен анализ, с позиций Науки, эволюции наших представлений о религиозно-философском понятии «Дух». Одновременно анализируется возможность объяснить нерешенные вопросы современной космологии путем введения понятия «мыслящего» скалярного поля – «биологического» вакуума (Сознания). В итоге сделана попытка объединить эти два понятия – Духа и Сознания и представить их роль в будущей судьбе нашей Цивилизации.

Для широкого круга читателей, студентам, аспирантам и научным работникам естественного и гуманитарного профиля.

---

"Строгость" присуща не столько богу, сколько его окружению, от которого он, конечно, не в решающей мере, но все же до некоторой степени зависит, если, опасаясь препятствий с этой стороны, не сказал о своей затее всей правды, а кое-что предал огласке и кое-что скрыл. Но не указывает ли это скорее на то, что сотворение мира отвечало его желанию, чем на то, что оно произошло вопреки его воле? Значит, хотя и нельзя сказать, что бог прямо-таки толкнул душу на ее авантюру, действовала душа все же не наперекор ему, а лишь наперекор ангелам, которые с самого начала относятся к человеку недружелюбно. То, что бог сотворил этот мир добра и зла и принимает участие в нем, представляется ангелам барской причудой и вызывает у них обиду, так как они – и, наверно, не без основания – подозревают, что богу просто наскучила их величальная чистота. Изумленные, полные упрека вопросы, вроде: "Что есть человек, господи, и какой тебе от него прок?" – не сходят у них с языка, и бог отвечает ангелам осторожно, уклончиво, примирительно, но иногда вдруг раздраженно и в явно оскорбительном для них смысле.

Не так-то просто, конечно, объяснить низвержение Семаила, очень важного лица среди ангелов, судя по тому, что у него было двенадцать пар крыльев, а у священных животных и у серафимов всего по шести, но между его падением и этими разногласиями существует прямая связь. Именно Семаил всегда подзуживал ангелов против человека или, вернее, против того пристрастия, какое бог питал к человеку; и когда однажды господь повелел рати небесной поклониться Адаму за его разум и за то, что он назвал вещи их именами, все, хоть и пряча усмешку или насупив брови, повиновались этому приказу, и только Семаил его ослушался. С безумной откровенностью он заявил, что это нелепость, что незачем сотворенным из сияния славы божией падать ниц перед тем, кто создан из праха земного, – и тут-то как раз он и был низвергнут, что издали походило на паденье звезды. Хотя остальные ангелы, разумеется, испугались и с тех пор зарубили себе на носу, что с человеком нужно держаться крайне осторожно, все-таки совершенно ясно, что всякое усиленье греховности на земле, такое, например, как перед потопом или в Содоме и Гоморре, – это очередное торжество для святой рати и очередная незадача для творца, который вынужден в таких случаях производить ужасную чистку – не столько по собственному почину, сколько под моральным давлением небес.

Но если все эти догадки справедливы, как же обстоит дело с задачей "второго посланца", духа? Действительно ли он послан затем, чтобы уничтожить материальный мир, освободив из его плена душу и вернув ее в родные пределы?

Можно предположить, что это не входит в замысел бога и что на самом деле, вопреки своей славе, дух был послан к душе вовсе не для того, чтобы стать могильщиком мира форм, созданного ею при дружественном пособничестве бога. Тайна тут, возможно, другая, и ключ к ней, возможно, дают слова учения о том, что второй посланец – это все тот же посланный прежде на борьбу со злом светочеловек. Мы давно знаем, что тайна вольно обращается с грамматическими временами и вполне может употребить прошедшее, имея в виду будущее. Слова о том, что душа и дух были едины, возможно, должны означать, что некогда они будут едины. Да, это тем более вероятно, что дух сам по себе представляет собой в основном принцип будущего, утверждение "будет", "должно быть", меж тем как душа, находясь в плену форм, благочестиво верна прошлому, священному "было". Где тут жизнь и где смерть, трудно сказать; обе стороны – и слившаяся с природой душа, и находящийся вне мира дух, принцип прошлого и принцип будущего, – обе стороны, каждая по-своему, претендуют на званье живой воды и обвиняют друг друга в содействии смерти – и обе правы, потому что ни природу без духа, ни дух без природы, пожалуй, не назовешь жизнью.

Тайна же и тихая надежда бога состоит, вероятно, в их слиянье, в настоящем приходе духа в мир души, во взаимопроникновенье обоих начал, в том, что они, оставив друг друга, станут человечеством, благословенным свыше благословением неба и снизу благословением бездны.

Вот, быть может, каков тайный, сокровеннейший смысл этого ученья, хотя сомнительно, чтобы уже известное нам, самоотверженно-угодливое поведение духа, вызванное чрезмерной его чувствительностью к упреку в служении смерти, было верным путем к вышеобрисованной цели. Сколько бы дух ни старался наделить немую страсть души своим остроумием, чтя могилы, называя прошлое единственным источником жизни, а себя самого выставляя злодеем-фанатиком, губительно притесняющим жизнь, – кем бы он ни прикидывался, он все равно остается самим собой: напоминающим гонцом, тем принципом осужденья, противоречия, непоседливости, что, выбрав среди довольных и ублаженных кого-то одного, родит в его груди тревогу сверхъестественно огромной беды, гонит его из ворот состоявшегося и данного в авантюрно-неведомое и уподобляет камню, который, покатившись, кладет начало необозримому множеству перемен и свершений.

Приведенные выше рассуждения Т.Манна, поражают не только своим высокохудожественным изложением, исключительно тонким чувством юмора, но также глубиной проникновения в сущность проблемы. Здесь прослеживается и двойственность Духа, и его миссия, как цель задуманная богом, и сложность осуществления этой цели из-за «упрямства» материи.

Естественно, с точки зрения Науки, данные рассуждения надо воспринимать как метафорическое представление истинного состояния космогонической проблемы – причины Всего Сущего. В этом смысле, подход Т. Манна роднит его, с одной стороны – с буддизмом, а с другой – с современными представлениями космологии. Было бы очень полезным обратить внимание выдающихся писателей (если они еще остались) на возможность аналогичной попытки художественно (а не научно-популярно) описать ситуацию в современной науке.

1.3 Религия и Наука

Проводя анализ, рассмотренных выше религий, мы пытались уловить элементы эволюционного развития представлений религии о Духе. К сожалению, такого элемента эволюционности в религиозных учениях мы не обнаружили, поэтому прогресса в понимании сущности Духа здесь не наблюдается, а значит, в них нет главного связующего звена, позволяющего понять цель Религии.

Основные идеи о природе Духа уже были заложены в самых древнейших религиях, а более поздние религии приспосабливали эти древние знания под свои, чаще всего политические, задачи. К сожалению, полное содержание индуистско-буддистской философии до сих пор нам не известно. Отдельные попытки приоткрыть завесу над этой интригующей тайной, пока не дали ощутимых результатов, но все же производят определенное, на уровне мистики, впечатление. Например, вызывает искреннее изумление способность Е.Блаватской, обыкновенной женщины без особых природных задатков и образования, самостоятельно написать солидные религиозно-философские трактаты по буддизму, содержащие огромный объем знаний из разных областей науки и религии. Сама Е.Блаватская признавалась [3], что все ее книги продиктованы ей Свыше. Хотя понятие Духа у Е.Блаватской занимает центральное место, но его сущность так и осталась нераскрытой (с точки зрения современной науки). К тому же, религиозно-философские представления буддизма находятся в резком антагонизме с монотеистическими религиями.

Серьезные попытки найти точки соприкосновения Религии с Наукой неоднократно предпринимались в христианском учении. Причем аргументы в пользу Религии менялись в прямом соответствии с добытыми наукой, все новыми и новыми фактами. Эту тенденцию нетрудно проследить даже на небольшом отрезке времени, связанным с фундаментальными научными открытиями в 20-ом столетии.

Например, архиепископ Лука (в миру – В.Ф.Войно-Ясенецкий) в своих лекциях «О Духе, Душе и Теле» (начало 20-го столетия) так представлял «победу» Религии над Наукой: в 19 веке царила безусловная вера в догматы науки и только избранные умы видели трещины в величественном здании классического естествознания. Но вот великие открытия в самом конце 19-го и начале 20-го столетия неожиданно раскачали устои этого здания. И далее Лука все, действительно революционные, научные открытия приписывает пророческим откровениям Библии. При этом, оставаясь на уровне достижений науки (физиологии) того времени, он представляет сердце, как орган высшего познания: «концепции, изобретенные разумом, работающим попусту и в пустоте, не могут быть ничем иным, как пустыми химерами, годными лишь для удовлетворения «профессоров философии»; мозговая кора анализирует не чувства, а ощущения».

Справедливости ради следует отметить, что рассуждения Луки о Духе и Душе более соответствуют современным воззрениям: «Дух человеческий есть дыхание Духа Божьего и уже поэтому он бессмертен, как все бестелесые, ангельские духи. В ряду земных существ человек первое и единственное духовное существо, и были люди, являвшие очень высокие степени духовности, почти достигшие при жизни освобождения духа от тела. Весь мир живых существ, даже вся природа, являет великий закон постепенного и бесконечного совершенствования форм, и невозможно допустить, чтобы высшее совершенство, достигнутое в земной природе, духовность человека, не имело дальнейшего развития за пределами земного мира. Что мешает допустить, что небесные тела служат местом обитания бесчисленных живых и разумных существ, высших форм интеллектуальности – это бесплотные духи не нуждающиеся в физических условиях жизни. Существование различных существ, отличных от людей, имеющих совсем иной тип организации, чем человеческий – это не только возможно, но и в высшей степени вероятно».