Евгений Полищук - Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева)

• Название: Преданный служитель Церкви. О церковной и общественной деятельности митрополита Питирима (Нечаева)
• Автор: Евгений Полищук
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94625-333-8

Книга посвящена памяти скончавшегося в 2003 году архипастыря Русской Православной Церкви митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (Нечаева). Она включает в себя избранные труды Владыки, а также воспоминания о нем. В книге приняли участие свыше восьмидесяти авторов, среди которых церковные иерархи, священнослужители, общественные деятели, педагоги, писатели, художники, композиторы, ученые, генералы. Помимо основного дела жизни приснопоминаемого митрополита, которым стало более чем тридцатилетнее руководство Издательским отделом Московского Патриархата, Владыка был подлинным Пастырем, воспитывавшим своих сотрудников по Издательству, иноков Иосифо-Волоцкого монастыря, находившихся под его окормлением, студентов, которым он преподавал, прихожан храмов, где он служил и среди которых было много представителей творческой интеллигенции и армии. Митрополит Питирим запомнился людям и как общественный деятель в новую эпоху России, когда Церковь наконец заняла достойное положение в обществе.

Все перечисленные стороны деятельности митрополита Питирима нашли в той или иной мере отражение в настоящей книге.

Сборник издан к 5-й годовщине со дня кончины выдающегося церковного иерарха.

---

В храм к Владыке меня привела Долотова Надежда (ныне покойная), известная в московских церковных кругах своей любовью к переписыванию духовных книг, которые в то время были большой редкостью. Именно от нее я узнала об отцах-пустынниках первых веков Антонии Великом и Макарии Египетском. Мыслила раба Божия Надежда исключительно по «Добротолюбию».

Владыка имел наблюдательный трезвый ум, с мягким юмором замечал смешные особенности окружающих его людей. Особенностью моей наставницы было предубеждение против чистки зубов с утра перед причастием, а причащалась она в разных храмах каждый день. Строго следуя предписаниям молчальников пустыни, она не разговаривала после причастия, но непременно приглашала меня домой, давая указания жестами. Я про себя посмеивалась над ее необычным безмолвием: если уж она не хотела рассеиваться, не нужно было меня приглашать в гости.

Вспомнила Надежду Григорьевну не случайно. Познакомились мы с ней в храме святого Иоанна Воина, где часто служил Владыка Питирим. Он и был настоящим воином Христовым, ему подражали любящие его прихожане.

Надежде Долотовой мы с мамой обязаны поездкой в Пюхтицы, после которой и состоялось знакомство с Владыкой.

Произошло оно следующим образом. Накануне дней памяти митрополитов Платона и Филарета (конец ноября – начало декабря по новому стилю) Владыка после акафиста у иконы Божией Матери «Взыскание погибших» рассказывал о просветительской деятельности архипастырей. В числе прочих заслуг митрополита Филарета он упомянул об организации женских богословских курсов для дочерей священников. Заинтересовавшись рассказом, подошла к Владыке узнать, где в наше время женщина может получить богословское образование.

Владыка очень внимательно посмотрел мне прямо в глаза и назначил время для беседы, которая состоялась в этот же день в архиерейском доме. Узнав, что я корректор по образованию, он неожиданно пригласил меня работать к себе в Издательство. Но у меня были совсем другие планы, я хотела петь и, по благословению духовника, поступила в музыкальную школу для взрослых на вокальное отделение. На что Владыка ответил: одно другому не помешает, в Издательстве есть домовый храм, в котором поют сотрудники редакции, и, если у меня есть способности, он лично даст мне направление в регентский класс. Усвоив, что в Церкви ничего не делается без благословения духовного отца, я отказалась что-либо менять в своей жизни, потому что протоиерей Г. благословил меня заниматься вокалом.

Владыка неожиданно рассердился: «Вы что, кокетничать сюда с Богом пришли!» Не понимая, чем вызвала гнев Владыки, я, как маленькая, позорно заревела. Владыка умилосердился, видя у меня полное отсутствие канонических норм поведения; конечно же, он понял, что и в мыслях я не собиралась пренебречь благословением архиерея. «Хорошо, если Вас духовник благословит, приходите к нам в редакцию на Погодинскую, нам сейчас нужны корректоры». Так я оказалась отделенной от государства, в обществе «не от мира сего»…

Духовный строй Владыки Питирима я бы сравнила со звучанием знаменного древнерусского распева, настолько собранным и сосредоточенным предстоял он перед Престолом Божиим. Духовный труд архиерея подобен управлению мудрым кормчим большим кораблем – так принято называть Церковь. Житейское море своенравно, только сильный духом мог совершать в то время плавание под Андреевским флагом.

Однажды сотрудники Издательского отдела собрались в Большом каминном зале, чтобы поздравить Владыку с сорокалетием «Журнала Московской Патриархии». Заведующая редакцией А. Г. Чулюкина в торжественной обстановке вручила Владыке букет из красных роз, шипы были срезаны чьей-то заботливой рукой: «В этот праздничный, знаменательный для всех нас день мы дарим Вам эти прекрасные розы без шипов, Вы их не заслужили, пусть шипы достанутся другим» (цитирую по памяти)…

Людмила Вьюнова,

сотрудник Издательского отдела в 1987–1996 годах

Питиримовские Минеи

Владыка был великолепен: красив, умен, изящно мудр.

Каждую среду в нашем домовом храме в честь преподобного Иосифа Волоцкого служилась Литургия, регентовали и пели здесь сотрудники редакции – простой «домашний» хор, который мог спеть и по нотам, но главное было – пение по слуху, в соответствии с московской традицией. Навещая по праздникам храмы своей епархии, Владыка предпочитал брать именно этот хор: певцы (точнее, певицы, поскольку «басики» были редкостью и должны были сочетать свои певческие устремления с иподиаконскими обязанностями), – певцы эти не боялись потерять голоса и готовы были несколько часов трястись в рафике и спать по-походному, получая удовольствие от пения на службе.

Однажды, под Николу зимнего, мы отправились в Волоколамск. На Волоколамском шоссе, возле «ежей», владыкина машина затормозила; остановился и наш певческий рафик. Выходим и, вслед за Владыкой, поднимаемся к памятнику. Холодно, кругом бело, все засыпано снегом, вровень с бетонным помостом. Не помню, была ли отслужена лития. Помню другое: Владыка, в развевающейся рясе, идет с посохом по краю помоста, вдруг нагибается – и посох уходит в снег по самую рукоять. Восклонившись, с посохом, он произносит только одну фразу: «А в сорок первом здесь воевали…»

Выездное богослужение всегда заканчивалось праздничным обедом, приготовленным хлебосольными хозяевами с любовью и подобающим случаю изысканным изобилием. Владыка главенствовал за трапезой: не было равных ему в остроумии, в умении вести застольные беседы. Это были чаще всего воспоминания, соединенные с поучением и тонким юмором – представление о них можно получить из книги «Русь уходящая». Мне вспоминается такой эпизод: обед заканчивается, все встают, пропеты благодарственные молитвы, и тут Владыка говорит, оглядывая все еще не пустой стол: «В хороших московских домах еще и с собой давали!..» – все смеются, а уходящие гости запихивают в карманы вкуснейшие пирожки.

Эти воспоминания согревают душу. Но главное – здесь, в Издательском отделе Владыки Питирима, я состоялась как профессионал.

В Отдел я пришла зимой 1985–1986 года. Воцерковлялась я, учась на филфаке МГУ. В издательство меня направил отец Владимир Ригин, молодой тогда священник, из иподиаконов Владыки. Мне было сказано: «Там нужна девочка в фототеку, ты иди, там разберутся. Ты ж филолог».

И я пошла.

О том, как проходило собеседование, рассказывать не буду: это прелюбопытный материал, но не имеющий прямого отношения к Владыке. Хотя, конечно, любая деталь в постановке дела говорит о руководителе Отдела.

Сотрудников издательства поразило вот что: меня взяли в штат сразу по написании прошения и заполнении анкеты. Обычно к человеку долго присматривались, оформляли внештатно – и вдруг берут сразу в штат. Я никак не относила это на счет своих талантов и вообще долго поражалась, как это я, девушка, оказалась в роли справщика богослужебных книг! Что-то несопоставимое: XVII век, справщики Печатного двора – и я.

Лишь много лет спустя, прочитав воспоминания Владыки Питирима о его родственниках, об учебе в Московском институте инженеров транспорта, а также его лекции для студентов МИИТа, я вдруг подумала: в анкете, которую Владыка рассматривал вместе с прошением, значилось, что родители мои – инженеры-конструкторы, так что я не какой-нибудь «потомственный филолог»…

Я попала в Минейную группу. Здесь шла работа над Минеями, и за полгода до моего прихода скончалась А. З. Трубачева, выполнявшая работу редактора-справщика богослужебных текстов. Группе нужен был человек, знающий церковнославянский язык. Таким человеком оказалась я. Работа моя заключалась в том, чтобы «стилизовать» вновь включаемые в Минею тексты под язык богослужения конца XIX – начала XX века, то есть времени, когда в последний раз до революции был издан круг Миней.

Тот, кто готовил тексты к публикации, знает, что в них неизбежно встречаются так называемые темные места, то есть части текста, которые можно как-то понять лишь в том случае, если нечто в тексте изменить. Так мы и работали: я предлагала варианты – можно поменять окончания там-то и там-то и поставить запятую, получится такой-то смысл, а можно там-то и там-то и без запятой, получится такой-то смысл. Какой смысл предпочтительнее? Этот вопрос адресовался моему непосредственному начальнику, игумену Андронику (Трубачеву); он и решал этот вопрос.

Ежедневный филологический анализ текста очень много дал мне как профессионалу: я наглядно увидела, что существующие пособия по языку богослужения отражают лишь часть реальности, что море текстов просто не прочитано и не исследовано, что построить достоверную историю богослужебного языка Русской Православной Церкви, не говоря уж о истории русского литературного языка, пока не удалось никому – слишком обширен неисследованный океан.

Издание Миней – непрерывный процесс. Каждый выпуск годичного богослужебного круга, традиционно разделявшегося на 12 томов, по числу месяцев в году, отражал свое время, каждый век привносил в состав Миней свое видение: то вселенские святые стояли на первом плане, то выступали вперед святые русские; события государственные – и нестроения, и победы – находили отражение в богослужебных текстах. Так было в допечатную эпоху, о чем свидетельствуют комплекты рукописных церковнославянских Миней, сохранившиеся с XI века; так было в XVI веке, когда началось книгопечатание на Руси; то же самое происходит на наших глазах. И «зеленые» (по цвету переплета) Минеи – Питиримовские Минеи 1978–1989 годов – это издание, составившее целую эпоху в нашем церковном книгопечатании.