Ростислав Рыбаков - Индия. 33 незабываемые встречи

• Название: Индия. 33 незабываемые встречи
• Автор: Ростислав Рыбаков
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0906-9

Индия – страна «на слуху», многие люди там бывали, но мало кто почувствовал подлинное, нетуристическое своеобразие Индии.

Ростислав Рыбаков – крупнейший специалист по Индии в России. И человек, который действительно любит эту страну. Он знает все об истории и современности Индии.

В этой книге «Индия. 33 незабываемые встречи» описана Индия, заключающая в себе и жизнь людей, и чудеса, о которых европейцы наслышаны уже много веков подряд, и те ее особенности, которые можно узнать и почувствовать, действительно полюбив эту страну.

---

Иногда они могут показать как делают эти сари в их мастерских. Зрелище это грустное, агрегаты какие-то допетровские и управляются с ними маленькие детишки – вот почему, как правило, сари доступны по цене.

Но вот что интересно – я езжу в Индию 50 лет, я проехал её всю, я был в ней 33 раза, иногда подолгу, но нигде и никогда, ни на улице, ни в гостях, ни на Севере, ни на Юге я не видел двух одинаковых сари.

Таков, как выяснилось, индийский маркетинг.

Говоря о Бенаресе, нельзя забывать еще об одной его стороне, впрочем, тесно связанной с его статусом религиозной святыни. Испокон веков Бенарес является городом знаний, изначально теологических, а ныне уже и академических.

Понятно, что именно здесь собирались, а зачастую и рождались крупнейшие духовные деятели – не одними же жуликоватыми жрецами на гхатах свято это место!

Жулики, возможно, не самое точное определение. Они просто коммерсанты от религии, наглые, напористые. Их руки с шулерской быстротой тасуют купюры —…, Рамакришна, у которого прикосновение к деньгам вызывало сильнейший ожог. У них внимательные, но бегающие глазки. Но есть в городе и истинные брахманы, знатоки Вед. У них вообще не совсем человеческие глаза – белые бельма, как бы повернутые внутрь глазниц; при этом они и смотрят, и видят, но производят жутковатое впечатление.

Город и особенно гхаты обжиты десятками тысяч брахманов, жрецов, монахов, садху; об их количестве можно судить по вывезенной мной оттуда книге-справочнике, где содержится список (почти без расшифровке) основных групп бенаресских брахманов, только названия этих групп, но занимает этот краткий список – по строчке – 284 страницы убористого печатного текста! Сколько человек стоит за каждой строчкой, страшно даже представить.

Далеко, далеко не все они бреют паломников, пускают по Гангу цветные «лодочки» и подменяют собой паломников, пришедших поклониться Шиве; не все служат в храмах; не все, наконец, организовывают церемонии ухода из жизни.

Многие, вполне традиционно, учат и учатся, погружаются в глубины санскрита и Вед, изучают и преподают философские системы – и именно они, а не нищие и аскеты, служат доказательством того, что Бенарес – как и тысячи лет назад – является Городом Знания.

Так говорили о нем еще китайские путешественники Фа Сянь (399–411 гг.) и Сюань Цзан (629–644 гг.), пораженные тем, как изучаются тут священные тексты Вед, Пураны, Артхашастр, а также астрология, астрономия, грамматика, живопись и даже орнитология и зоология.

Сквозь трудные годы распространения буддизма (вспомним, что рядом расположен Сарнатх), «потянувшего одеяло на себя» в плане высокой учености, а позднее мусульманских завоеваний, Бенарес не только сохранял своё значение как центр знаний, но и усиливал его за счет притока высоколобых беженцев из других краев страны.

Изучению санскрита способствовали и пришедшие в конце концов англичане, создавшие учреждения по сбору редких манускриптов и даже особый совет из наиболее авторитетных знатоков санскрита для разъяснения индусских законов Британскому суду.

Поэтому толпа, особенно у или внутри храмов это концентрированное живое текущее море индусской мудрости – и, естественно, предрассудков.

Помню, забавный эпизод. Я тёк вместе со всеми по каким-то извилистым и темным коридорам, напоминающий бессмертную Кин-дза-дза, по лабиринту живописны, грузных и почти пугающих крытых переходов – тёк, подчиняясь толпе, пересекаясь со встречной толпой, совершая какие-то бессмысленные завихрения. Без плана и без цели. Всё вокруг было набито людьми, похоже тоже не имевшими цели; горели неестественно ярко керосиновые лампы; жарились, громко скворча, лепешки; и всё заволакивал душный дым ароматических палочек, агарбати – то сандаловый, то розовый, то горько-древесный – и лица сидящих, и идущих лишь изредка проглядывали сквозь клубы пахучего, тяжелого, заполонившего всё облака.

Вдруг в нише я увидел сидящего на уровне моей головы старого человека в грязном тюрбане. Он сделал мне знак подойти. Мы заговорили. И вскоре между нами начался восхитительный диспут. Мы говорили о Боге, о мире, о человеке, сначала яростно спорили, потом постепенно вышли на взаимопонимание.

Так прошло минут 45. И вдруг – я осознал, что мы говорим… на хинди! Конечно, когда-то я учил его, но никогда не говорил на нем (лет тридцать), обходясь английским. Понятно, что я был уверен, что напрочь забыл его. А тут 45 минут непрерывного говорения на сложнейшие философские темы! В режиме диалога!

И я онемел. Стоя перед темной нишей, глядя на старца, толкаемый вяло текущей толпой, я не мог вспомнить больше ни одного слова…

Мой собеседник ухмыльнулся И сделал нечто невероятное: он махнул коричневой рукой куда-то вдаль, над моей головой. Я обернулся В затянутой дымом агарбати невзрачной стене что-то на секунду распахнулось – то ли дверь, то ли, скорее, занавешивающая её, свисающая сверху тряпка – и на мгновение оттуда полыхнул яркий искусственный свет – и видение скрылось.

Я поклонился почти невидимому в нише тюрбану и был отпущен величественным мановением руки.

Мне было трудно вспомнить весь наш предшествующий разговор, но дар его я навсегда унес с собой. В то ослепительное мгновение передо мной мелькнул огромный золотой лингам Шивы – видеть который всем не-индусам строжайше запрещено! Конечно, я знал о его существовании, но и в голову придти не могло сподобиться – хоть мимолетно – лицезреть его наяву!

Диспутами, спорами, дискуссиями создается не только интеллектуальная атмосфера вечного города, но и весьма своеобразная прослойка учителей – не собранных в одном месте, скажем, на каком-либо факультете или кафедре, а составляющих основное население Бенареса. Без малого 400 лет назад, французский врач Ф. Бернье, однокашник Мольера, говорил именно об этом: «Фактически Бенарес является своеобразным университетом, но в отличие от европейских университетов, здесь нет колледжей и организованных классов. Учителя раскиданы по всему городу и обучение ведется в их домах. У некоторых из них по 4, у других по 6 учеников, тогда как самые знаменитые имеют от 12 до 14 учеников, но не более».

А вот теперь представьте себе, что в позапрошлом веке нашелся человек, который в этом городе бросил вызов всем учителям сразу, обвинил их (всех!) в невежестве и вызвал их – опять-таки всех, скопом – на публичный диспут.

Звали этого бесстрашного человека Свами Дайянанда Сарасвати – и, право слово, он был такой колоритной личностью, что заслуживает отдельного рассказа.

Дерзкий вызов его бенаресские пандиты не то, чтобы проигнорировали, но просто осмеяли. Однако, Дайянанда, уже известный проповедник, подключил, как сказали бы теперь, «административный ресурс» и привлек в качестве союзника бенаресского махараджу. Делать было нечего и учителя пришли на диспут. Основной темой было, разрешают ли, санкционируют ли Веды практикуемое в Индии идолопоклонство? Пандиты говорили «да», Дайянанда решительно опровергал это.

Махараджа прибыл собственной персоной. Гигантская толпа волновалась вокруг. Полиция была наготове.

Дайянанда сел лицом к противнику. Те образовали полукруг перед ним. По уверениям (позднейшим) сторонников и последователей неистового Свами, пандитов было около 1000 человек По достоверным источникам, их было 27, самых ученых, хотя в диспуте приняли фактическое участие всего 6.

Представляется, что это был, тем не менее, нелегкий поединок На глазах у толпы ажитированных зрителей, без помощи каких-либо материалов, не зная заранее, что и откуда процитируют оппоненты – они нападали, а он защищался – задача почти невыполнимая.

Есть свидетельство нашей соотечественницы (Е.П. Блаватская), правда, о другой встрече Дайянанды с растревоженными им брахманами: «Мраморное изваяние не оставалось бы спокойнее Дайянанды в минуты самой ужасной опасности. Мы один раз видели его на деле: отослав всех приверженцев своих, и запретив им следовать за ним, либо заступаться за него, он остановился один перед разъяренною толпой и спокойно смотрел в глаза чудовищу, готовому прыгнуть и разорвать его на куски». Впрочем, добавляет О.В. Мезенцева, прекрасный и тонкий исследователь, из книги которой («Мир ведийских истин») я взял эту цитату, он и сам с легкостью пускал в ход посох саньясина, когда не видел другого способа убедить оппонента.

Но публичный, да еще все-индийски разрекламированный бенаресский диспут требовал не физической победы, а интеллектуальной – с привлечением всей философской литературы прошлого, да еще продуманной и истолкованной в духе его собственного учения.

По накалу и бескомпромиссности этот бой был сродни гладиаторскому.

Как же сформировалась эта незаурядная личность? Что за странное для Индии учение принес он на этот героический бой?

* * *

Родившийся в 1824 году, Дайянанда был выходцем из брахманской шиваитской семьи; отец его был, видимо, банкиром и наследственным начальником гарнизона в маленьком городе. До-монашеское его имя, по-видимому, Мулыпанкар Тивари, хотя сам он неоднократно и в категорической форме отказывался назвать себя и своего отца. Точное место его рождения также не удается пока установить точно, исследователями высказываются лишь предположения, хотя несомненно, что он происходил из Гуджарата.