Юрий Латыпов - А путь и далек, и долог

• Название: А путь и далек, и долог
• Автор: Юрий Латыпов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906454-31-7

В книге, насыщенной остросюжетными событиями, прослеживается судьба мальчишки, мечтавшего стать военным штурманом дальнего плавания, но попавшего случайно в геологическую экспедицию. Жизненный расклад, некоторые случайности и закономерности, а также встречи с неординарными людьми, превратили его сначала в опытного геолога-практика, и затем судьба, повернувшись, направила его в академическую научную среду, которая была предназначена стать его стихией и жизненным смыслом. Автор полагает, что страницы книги позволят читателям пробудить у них лучшие воспоминания и душевные волнения об их собственных самых удачных или курьезных жизненных ситуациях.

Для широкого круга читателей, особенно любящих единение с природой.

---

Существует почти обоснованное мнение о том, что о событиях может стать известно задолго до того, как они воплотятся в действительность. Событие за многое время до своего воплощения уже представляет собой некую реальность. Оно уже как бы существует, пребывая неявно в настоящем, а проявится в будущем времени. Соответственно, все, что происходит, не возникает, не рождается, как представляется это нашим знаниям и опыту, а, как бы пребывая в будущем, лишь появляется в должный момент в поле нашего восприятия. Можно просто списать все многообразие жизни на стохастические явления и сказать, что так получилось в жизни. Но можно гипотетически предположить, что все же есть факторы, объединяющие разрозненные события, есть неочевидные, но существенные связи, определяющие жизненный вектор. Так произошло с одним, казалось бы, малозначимым событием в моей жизни, которое, как мне кажется, определило всю её будущность.

А было это так. Шёл второй месяц моего пребывания в геологической экспедиции в качестве маршрутного рабочего. Я уже многому научился и должен был вместе с такими же рабочими, но постарше и опытнее меня, разбирать и собирать палаточный лагерь, все упаковав, погрузить на лошадей и переходить к месту новой стоянки. Я умел ухаживать за лошадьми и их снаряжением, готовил пищу и отвечал за другие дела, необходимые для выполнения основной геологической работы. Чтобы пацан, то есть я, не закис от этой повседневности и, особенно, от приготовления каш и борщей из сухих продуктов, а все-таки имел представление о геологической работе, меня решили взять в маршрут с геологами. В тот день нам не надо было переходить на новое место, необходимо было более тщательно исследовать вчерашний разрез геологических пород. Многие породы содержат в своём составе остатки окаменевших растений и животных, которые жили миллионы лет назад. Такие породы с окаменелостями служат хорошими маркерами. Они позволяют сопоставлять аналогичные породы из разных мест по всей Земле и определять их возраст. Уже много дней геологи никак не могли найти одну из таких окаменелостей. Она была руководящая, её находка очень бы облегчила предстоящую работу и позволила бы сделать оправданные и однозначные выводы. Мне объяснили, какого окаменевшего моллюска ищут, показали его картинку, сказали, что он жил около 200 миллионов лет назад. Уже через двадцать минут я нашел эту ракушку, она называлась Monotis scutiformis. Это красивое название вошло в меня на всю жизнь и, по-видимому, определило ее непростые, но очень интересные перипетии.

Во мне обнаружилась, как потом выяснилось, необычная способность как бы видения остатков ископаемых флоры и фауны в толще пород, и заложен этот дар был матушкой природой и, вероятно, родителями. И отец, и мать были неординарными людьми. Мама могла заговорами остановить нарыв на руке или снять заикание у ребенка, пошептав специальные молитвы, приговоры, и помыв дверные ручки. Отец вылечил меня необычным способом в самом начале жизни и мог освободить жилище от тараканов, пошептав что-то в напутствие перед выдачей им «паспортов» из бумаги сильно порванной на мелкие клочки чуть больше тараканов.

Поисковый рабочий момент

С того знаменательного дня геологи стали брать меня в маршрут. Так в мое подсознание стали проникать и затем все настойчивее внедряться геология и, вероятно, будущая тяга к науке, о которых я раньше и не помышлял. Через пять – семь сезонов, после окончания школы и службы в армии, я превращусь в опытного геолога-практика, не имея при этом никакого специального образования.

Развитие организма, человека или какой-то группы может пойти любым из бесчисленно возможных путей, но, выбрав какое-то направление (сознательно или за счет случая, приспособления и обучения), они вынуждены все больше и прямолинейней следовать этому уже теперь определенному направлению. Этот как бы случайный «Монотис» подтолкнул паренька, начинавшего на кухне геологического отряда и мечтавшего стать военным штурманом дальнего плавания, сделать первый шаг на пути превращения его в будущего ученого, ведущего исследования, которые смогут определять состояние дел на «кухне» и геологии, и морской биологии.

Оружие впервые попало мне в руки в 15 лет. Мы с приятелями, сейчас точно не помню при каких обстоятельствах, оказались в тире ДОСААФ (ныне РОСТО) и стреляли из малокалиберной винтовки. Меня поразил её необыкновенно длинный и толстый ствол, выпускающий такую маленькую пулю (это была спортивная винтовка ТОЗ-8). Мне удалось неплохо поразить мишени. Парень, разрешивший нам пострелять, поинтересовался, давно ли я стреляю. Узнав, что это случилось в первый раз, предложил посещать их стрелковый кружок. Через год я стал стрелять по первому юношескому, а еще через некоторое время на уровне второго взрослого разряда. Из боевого карабина мне удавалось на расстоянии 50 метров вдребезги разбивать спичечный коробок.

Когда я попал в экспедицию с геологами, то к моему удовольствию в нашем распоряжении оказался целый арсенал: пистолет «ТТ», наган системы «Револьвер», кавалерийский карабин, «мелкашка» и два охотничьих ружья. Пистолет и наган выдавались начальнику отряда и главному геологу главным образом для охраны секретных в то время топографических карт и аэрофотоснимков, которые выдавались под роспись и хранились в специальных металлических чемоданах.

Мы работали в диких местах колымской и якутской тайги, где можно было встретиться с кем угодно, включая беглых заключенных. Практически все мужики при наличии оружия начинают, соревнуясь друг с другом, стрелять по банкам, бутылкам и другим подручным предметам. Мои почти без промахов выстрелы и особенно умение срезать пулей из «мелкашки» верхушки высоких лиственниц неслабо удивили моих спутников. Они поинтересовались, что так ли без промаха я стреляю в живые мишени. Я признался, что стрелял только в тирах на тренировках и соревнованиях. Мне предложили носить кавалерийский карабин, заботиться о нем и пожелали попытаться добыть при случае оленя или на крайний случай глухаря. Так еще ничего не понимая, я попал в когорту охотников. Нелёгкий карабин доставлял мне сначала массу неудобств: он старался зацепиться за любой куст, при каждом удобном случае, его ремень соскакивал с еще не сформировавшегося мальчишеского плеча, приклад почти при каждом шаге ухитрялся бить по ноге. Терпение мое кончилось. Я решил переделать все ременные крепления. Штатный брезентовый ремень заменил широким кожаным поясным, укрепив его толстыми сыромятными поводками, сам ремень немного укоротил.

Все неудобства исчезли как по мановению волшебной палочки. Угнетавшая прежде тяжесть карабина вселила в меня силу и уверенность первопроходца и в некоторой степени защитника отряда. А вскоре подвернулся удобный случай показать, что я способен стрелять не только по мишеням. Возвращаясь из маршрута, мы вышли к огромной наледи в русле реки, на которой стояли десятка полтора северных оленей (они выходят на наледи, спасаясь от комаров).

– Ну, давай, Юрка, добывай мясо, – сказал один из геологов, указывая на оленей.

– Я не знаю куда целиться.

– Под лопатку, в район сердца.

Я снял с предохранителя затвор, дослал патрон в патронник, положил карабин в развилку на дереве и навел его на оленя. Переместил наведённую мушку в район лопатки и нажал спусковой крючок. Раздался гром выстрела, олени вздрогнули и понеслись.

– Молодец! – услышал я.

Через несколько мгновений я пришел в себя и увидел на льду лежащего оленя. От неожиданности и быстротечности случившегося я не успел ничего почувствовать и понял лишь, что попал. Ни ощущения убийства, ни понятия добычи, ни радость от этой добычи до меня пока не дошли. Все произошло как-то внезапно и ординарно. Не было ничего от эмоциональных охотничьих ощущений и волнений. Подошел, увидел, выстрелил, поразил цель. Однако когда подошли к туше, стало приятно то ли от вида поверженного зверя, то ли от услышанных в мой адрес комплиментов.

Вечером Гришка (наш каюр) принялся особым способом жарить оленину (позже я узнал, что таким способом готовили мясо индейцы Северной Америки и представители коренных народов Приморья, в том числе легендарный гольд Дерсу Узала). Он выкопал в земле яму размером 40х50 сантиметров глубиной около метра и в ней развёл большой костер. Когда стенки ямы достаточно прогрелись, жар оттуда был вынут. После этого каюр взял заднюю ногу оленя, завернул её в листья подбела, накрыл ветками с листьями ивы и опустил в яму. Сверху он прикрыл все плоскими камнями, на которых снова развел большой костер, который поддерживал около двух часов. Когда костер и листья снимали, поднималось облако пара, насыщенное необыкновенным ароматом. Приготовленное таким образом мясо было удивительно вкусным. Ни в одном первоклассном ресторане не сумели бы так хорошо его зажарить: снаружи оленина покрылась красновато-бурой пленкой, но внутри была нежная и сочная. Не съеденное на месте мясо без проблем хранилось пару дней. Впоследствии, при каждом удобном случае мы готовили мясо именно таким способом.