Геннадий Старостенко - На Черной реке

• Название: На Черной реке
• Автор: Геннадий Старостенко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88010-320-1

Автор в романе «На Черной реке» рассказывает читателю о трудных условиях и событиях в организации производства в нефтяной компании «Дельтанефть», о неординарных, сложных производственных отношениях между ее сотрудниками. В их поступках проявляются люди, способные находить выходы из самых различных ситуаций не брезгуя для этого никакими средствами, и сильные личности с твердым волевым характером.

В романе ярко показано, что действиями руководителей компаний в целях личного обогащения и сама нефть и большая часть доходов от нее утекают за границу, а не используются фактически для развития отрасли и улучшения жизни народа России.

---

– На кушетку его! Рассказывайте, – потребовала Анна.

– Пил много, доктор, – сказал один из ненцев. – Помоги ему, доктор.

– Много – это сколько? – Сердито покосилась она, вспоминая, что и где в медпункте припасено против алкогольной интоксикации.

Другой ненец – постарше и авторитетнее, тяжело опустился на стул:

– Месяц водку пил. Больше. Много пил, еще в январе пить начал. У него ящик водки был – весь выпил. Потом не пил – бросил. Потом снова пил.

Кажется, без сознания. Пульс нитевидный, частый, потом исчезал. Или ей это только казалось – и пульса нет вообще. С дыханием тоже неясно. Кажется, этот тип на пороге клинической смерти…

Пока она готовила инъекции, ненцы ей рассказали, что они с ближней стоянки – в тридцати километрах к северо-западу от Толвинской базы.

– А сами с ним пили?

– Не, – поспешил уверить ее авторитетный. – Не пили. Иногда только. Маленько. Ругали мы его – не пей, дурак, работа стоит… баба от тебя ушла…

Анна лихорадочно – волевым усилием – вспоминала нужное из клинической психиатрии и кардиологии. Ну и какие же у нас признаки? Она подтянула нижнее веко – чтобы заглянуть в зрачок ненцу. Глаз был невидящий, упитой, да и других рефлексов маловато. Нелепо пытаться определить степень интоксикации, и так ясно – она предельная…

Анна волновалась. Жизнь этого несчастного сейчас всецело зависела от ее профессионализма.

– Почему же раньше-то не привезли? – Она повторно и отчаянно пыталась нащупать пульс – и не находила.

Молчание. Виноватое потаптывание и сопение. Что – что там есть у нее, чтобы вернуть этого чертова мужика к жизни? Отлично – есть глюкоза… сейчас она приготовит раствор пиридоксина… Потом физрастворы – это есть, но это потом… Нужно главное – ага, есть камфора и, кажется, кордиамин… Или нет его?

Анна попросила одного из мужиков набрать номер диспетчера – отыскать толстушку-фельдшерицу. Но трубку, сказал оленевод, не подняли, а сама она, подумалось Анне, поди, убежала на флирт на другой конец толвинского поселка, где квартировала какая-то фирма, название которой начиналось с упоминания города – АРХАНГЕЛЬСК-какая-то-УФОЛОГИЯ или что-то подобное…

Злая на себя за то, что дрожали руки (да на виду ж у ненцев), наполнила шприц камфарой и стала закатывать рукав малицы на этом парне. Его имя она уже знала – Михаил, их младший брат. Задубевший рукав не закатывался – тогда она потребовала, чтобы остальные двое (третьего вообще изгнали в коридор, чтоб не мешался) стащили с него верхнюю одежду. Братья стали неуклюже стаскивать, замешкались…

Анна озлилась на них:

– Уйдите.

Подхватила остро отточенными ножницами край рукава – и вжик, как по маслу, резанула рукав до плеча. Потом были долгие поиски вены. Подкачать бы… поднатужься, дружок… но лежавший не услышал бы и ее крика – не то что внутреннего голоса.

Да не забыть бы потом спазмолитик вколоть… есть аминазин, слава богу, а потом уж физраствор…

В медпункт вместе с дверью влетела фельдшерица Татьяна. Стала многословно кудахтать-извиняться, но Анна это пресекла злым окриком. Жестом показала на инструменты – готовь капельницу.

С ее приходом один из братьев глупо заулыбался. Видимо, думал, что теперь его брата точно «откачают», раз этим озабочены уже два медработника…

После инъекции кордиамина прошло уже две минуты, в течение которых Анна успела впрыснуть Михаилу подкожно аминазина и вместе с Татьяной теперь ставила капельницу… И вдруг почувствовала спиной, как в крошечный их медпункт вместе со сквозняками из двери вполз Дух Смерти…

Снова приоткрыла глаз лежавшему – там было пусто. Дыхания не было. Не было и пульса.

– Татьяна, адреналин!

– Что – в сердце, Анна Юрьевна? Да у нас его и нет…

Потом она делала искусственный массаж сердца – за ней Татьяна, поочередно… Потом один из братьев. Выдохлись, не смогли…

– Он умер, – констатировала после долгой паузы Анна.

– Как умер? Он маленько живой еще… Младший брат не должен раньше меня. – Второй подскочил к умершему и стал его остервенело тормошить. Потом повернулся к Анне и заорал на нее благим матом: – Плохой доктор. Брат не должен был…

Он едва не кинулся на нее с кулаками, но в этот момент в медпункт вошел еще один оленевод – крупный метис. Председатель оленеводческого колхоза, назвался Архипом. Приехал с другого стойбища, вызвали по рации. Стал кричать на своих, те отбрехивались – дескать, у Михаила «белая горячка» еще неделю назад началась, что «глючило» его уже между выпивками…

Еще через четверть часа появился участковый уполномоченный. Сказал, что остался в ночь на Толве по случайности. Это был высокий русак с пышными усами. Стал составлять протокол о случившемся.

Один из ненцев перед уходом попросил у нее чего-нибудь успокоительного. Это насторожило Анну. В глазах у него затаилась сильная боль, которую он по-мужски пытался скрыть.

Когда все ушли, забрав с собой тело, Анна погрузилась в тяжелый ступор. Удивительно: пожалуй, только ее одну – доктора, навидавшегося трупов еще в анатомичке, – да старшего брата только и потрясла смерть этого человека, Михаила Малицына. Не смогла вернуть к жизни, а ведь хотела, очень хотела. Вот выполз бы оттуда – и пить бы бросил. А могла ли? Что не так сделала?

Когда Татьяна ушла, Анна закрылась в кабинете на крючок и разрыдалась…

А вдруг не водка была? Вдруг что-то другое…

Знай она в тот момент, что кошмар этот повторится той же ночью, не стала бы прокручивать его в себе снова и снова в поисках собственной вины…

В начале первого ночи ее разбудил стук в дверь. Опять они, – решила Анна. И точно…

Теперь уже привезли Мирона Малицына – того, что кричал на нее накануне. Сам он был в сознании, но жаловался на острую боль в сердце, удушье и сердцебиение. Охал.

– Так вы пили с ним или нет? Отвечайте! – Она буквально пригвоздила его вопросом. Ничего-ничего, лишний укол тебе психику не разрушит. Анна мыла руки. Хорошо еще, что удержалась от второго укола: что же вы снова – к плохому доктору?

И все же – а вдруг не водка, не этиловый? Вдруг эти несчастные проглотили что-то покруче? А ведь точно с ним вместе пили – только хотели это скрыть. Да, расстройство сознания, некоординированные движения, отрывистая речь – невнятная. Кажется, тяжелая депрессия. И все же он почти в спортивной форме по сравнению с тем, в каком виде привезли сюда его брата. Да, все вместе: и депрессия, и испуг, и боли… Со зрением, говорит, еще что-то, в глазах темно бывает…

Говорит, что лучше б сам вместо брата подох… Суицидальное… Но тебя-то я обязательно вытащу, – дала зарок Анна и тут же снова усомнилась: а как тут вытащишь – если они чего не гоже наглотались…

– Ну-ка без истерики – ты же мужик. Приспусти штаны. – Анна «шлепнула» ему в «пятую точку» аминазина. Неправильно, сначала нужно было сердце подпитать. Ничего страшного… ну вот – теперь и глюкозы получил в вену… Надо было все же разбудить Татьяну – все-таки свидетель не помешал бы, история непонятная… хорошо еще, что парень из охраны пришел, так спокойнее.

Маленькая мордочка Мирона чуть повеселела:

– Мне теперь маленько лучше.

Он жестом показал двум своим спутникам, чтобы шли готовить снегоход.

– Стоп, Мирон Малицын. – Она заступила ему дорогу, тряся бутылкой с физиологическим раствором. – Никуда вы не пойдете, пока не волью вам вот это…

Но тот лисой юркнул к двери и оттуда махнул рукой:

– Нет, теперь хорошо. Это я за брата переживал, доктор. Плохо помирал.

На дворе негромко реванул вездеход – и снова тишина. Нет, не тишина. Тишиной она уже называла мерный гул и перестук дизелей на дворе, давно ждавших тепла… некоторые – чтобы остановиться и рассыпаться… Анна взглянула на термометр за окном: -37 по Цельсию. Странно, она ведь на часы хотела взглянуть…

Что это было – видение ночи?

Анна достала пачку сигарет и закурила вторую за эти пять месяцев сигарету. Первую она выкурила второго января… Попыталась связаться с медиками в Арьегане – не получилось.

Страшная ночь. На ее исходе бригадир оленеводов привез на Толву еще одного – Николая. Тот жаловался на сильную головную боль и просил замерить кровяное давление. От него Анна узнала, что водку они пили в субботу днем. Ее привезли двое с Ижмы, соседнего хуторка в тундре, и пили ее все вместе. Давление, показалось ей, было в норме. Впрочем, она могла и ошибиться… действовала в полудреме…

Потом она поспала пару часов, а в семь подскочила от звонка будильника. Будильник у нее был злющий и осечек не делал. Вяло добрела до столовой, завтракала без аппетита, невпопад отвечала директору «СевНАОгеофизики» о событиях ночи.

В 08.15 Анне Тушиной сообщили, что местные везут на Арьеган еще одного больного. И уже знали кого – Егора Малицына. Анне удалось связаться с доктором компании ТОТАЛЬ в Арьегане и проинформировать о случившемся накануне ночью. Взяла дежурный джип и отправилась туда сама. К ее прибытию Егор Малицын был уже мертв.