Геннадий Старостенко - На Черной реке

• Название: На Черной реке
• Автор: Геннадий Старостенко
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88010-320-1

Автор в романе «На Черной реке» рассказывает читателю о трудных условиях и событиях в организации производства в нефтяной компании «Дельтанефть», о неординарных, сложных производственных отношениях между ее сотрудниками. В их поступках проявляются люди, способные находить выходы из самых различных ситуаций не брезгуя для этого никакими средствами, и сильные личности с твердым волевым характером.

В романе ярко показано, что действиями руководителей компаний в целях личного обогащения и сама нефть и большая часть доходов от нее утекают за границу, а не используются фактически для развития отрасли и улучшения жизни народа России.

---

И все же иногда, когда стрелка негодования начинала зашкаливать за десять атмосфер, Валерий Харлампиди, начальник отдела бурения и КРС нефтяной компании ДЕЛЬТАНЕФТЬ, взрывался, не думая о последствиях. Случалось, он вступал в открытую ругань с гендиректором – если один на один у того в кабинете. Или протестовал против неразумной практики на производственном совещании – когда при всех.

А в общем такое случалось редко, что его и выручало. Ни безупречная репутация, ни личные заслуги и ни связи не спасли бы, случись ему озвучить свои протесты, когда Тихаревым овладевали драконы гневливости – иногда беспричинной. Тот терпел его взрывы только из показного патриаршего великодушия – выказывая, каким терпимым и великодушным он может быть с подчиненными.

Но Греку, пожалуй, единственному это сходило с рук. Тихарев про себя ценил особое устройство души Валерия Харлампиди, в других он не находил оправдания идеализму. Грек и в самом деле сочетал в себе несхожие черты: он был по-мужски тверд и непробиваем в убеждениях, но эта кольчуга была на нем поверх тонкого сукна – его внутреннего благородства.

Чего не знал Валерий Харлампиди, как не узнал бы и никто другой, так это того, что Нил Тихарев был своего рода коллекционером человеческих душ. Ему нравилось, что у него в директорате и в числе начальников отделов были люди неординарные – либо в своей неумеренной фактурности, острохарактерные, либо в плане личностной своей реликтовости.

Валерий Харлампиди представлялся ему порой неким Ланцелотом, персонажем из рыцарских романов, которые одни он только и читал когда-то. На самом донце тихаревской души угасала мечта о благородном и прекрасном, так и не скомпенсировавшая жестокости и вероломства, которыми была начинена его жизнь в начале-середине девяностых.

Да, у Грека было как минимум полдюжины поводов отматерить и Дерюжного, и Шалымова, но, единственный из буровиков в крае, он не умел материться. Хотя и умел быть требовательным.

Грек спросил что-то у бурильщика, работавшего на площадке буровой у пульта, потом вернулся к буровому мастеру и «координатору»:

– Поднимай из скважины инструмент. Меняй фрезу. Этот парень запорет обсадную. Или сам становись к пульту.

Мастера разобрала злость. Он сдернул с дымящегося потного затылка самовязную шапчонку и хлестко хлопнул ей о колено.

– Дык… ну ты че, начальник? Где же я тебе лучше-то найду? Они с утра до ночи на морозе с трубами валандаются. А сколько они за это имеют – спроси… Где ж лучше взять?

Грек резанул взглядом по рыхлому лицу «координатора», тот стоял в стороне. Потом подвел его за рукав к буровому мастеру.

– Хорошо, тогда вы, Михаил.

Тот отпрянул, высвобождая руку:

– Да вы что, у меня другие функции. Я вообще другим делом…

– То есть, вы не буровик?

– Нет, но я…

– А кто?

– Как кто? Я координатор…

– И что вы координируете? Зачем вы здесь?

Дерюжный отступил еще и набычился:

– Как что… я координи… Да я вообще буду жаловаться на ваше поведение директору. Своему директору, – уточнил он.

– Отлично, – согласился Грек. – Жалуйтесь – хоть в союз художников. Это ваше право.

Шалымов вновь натянул шапочку на слипшийся и все еще дымящийся растительный покров и засеменил за Греком вниз. В этот момент он жмурился от удовольствия.

– Не спеши пока уходить от них, Шалымыч, – кинул через плечо Харлампиди. – Тут ведь и у нас что-то перемениться может…

Сверзаясь вниз по лестнице вслед за ним, буровой мастер скрипел сапожищами о железные ступени.

– Дык понял я… оно и до нас тут долетает…

6. Толва

Когда он вернулся в Арьеган, с северо-запада вовсю уже валила пурга. Плохо, если резко потеплеет. Сразу градусов на сорок. Здесь такое и за ночь может случиться. Что там за ночь – за два часа. Просто удивительно, в какие малодоступные места природа хотела спрятать от всенаходящего гомо сапиенса свои тайны.

А в общем не совсем так. Она поступила иначе. Она поступила, как обольстительница. Как обольстительница, которая сначала соблазнит доступностью, а потом сводит с ума, испытывая силу страсти и подлинность намерений явившихся ее покорить.

Ведь первая нефть сама выходила к людям на поверхность. И они черпали ее из булькающих озер, из древних колодцев, выскребали из земли, в зороастрийском трепете падали ниц перед шипящими и вырывающимися из земного камня факелами газа…

А в наши дни и бурение на нефть там, где от поверхности моря до морского дна километр или два, уже не называют глубоководным… Это обыденность – и бурят уже на глубинах дна в три-четыре километра… И какой путь пройден отраслью всего за полтора столетия – от простейшей желонки до морских платформ, огромных, как фотонные корабли будущего…

Два демона владеют современным человеком. Имя первому – Соблазн, а второму – Средство. Второе – средство удовлетворения первого. Есть еще и третий. Потребность – иное имя Соблазна…

Да, потеплеет сильно. Лишь бы только снег не стаял раньше времени. Много ненужных проблем возникнет. Ага, как это, когда из двух слов одно повторяет другое? Кажется, тавтология. Хорошо, «ненужных» вычеркиваем… хотя проблемы все рано остаются…

В арьеганский офис ДЕЛЬТАНЕФТИ, куда вернулся Грек, тут же примчался на «ниве» усатый и матерый милицейский чин в бушлате. Местные присвоили ему забавную кличку – Усатый Нянь. Беспечно и запросто, словно у них здесь вертолеты как в Чечне или Ираке обстреливают, он расспросил Грека об обстоятельствах инцидента. Кивал.

– Да, летчики говорят, им там то ли шланг, то ли трос перебило. Еще бы немного – и…

– Значит, пуль как минимум две или три попало четко, – предположил Грек. – Так хорошо только охотник попадет.

– Две точно.

– Так что – найдете, кто стрелял?

– Да нашли бы – да тут уже и фээсбэшники стали соваться. Сначала из-за тех делов – ну, с гибелью оленеводов. А теперь вот вас обстреляли. Ждите еще расспросов.

– Ага, – согласился Грек.

Он знал, что по заказу тайного ведомства группа исследователей вот уже несколько месяцев ведет сбор данных по геофизическим и климатическим аномалиям арьеганского района. С ними была пара людей в штатском, обеспечивавшая секретность проводимых исследований. Один из них уже звонил в арьеганский офис, когда Грек гонял на Падинское.

Усатому Няню налили душистого чаю «с бегемотом» и он его шумно и вкусно схлебывал.

– Эти если во вкус войдут, могут и потрепать репутацию вашей ДЕЛЬТАНЕФТИ. Что ваша фирма со своих угодий аборигенов сживает. И со свету…

Это точно, думал Грек, кого другого… а «ведомство» Тихарев вряд ли купил бы. Эти сами сейчас пробуют часть отрасли под себя загрести.

– Твои коллеги, ха-ха. Контора глубокого бурения, – смеялся Нянь.

Тут он проболтался, что едет с одним работником прокуратуры к тому злосчастному чуму, где два дня назад случилась пьянка, унесшая несколько жизней.

– …Вчера там такая бригада была всяких там в мундирах и без… Аж из столицы самой Ненеции по зимнику прискакали. В общем шухер стоял – только держись. А что ты хошь – туземники. Трагедия малых народов. А мы их, выходит, спаиваем…

Высказывание получилось для заполярной тундры вполне связное – и даже чуть не по писаному вышло. Усатый Нянь удовлетворенно крякнул, пригладил рыжий ус и стал собираться в дорогу.

– Постой, а ведь это на траверзе бетонки… Тогда я с вами – не против? – предложил Грек. – Двоих из их бригады я хорошо знал, с их дядькой знаком.

Порешав дела в Арьегане, Грек в тот же день планировал отправиться по зимнику на Верхнеужорское месторождение. Но решил не гонять офисный джип понапрасну. Доедет с Нянем до оленеводов (как раз на полпути, в сорока верстах по зимнику и чуть в сторону, хотя можно и с другой стороны – по недостроенной бетонке), а там за ним вышлют машину с Верхнеужорского. А назавтра вернется на вахтовом «урале».

Усатый Нянь был в сомнении – брать или не брать, все– таки дела служебные. Да и среди чинов в погонах начиналось какое-то тайное бухтение на ДЕЛЬТАНЕФТЬ…

– Ладно, поехали, если есть интерес. Только предупреждаю: те, кто остался… они там злые, как собаки. Они хотели хоронить своих, а им не дали. Тела забрали в Нарьян-Мар на судмедэкспертизу.

Грек хорошо знал дядю погибших братьев – Степана Малицына. Был случай: пятнадцать лет назад, когда Валерия Харлампиди только учили обращаться с трубным ключом на дальней буровой, они вдруг оказались отсечены от провианта. Стояла непогода и распутица по весне. А Степан Малицын привез им чуть не целую оленью тушу (не спросив за нее ни спиртного, ни бензина). Об одном увестил: у вас здесь техники много, а снег уже сходит… не месите гусеницами тайгу…

Тайгой он называл лески из трех-(не более) метровых местных елок, приникших к речке, вилявшей меж холмами – чтобы исчезнуть в ледяных водах между Баренцевым и Карским морями. В этих лесах обитало немыслимое множество всякого зверья – но были и волки, и лоси. В реке же плыли рыбы – холодные, немые и загадочные. А человек веками ходил за стадами оленей – осенью поглубже в материк, а летом к ледовитому морю.