Николай Шмагин - Дом на Сурско-Набережной

• Название: Дом на Сурско-Набережной
• Автор: Николай Шмагин
• Жанр: Повести

Вторая часть романа-тетралогии «Алатырь», где главный герой Ваня – уже школьник 4-го класса, и далее.

---

– Нет, моя ещё непобедимее!.. – Они вскакивают и угрожающе смотрят друг на друга. Того и гляди, вспыхнет рукопашная. Но ссоры друзей подобны вешнему снегу, и вот они уже придумывают себе новую игру; катер мчится по песку, словно по воде, а за ним гонится моторная лодка, то настигая врага, то отставая…

– Побежали птенцов смотреть! Дед сказал, они вчера вылупились, из яиц! – встрепенулся вдруг Ванька, и друзья мчатся к старому вязу во дворе, карабкаются по веткам к заветному гнезду, и восхищённо разглядывают птенцов-воронят…

Скрипка

Из окна Витькиной квартиры, что на втором этаже, лились тоскливые звуки – Витькин дедушка играл на скрипке.

От этих звуков все в доме и во дворе насторожились; бабушка выглянула из сеней, залаял Дружок, а Ванька с интересом наблюдал, как шедший от колодца дед поставил ведро с водой на землю, чертыхаясь.

Назревал скандал, так как дед терпеть не мог звуков, издаваемых этим музыкальным инструментом.

– Опять Василь Василич свои мудовые рыдания завёл. Эй, волчиные рёбра! – крикнул он в открытое окно наверху: – Кончай свою шарманку крутить. На вот, на моём хрену сыграй, лучше получится, – потряс он ширинкой штанов.

Окно наверху тихо закрылось. Соседи, как люди истинно интеллигентные, не любили скандалов.

Бабушка осуждающе замахала на мужа руками, заохала-запричитала:

– Хосподи, и не стыдно тебе. Што соседи подумают, перед Анной Викентьевной неудобно. Василь Василич культурный человек, не чета нам, а ты? Пусть себе играет.

– Замолч! Он знает, что я не выношу скрип этот, всю душу он мне выворачивает, так нет, снова завёл.

– Он же у себя дома, хосподи. Помилуй душу раба грешного…

Во дворе опять стало тихо, а Ваньке скучно. Но вот в дверях снова показался Витька, и друзья встретились вновь, чтобы продолжить игры…

– Ванечка, вставай, в школу опоздаешь, – Ванька открывает глаза, и с изумлением видит мать в его маленькой алатырской спаленке, радостно вскакивает с кровати; значит, это был просто сон, ведь его родители давно уже живут вместе с ними в подгорье. Правда, Витьки-друга нет, зато у него есть Васька, и это здорово. Да и сам он уже не малыш, а самый настоящий пионер.

Бабушка хлопочет на кухне, дед курит у печки, отец в передней собирает чемодан и мать помогает ему укладывать вещи.

– Папа, ты куда собираешься?

– Поработаю в одном месте, подарок тебе привезу, договорились?

Ванька кивнул и пошёл на кухню, умываться.

Вот он уже сидит за столом, пьёт какао, ест кашу. Пора в школу.

Бабушка хлопочет возле, помогает внуку одеться потеплее. Мать суёт ему в руки портфель, и мешок со сменной обувью, и, наконец, Ванька на улице, где холодно и ещё совсем темно. Поспать бы ещё, а тут в школу надо переться.

Он бредёт вверх по переулку, спотыкаясь, тут его настигает друг Васька, и они уже веселее поднимаются в гору, выходят на улицу.

На углу Кировской они расстаются. Васька теперь учится в другой школе.

Посмотрев ему вслед, Ванька торопится дальше, вот он сворачивает за угол и, запыхавшись, подходит к своей школе. Вместе с другими опаздывающими.

Школа приветливо светится окнами, хлопает тугой входной дверью, и тут уже не зевай, иначе собьёт с ног…

У порога учеников поджидает строгая тётя Дуся, уборщица.

– Про ноги не забывай, вон веник, обметайте валенки. Наследят, убирай тут за ними целый день, – басит хмурая с утра уборщица, и Ванька аккуратно обметает валенки, спешит в раздевалку.

Пристроив своё пальтишко с шапкой на забитой одеждой вешалке, он развязал мешок со сменной обувью, переобулся, поставил валенки в угол и побежал в свой класс, где уже начался урок.

Сопровождаемый строгим взглядом учительницы, Ванька пробирался к своей парте, как вдруг Симак нарочно выставил ногу и, споткнувшись, Ванька брякнулся на своё место рядом с Таней Журавлёвой, задев сидевшего на третьей парте Вовку Косырева.

В результате у Вовки в тетради появилась жирная клякса, и он сердито погрозил Ваньке кулаком: – Погоди, пенёк, на перемене получишь у меня, – прошипел он.

– Симаков, Косырев, делаю вам замечание. Продолжим. Маресьев, начинайте писать вместе со всеми, с красной строки, – строго обвела взглядом из-под очков своих нерадивых учеников учительница. – Пишите…

– Марь Михайловна, у меня из-за Ваньки клякса, – не выдержал Вова.

– Это мне Симак ножку подставил. У, рожа, – погрозил Ванька Симаку и тот состроил испуганную рожу в ответ. Класс оживился.

– Тихо, дети. Сосредоточьтесь и пишите дальше: «Зимние пичужки с ярким, как морозные зори, оперением, снегири и синицы, садились на рябину, медленно, с выбором клевали крупные ягоды…»

В классе было тихо, только старательно скрипели перья учеников, диктант близился к завершению. Учительница ходила меж рядов, следя за тем, как они пишут, поглядывая в их тетради.

У окна, возле большой чёрной классной доски стояли напольные счёты, а на самой доске была написана чётким почерком, мелом, тема диктанта:

«Наедине с природой. Борис Пастернак».

Зазвенел звонок, возвещая о конце урока и начале перемены.

Перемена всегда желанна и скоротечна. В уборной Симак курил папиросу, вызывая завистливые взгляды товарищей, и смачно сплевывая на – сторону.

Ванька проигнорировал вызывающе растопырившегося приятеля и, сделав своё дело, вышел в коридор.

Как вихрь, на него налетел Вовка Косырев, и мальчишки сцепились в схватке, стараясь повалить друг друга на пол, пыхтя от напряжения и злости.

Галя Петрова, отличница и классная ябеда, подбежала к учительнице:

– Мария Михайловна, там Маресьев с Косыревым дерутся, – доложила она.

Выбежав из класса, все увидели драчунов с красными ушами; закончив выяснение отношений, они приводили в порядок свою форму.

– Маресьев, Косырев, марш в класс, – скомандовала учительница, и тут зазвенел звонок. Драчуны вместе со всеми заняли свои места.

Класс притих, глядя, как учительница пишет в журнале.

– Двойки им ставит за поведение, – прошептала громко Галя Петрова и показала драчунам язык в назидание за их выходку.

Таня Журавлёва осуждающе отодвинулась от Ваньки и даже отвернулась, показывая всем своим видом – конец их дружбе.

– Симаков, завтра придёшь с родителями, а Маресьеву и Косыреву ставлю четвёрку за поведение, – вынесла свой вердикт справедливого наказания учительница, и класс замер: весь внимание.

– За что с родителями, Марь Михайловна, – заканючил, было, Симак, притворно всхлипывая, но учительница продолжила, не глядя на него:

– Так, будем решать задачи. Приготовили тетради по арифметике, – она встала и, подойдя к доске, быстро мелом вывела условие задачи.

Ученики старательно заскрипели перьями…

Урок начался.

На углу Кировской Ванька подождал Ваську, бежавшего из своей школы, и друзья пошли домой вместе, делясь новостями:

– Я в библиотеке был, книжек вот набрал, приходи, как уроки выучишь, почитаем, – мечтательно сказал отличник Вася.

– Мать не пустит, я четвёрку по поведению схлопотал, – уныло отвечал менее удачливый ученик Ваня.

– А ты дневник спрячь пока, не показывай, – помолчав, посоветовал мудрый как всегда Вася и Ваня согласно закивал головой, обрадовавшись.

Войдя во двор дома, они разбежались по своим квартирам, не обратив никакого внимания на Паньку, стоявшего во дворе тоже с портфелем в руках. Не до него им было теперь: пора учить уроки.

Обидевшись на друзей, Панька сердито пометал снежки в калитку и побрёл домой. Ему не хотелось заниматься уроками, но никуда не денешься, надо…

И снова утро. Ванька слышит сквозь дрёму, уже проснувшись, как по радио отзвучал гимн Советского Союза, затем началась утренняя зарядка, которую вёл, как всегда, Гордеев.

Под бодрые звуки пианино он вскочил с кровати и стал собираться в школу, засовывая в портфель тетради и учебники со стола.

– Умница-разумница, сам сегодня встал, в школу уже собирается, – с гордостью за внука доложила бабушка матери, но та сохраняла суровое выражение лица, отчего бабушка с внуком притихли.

– Вот когда поведение своё исправит, учиться станет на отлично, как Вася, вот тогда и будет умница-разумница, – передразнила она бабушку.

Дед принёс охапку обледеневших поленьев и свалил у печки.

– Холодновато с утра, – сообщил он, и в подтверждение его слов репродуктор захрипел, затрещал, и заговорило местное радио:

«Внимание. В связи с усилением морозов, занятия в школах с первого по четвёртый классы сегодня отменяются». – Ванька не выдержал и радостно запрыгал, хлопая в ладоши и не обращая внимания на мать, но не тут-то было:

– Раз занятия в школе отменяются, устроим дома уроки чистописания, а то пишешь, как курица лапой, – ледяным тоном, не терпящим возражения, прояснила мама дальнейший план действий сына, и Ванькин восторг угас.

Он побрёл на кухню под сочувственные взгляды деда с бабушкой, не смевших спорить со строгой дочерью.