Николай Шмагин - Дом на Сурско-Набережной

• Название: Дом на Сурско-Набережной
• Автор: Николай Шмагин
• Жанр: Повести

Вторая часть романа-тетралогии «Алатырь», где главный герой Ваня – уже школьник 4-го класса, и далее.

---

Ванька уныло сел за стол, сжевал свой утренний бутерброд с маргарином, посыпанным сверху сахарным песком, выпил кружку какао и переместился на новый диван с валиками по бокам, появившийся у них после приезда родителей. Ванька любил посиживать на нём, хлопая валиками.

От нечего делать стал слушать радио. Передавали нанайскую народную сказку, про капризную ленивую девочку, которая считала себя самой красивой на свете и поэтому не хотела помогать маме по хозяйству. В результате от злости она стала махать на всех близких руками и превратилась в гусыню:

«Ручки у меня самые белые, шейка у меня самая тонкая, красивая я, Айога-га-га, га-га-га…» – Ванька невольно заслушался, интересно.

– Послушай, может, ума-разума наберёшься. Вернусь после работы, и за уроки, – напомнила мать и ушла. Оставшиеся дома облегчённо вздохнули.

Вторая сказка, про мальчика – луковку, который боролся с сеньором-помидором и другими богатыми овощами и фруктами за место под солнцем, была ещё интереснее. Чипполино был весёлый, неунывающий, и задорно пел про свою семью: «У отца детишек много, дружная семья; Чипполино, Чипполоччи, Чипполетто, и, конечно, я!..» – детская передача была в разгаре, когда Ванька вдруг вскочил и стал торопливо собираться.

– Ты куда это, пострел? Морозище какой на дворе, – строго сказала бабушка, но Ванька продолжал лихорадочно одеваться, выглядывая в окно: соскоблив ногтём морозные узоры на стекле, разглядел друзей в саду.

– Ребята вон все гуляют, а я что, рыжий? – заспорил Ванька на взводе.

– Пускай себе идёт, пока матери нет, – закашлялся у печки дед и Ванька, с благодарностью глянув на него, умчался в зимнюю стужу…

В квартире было слышно, как гудели от мороза провода электропередачи на фонарном столбе у дома, окна заросли красивыми морозными узорами, весело гудел огонь в печи, потрескивали угольки, выскакивая из топки на обитый жестью пол, бабушка ловко орудовала ухватом, устанавливая горшки поудобнее.

Она готовила обед основательно; едоков в доме стало много.

Дед тоже засобирался на выход, держась за поясницу и покряхтывая.

– Пойду, построгаю што ли, рамы просили сделать, а я всё никак не соберусь.

– Так прихварываешь же, какая работа, – жалостливо глянула на него бабушка, отставляя в сторону ухват и берясь за кочергу.

– Я без работы совсем закисну, помру скорее, факт.

– Типун тебе на язык, старый, ишь, чего удумал, помру. Я тебе, помру.

Старики усмехнулись друг другу, и дед вышел в сени, застучал молотком, стал строгать. Бабушка продолжала хлопотать на кухне, прислушиваясь к звукам, доносящимся из сеней…

Мать пришла с работы, когда Ванька был уже дома и отогревался у печки вместе с дедом. Она подозрительно поглядела на них:

– С чего это вы так замёрзли, что греетесь?

Дед с внуком хитро переглянулись, но промолчали. Мать тоже не стала выяснять дальше, она устало прошла в переднюю и присела отдохнуть на диван.

Бабушка сочувственно посмотрела на её большой живот.

– Опять мальчишка будет, живот-то колом, – знающе проговорила она, качая головой. – С одним – то хлопот, а с двумя? Тяжело придётся.

– Ничего, мама. Где один, там и два. Ещё лучше, братья. Проживём.

– Оно так, конешно, нас-то мать наша девятерых родила, и ничего, выросли, жизнь прожили. Четверо на войне погибли, две сестры на работе надорвались, померли, трое осталось, живём пока. Детей, внуков народили. Родня у нас большая. Так то вот.

– Мама, когда у нас братик появится? – Ванька уже тут как тут. Уши у него как локаторы, всё слышат и улавливают.

– И он туда же, интересуется, – усмехнулась, точь в точь, как дед, мать и встала с дивана. – Ты лучше к занятиям готовься, сейчас пообедаю, и засядем…

Домашний диктант был в разгаре; мать диктовала текст из книги, а сын старательно писал в новой тетради, выводя строчки как можно лучше.

– Коряво пишешь, – заглянула в тетрадь мама и отложила книгу в сторону. Отобрав тетрадь у сына, она вырвала из неё страницу и вновь положила тетрадь перед обиженным сыном.

– Начнём сначала. Ты не куксись, а старайся. Ошибок не допускай.

Вновь мать диктовала текст, а сын старательно выводил строчки, шлифуя свой почерк и грамотность. Как вдруг открылась дверь, и на пороге появился отец с чемоданом в одной руке и с авоськой в другой:

– Всем привет. Встречайте, работник прибыл. Не ждали так скоро?

Он весело улыбался, поблескивая золотой фиксой, и Ванька выскочил из-за стола, забыв про диктант. Все оживлённо наблюдали, как он раздевается, ставит чемодан в угол и извлекает из авоськи бутылку водки, водружая её на стол:

– Тестю с нашим почтением, – уважил он деда, – а также с приездом. Отметим мою удачную работу.

Дед ещё больше оживился, а мать с бабушкой нахмурились, но делать нечего, надо собирать на стол…

Приезд отца и семейный ужин, это же целый праздник: дед с отцом звякают стопками, мать с бабушкой тоже присоединяются к ним, чокаясь за здоровье и благополучие, а Ванька пил чай с вареньем, уплетая любимые блины с маслом и слушая взрослые разговоры.

Под них он задремал, и бабушка проводила его в спальню. Взрослые о чём-то заспорили, и под этот шум Ванька заснул тем безмятежным сном, какой бывает только в детстве и отрочестве.

Тётя Дуся глянула на часы и нажала кнопку звонка: зазвенел школьный звонок, возвещая о начале перемены. Из классов посыпались дети, в коридоре стало тесно и шумно, словно на вокзале.

Вовка Косырев чинно шёл из уборной и не видел, как сзади к нему подкрался Симак и прилепил к спине тетрадный листок.

Вот Вовка вышел на середину коридора, и все вокруг засмеялись, глядя на его спину; на листке была нарисована глупая рожа, и написано: «Вовка Косырь – дурень и балбес».

Догадавшись, Вовка сорвал со спины листок и, изучив его, злобно глянул на веселившегося вместе со всеми Ваньку:

– Ну, всё, Ванёк, капец тебе будет после уроков, понял?

– Да это не я! – возмутился, было, Ванька, но Симак тут как тут:

– Получишь теперь, Ванёк, по сусалу. Вовка сильнее, гад буду.

– Прекратите, мальчики, – возмущённая Таня Журавлёва взяла Ваньку за руку и потянула в класс: – пошли, надо к уроку подготовиться.

– Жених и невеста! – заулюлюкал им вслед Симак, но зазвенел звонок, и погрустневшие озорники уныло поплелись в класс, где их уже ожидала строгая Марь Михайловна, вооружённая указкой.

На доске висела карта, возвещавшая о том, что их ожидает урок географии…

После урока географии Ванька выбежал из класса первым и увидел отца, разговаривающего с тётей Дусей. Он подбежал к ним, и вскоре отец с сыном уже шагали по улице.

Ванька завистливо поглядывал в отцову авоську, в которой он разглядел самые настоящие шоколадки. Вот это да, попробовать бы!

– Врачи велели принести побольше, матери шоколад нужен, – пояснил отец, заметив интерес сына к авоське. – Чтобы братик удачно родился.

Ванька молча проглотил слюну, но просить не стал. И отец оценил это:

– Я тебе одну оставлю, сын.

Идти сразу стало веселее, и дорога уже не казалась длинной.

И вот они у родильного дома…

Ванька подождал, пока отец отнесёт передачу, и вскоре они уже махали руками матери, выглядывавшей их в окне второго этажа.

Она помахала им в ответ, покивала, и они отправились в обратную дорогу, домой. Ваньку обуревали сложные чувства:

– Папа, а как мы братика назовём, тоже Ванькой?

– Нет, что ты, – засмеялся отец, – так у нас одни Ваньки будут. Мы с мамой хотим назвать его Владимиром. Звучит? Ты как, не против?

– В честь Ленина? – восхитился догадливый сын. – Законно.

– Можно и так, почему нет? – снова сверкнул фиксой отец, довольный происходящим. – Ну, ладно. Ты иди домой, а я к своим забегу, на Куйбышева.

– А мне можно с тобой?

– Потом как-нибудь, а то меня бабка твоя съест. Пока.

Ванька поглядел вслед отцу, и побежал в своё родное подгорье.

Мальчишки на снегурках бегали по льду, играя в хоккей. Завидев Ваньку с ведром в руках, который вместе с отцом спускался по тропинке к проруби за водой, Симак закричал, махая в воздухе самодельной клюшкой:

– Эй, Ванька, айда к нам, вратарём будешь, ваш Панька не годится, слабак!..

Ванька глядел, как отец зачерпывал воду из проруби. Наконец, с полными вёдрами в руках, они медленно поднимаются по проулку к дому.

Остановившись передохнуть, отец посмотрел на запыхавшегося сына:

– Сейчас воду принесём, и валяй к друзьям, катайся.

– А бабка с мамой не заругаются? – Отец с сыном переглянулись и засмеялись, подходя к калитке дома. Они оббили снег с валенок и вошли в сени…

Братик Владимир надрывался в своей деревянной кроватке, сработанной золотыми руками дедушки Маресьева, вокруг сновали с чистыми пелёнками и распашонками мать с бабушкой.

Поставив вёдра у лавки, Ванька выбежал в сени и тут же вернулся со снегурками в руках. Проверив верёвки на прочность, он схватил со стола горбушку черняшки и бросился к двери. Бабушка недовольно всплеснула руками.