Владимир Плешаков - Русалка гриль

• Название: Русалка гриль
• Автор: Владимир Плешаков
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015
• ISBN: 978 -5-00039-124-2

Автор предлагаемых рассказов – режиссер, киносценарист, телеведущий, но сам себя он называет путешественником. Путешественником в возможные миры. Вот и действие его рассказов происходит то в горном ауле, то на столичной тусовке, то в Северном ледовитом океане, то в древней Иудее; из провинциальной пивной переносится в королевство Сиам, а из обычного трамвая – в космические высоты. Автор с прихотливой фантазией смешивает сатирический реализм с интеллектуальным мифом, фантастические обстоятельства с почти пародийной стилизацией, не знает удержу в выборе мест действия и эпох, и всякий раз удивляет читателя непредсказуемым финалом, который, по словам автора, и для него самого – всегда полная неожиданность.

---

А руку, то есть лапку оторванную, я решил не выбрасывать, а завернул в газету, чтоб привезти домой и оболтусам своим показать. Правда, мужикам об этом не сказал. А то начнутся рыбацкие дела: мол, посторонним говорить нельзя, а то удачу сглазишь! А я на рыбалку первый раз поехал, может, и последний. Так что мне удача рыбацкая без надобности. Надо же сыновей удивить, показать что-то необычное. Вот папка на рыбалку ездил, невидаль привез…

После еды рыбалка пошла ленивая, удочки закинули, сами попадали у бережка в полудрёме. Я вокруг костра прибрал всё, котелок сполоснул, Костика толкнул: это у тебя клюёт или что? Костик встрепенулся: да я вижу, вижу. И вытянул неплохого подлещика. Для меня-то это просто рыбина была, а Костик сказал: неплохой подлещик! Вот и имя появилось у рыбёшки, вот и стал он из анонима подлещиком, да еще неплохим. Такая вот история с этими названиями…

К вечеру стали собираться, сворачиваться, все хором жалели-переживали, что остаться с ночёвкой не получается. Кому-то куда-то завтра с утра надо по делам, кто-то жене обещал, ну не получается! Улов по мешкам и вёдрам разложили, на мой непросвещённый взгляд – неплохой улов. И поехали. Мы с Костиком сразу со всеми распрощались, потому что Евгений Палыч (во как! оказался Павлович!) будет гнать свой «Ниссан» на полной. Но выехали мы первые, до нормальной дороги всё равно ползли кое-как, а как только на грунтовку выбрались, «Ниссан» тут же нас обогнал. Аркадий и Хуан ещё прокричали в окошко: «Привет своим! Пока!»

И поехали.

То ли дорога так петляла, то ли речка, но мы пересекали её раза три, не меньше. Как переезжаем через мост, так вижу указатель «р. Ум». И когда впереди показался очередной мост, я быстро достал из рюкзака руку, в смысле, лапку, завёрнутую в газету, и едва машина оказалась на мосту, выбросил сверток за окно. Газета на лету распахнулась и спланировала в траву ближе к берегу. А лапка, в смысле, рука русалки, похоже, упала прямо в воду. Домой.

Зеркалоиды

Мы – это кто?

Первым идет Жан-Ги. Потому что он командир. Капитан. Начальник. Руководитель. Глава. Первый пилот. И потому что он здоровяк, даже сейчас – с рукой на перевязи. Наш командир идет первым, и мы рассчитываем на него. Но надеемся больше не на пистолет в его левой руке (я сам учил его стрелять левой и честно скажу, он не достиг больших успехов), а на его кулаки, пусть даже один левый кулак, – ведь что касается кулаков Эркюля, тут без разницы – правый или левый, один или два. Мы называем нашего командира Эркюль. Геркулес. Геракл. Потому что он силач, и не превзойдён в рукопашной драке. Так что, верни пистолет в кобуру, Эркюль.

Следом идет Софи. Наш ум. Логика. Рассудок. Интеллект. Мадемуазель Убедительность. Язычок Софи иногда эффективнее кулаков командира, если речь идет о посторонних. А если речь о нас, то – всегда. Мудрая София.

Парнас. Это тоже прозвище. Потому что кто же в здравом уме будет выговаривать «Бе-не-дек-ти-ан»? Парнас он и есть Парнас. Взбалмошный поэт, романтик, красавец и фанфарон. А его усы! Это что-то! Кто не знает парнасовских усов? Парнас второй пилот и штурман.

А я, как и Софи, стрелок. Я иду последним. Я и лечу всегда в хвосте, там моё место. Мне нравится быть в хвосте, я не слышу в слове «последний» негативного оттенка. Если угодно, я замыкающий. Сейчас, когда мы идём друг за другом, в нашем «Альбатросе» я – прикрывающий. Атака атакой, но пока ты атакуешь кого-то, кто-то другой атакует тебя, и вот тут появляюсь я: «Атакуете, сударь? Извольте. Но тогда уж без обид – вы пытаетесь попасть в нас, мы – в вас». Только чаще мы не пытаемся, мы просто попадаем. Иначе мы сейчас не шли бы гуськом все четверо, живые и здоровые… ну да, рука капитана. Но это не в счет. Его ранили на земле. Мы совершили вынужденную посадку и…

Как странно. Я заметил, что всё ещё говорю и думаю о Войне в настоящем времени: стреляем, попадаем. Стреляли! Попадали! Война закончилась!! Всё. Хватит. Конец. Финиш. Война кончилась. Потому мы и здесь.

Парнас сотни раз рассказывал нам об этом месте, а однажды мы даже пролетали неподалёку. Но о том, чтоб сесть, не было и речи – мы были на задании. И вот теперь мы здесь. Тут. Вот они мы. Идём: Эркюль, Софи, Парнас и ваш покорный слуга.

Сверху остров выглядит как обломок скалы, он и есть обломок скалы. Камень, камень и больше ничего. Ни деревца, ни кустика. Ни одной песчаной бухты. Причалить к острову можно, но очень трудно, и далеко не каждый день. Конструкция из бетона и цепей, которая служит причалом, выглядит очень ненадёжной. Да и затоплена большую часть дня и большую часть года. Камень, камень и больше ничего. И Лабиринт.

Даже предполагая, что сумасшедший миллионер, который построил на Острове Лабиринт, был и в самом деле сумасшедшим, всё же непонятно, как это пришло в его сумасшедшую голову. Это действительно чистое безумие. Абсурд. Чепуха. Идиотизм. Посадочная полоса здесь такая короткая, что, не проделывай мы сотню раз трюк с резким поворотом влево, ни за что бы нам не сесть на Остров. На Скалу.

Парнас прожужжал нам все уши об этом «непризнанном чуде света». Он мечтал попасть сюда с самого детства. И, наверное, попал бы. У его семьи денежки водились, и он вполне мог бы себе позволить такое путешествие. Если б не Война.

Теперь Парнас один-одинёшенек. Он сделал предложение Софи, она отказала. Теперь Парнас делает вид, что это был с его стороны просто донжуанский каприз, и отказ Софи, конечно, для него ничего не значит. Но он даже не знает, куда ему податься. Где жить, не говоря уже о том – с кем.

У меня все проще. Ферма, папа, мама, шестеро братьев и две сестрёнки. Я приглашал Парнаса к нам, но он не поедет, и мы оба это знаем. Парнас – парижанин. По крайней мере, был парижанином. Хотя говорят, что бывших парижан не бывает.

Мы удаляемся от нашего «Альбатроса» по узкой тропе, то ли пробитой, то ли протоптанной в скале. Первым идет Эркюль. Он пилот. И останется пилотом. Хотя не совсем понятно – чем заниматься пилоту, когда нет войны. Развозить почту? Показывать трюки в воздушном цирке? Эркюль даже спрашивал меня, что я думаю по поводу распыления удобрений с воздуха? По-моему, это полная чепуха. Ерунда. Бред. Сумасшествие. Идиотизм.

Мы приближаемся к Лабиринту и, приблизившись, понимаем, какая это громадина. Неотличимый от скалы, а может, из самой скалы и вырубленный, он поистине велик. Из дверей выходит старик. Он идет к нам, прихрамывая и не очень спеша. Проходит несколько метров и останавливается, приложив ладонь козырьком ко лбу. Мы идем со стороны солнца. Для атаки самое то. Только мы здесь не для атаки. Война кончилась, чёрт её дери. Мы здесь, чтоб развлечься.

Хотя, убей меня, не могу понять – в чём заключается развлечение? Бродить по узким коридорам без окон, то и дело попадая в безвыходные тупики, поворачивать обратно, снова бродить, снова попадать в тупики, и так пока не набредёшь – случайно, скорее всего – на выход. Где веселье? Но, когда я говорил это, Софи хохотала, Парнас плакал от смеха, а Эркюль смотрел на меня, как на дитя.

Я понимаю, для Парнаса это приключение. Авантюра. Для него и война была авантюрой. Хотя, воевал он от этого ничуть не хуже. А может, и лучше, уж мне поверьте. Или поглядите на его награды. Хотя Парнас их практически не надевает.

Для Софи лабиринт – загадка, которую можно, а значит – нужно разгадать. Головоломка. Задача. Для неё это вызов. Само слово «лабиринт» уже завораживает её. Впервые услышав от Парнаса об этом месте, она прочитала нам целую лекцию о лабиринтах: какие они бывают, как их нужно проходить, о Минотавре и Дедале, о древних египтянах и майя. Кажется, она знает о лабиринтах всё. Кажется, она вообще обо всём всё знает. Только не о себе. Она понятия не имеет, чего она хочет, что любит, какой цвет предпочитает, какие цветы ей больше нравятся. Она знает всё о музыке, композиторах, исполнителях, но не может сказать, какая её любимая песня. Ну, или опера.

Мы приближаемся к старику, здороваемся, он представляется смотрителем Лабиринта. Некоторое время мы молча стоим. Он не приглашает нас внутрь, что странновато для смотрителя. Мы спрашиваем, можем ли войти. Он кажется удивлённым, но приглашает нас за собой. Мы входим.

Здесь серая и довольно большая комната с несколькими диванами и журнальными столиками справа от двери. Слева отгорожена конторка или касса. Старик сразу исчезает за этой перегородкой. Мы недоумеваем. Вскоре в кассе открывается окошечко, и смотритель уже другим голосом – не тихим и растерянным, а служебным, официальным, деловитым – спрашивает, чего мы желаем. Парнас язвительно отвечает, что мы хотели бы шампанского. Смотритель молчит пару секунд, а затем совершенно серьёзно отвечает, что шампанского, увы, нет. Но есть чай. Мы отказываемся от чая и спрашиваем, можем ли осмотреть Лабиринт. Старик выглядит совершенно обескураженным. Он говорит, что не понимает, что значит: осмотреть. Ведь это не музей и не выставка. Это лабиринт. Головоломка. По нему нужно бродить, плутая, и найти в конце концов выход. Мы подтверждаем, что именно это и имели в виду, когда говорили «осмотреть».