Владимир Плешаков - Русалка гриль

• Название: Русалка гриль
• Автор: Владимир Плешаков
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015
• ISBN: 978 -5-00039-124-2

Автор предлагаемых рассказов – режиссер, киносценарист, телеведущий, но сам себя он называет путешественником. Путешественником в возможные миры. Вот и действие его рассказов происходит то в горном ауле, то на столичной тусовке, то в Северном ледовитом океане, то в древней Иудее; из провинциальной пивной переносится в королевство Сиам, а из обычного трамвая – в космические высоты. Автор с прихотливой фантазией смешивает сатирический реализм с интеллектуальным мифом, фантастические обстоятельства с почти пародийной стилизацией, не знает удержу в выборе мест действия и эпох, и всякий раз удивляет читателя непредсказуемым финалом, который, по словам автора, и для него самого – всегда полная неожиданность.

---

Старик долго бурчит себе под нос, и в этом бурчании можно расслышать слова «музей», «рассмотреть». Мы терпеливо ждем. Наконец, командир спрашивает: «Так сколько же стоят билеты?»

Старик снова крайне удивлён. Билеты? Кажется, он не понимает значения этого слова. Ну да, билеты. Ведь это же что-то вроде аттракциона, так? Как комната страха или, наоборот, карусель. Покупай билет и входи. Так? Странно, но смотритель соглашается. «Впрочем, билетов нет, – говорит он. Входите так. Разве что…» Он смущён. Если у нас есть самая малость кофе, он бы был очень благодарен, если б мы были так любезны…

Софи поворачивается спиной к Парнасу, тот развязывает шнуровку её рюкзака и достаёт оттуда жестянку кофе. Старик видит жестянку, и слёзы наворачиваются на его глаза. Он берёт банку трясущимися руками и бесконечно нас благодарит. Парнас затягивает рюкзак Софи и пристально смотрит ей в затылок. Мы идем через комнату к двери в противоположной стене, предполагая, что там и есть вход в Лабиринт. Так и есть. На серой стене еле видна серая надпись. Перед дверью мы оборачиваемся к старику, думая, что он даст нам какие-то инструкции или напутствия, но смотритель поглощён содержимым жестянки. Он вдыхает кофе, прикрыв веки, и на лице его написано блаженство.

Мы входим в Лабиринт.

Именно так я себе и представлял это развлечение. Мы бредём по серым коридорам, в неясном свете редких и тусклых ламп. На первом же перекрёстке Софи объясняет нам правило «правой руки». Чтоб найти выход даже из самого сложного лабиринта, нужно придерживаться простого правила – на всех развилках всегда поворачивать направо. Точнее, выбирать самый правый проход. Так, если коридор раздваивается и ведёт влево и прямо, нужно идти прямо. Это правило настолько просто, что мне слабо верится в его эффективность. Но спорить с Софи? Помилуйте! Мы поворачиваем направо. Ещё раз. Потом ещё.

Мы идём по Лабиринту уже пару часов, и ничего не меняется. Те же серые стены, те же тусклые лампы. Меня начинает раздражать это «веселье». Внезапно мы попадаем в комнату. Или холл. Зал. Не меньше ста квадратных метров. В этой комнате по две двери на каждой стене, включая ту, через которую мы только что вошли. Точнее, это не двери, а просто проемы. Я так понимаю, что надо идти в ближайший проём справа. Но командир сбрасывает свой заплечный мешок и объявляет привал. И то верно, ведь мы сегодня не ели.

Мы располагаемся на голом полу, вынимаем продукты, Парнас разжигает свой примус. За едой я интересуюсь у Парнаса, доволен ли он. Я надеюсь услышать разочарование в его голосе, но Парнас искренне рад. Вдохновлён. Восторжен. Я вижу, что и Софи нравится здесь. Я смотрю на Эркюля – ему тоже весело? Но по лицу командира трудно понять. Он спрашивает Софи, мол, как она предполагает, сколько нам ещё идти. Но Софи отвечает, что данных слишком мало: она не знает ни протяженности Лабиринта, ни его формы, так что не может предположить. Будем идти, и рано или поздно выйдем. Правило правой руки никогда ещё не подводило.

От еды нас немного разморило, и я предлагаю чуток вздремнуть. Странно, но все соглашаются. Видно, устал не один я. Мы укладываемся кто где. Внезапно я просыпаюсь от того, что кто-то пристально на меня глядит. Я открываю глаза и вскрикиваю от неожиданности. Человек тоже вскрикивает, каким-то жалобным всхлипом, и пулей отлетает от меня к стене. Все моментально просыпаются и садятся, Парнас вскакивает на ноги. В его руке и в руке командира – пистолеты. Мы смотрим на человека. Он смотрит на нас. Губы его трясутся, и повторяют одно и то же, какое-то слово. Что-то вроде «зеркалоиды». Глаза его бегают. Внезапно человечек резко взвывает и стремительно исчезает в одном из проходов. Пока мы переглядываемся, Парнас уже исчезает в том же проёме. Через два десятка секунд мы, полностью собранные, устремляемся следом.

Коридоры здесь совсем другие – шире и выше. Мы можем идти не гуськом, а рядом, плечом к плечу. Светильников гораздо больше, и стены не скучно-серые, а темно-коричневые, слегка золотистого оттенка. Пол покрыт чем-то мягким, так что мы не слышим даже своих шагов, не говоря уже о шагах Парнаса. На первой же развилке непонятно, куда поворачивать. Правило правой руки тут не действует, потому что мы не знаем, куда повернули беглец и Парнас. Мы останавливаемся и смотрим на командира. Жан-Ги, наш могучий Эркюль, мы всегда смотрим на тебя, когда не знаем, как поступить, и ты всегда говоришь нам, что делать. Эркюль думает лишь мгновение. Он приказывает разделиться и бежать до следующей развилки каждому в своём проходе. От развилки, непрерывно выкрикивая Парнаса, бежать, следуя правилу правой руки, но только три перекрёстка, не дальше. Если ответа не будет – возвращаться и ждать остальных. Если Парнас ответит – действовать по обстановке.

Мы разбегаемся в разные коридоры. Я вспоминаю о том, что рассказывала Софи, о нити Ариадны, которая помогла одному греческому герою найти выход из лабиринта. Я думаю, что, не будь у нас спешки, мы могли бы сделать нити из чего-нибудь и бежать, не боясь заблудиться. Думая об этом, я не забываю выкрикивать имя Парнаса, и какое-то время слышу голос Софи. Поворачиваю в правый проход, еще раз поворачиваю, добегаю до третьего перекрёстка, стоп. Кричу. Слушаю. Ничего. Кричу. Слушаю. Кричу. Ничего.

Я решаю подождать пару минут, периодически выкрикивая Парнаса. Но ответа нет. Я возвращаюсь, как приказал командир. Теперь на развилках я должен держаться левой руки, чтоб вернуться в исходную точку – в комнату. В комнате я вижу Софи с пистолетом, направленным в сторону моей двери. Узнав меня, Софи опускает пистолет, но сразу же вновь поднимает его, услышав шаги в другом коридоре. Оттуда выходит Парнас, шутливо поднимает руки, будто сдаётся. Следом за ним идет Эркюль. Мы снова в сборе.

Парнас жалеет, что не догнал незнакомца. Тот бежал очень быстро, не разбирая дороги, а Парнас помнил, что находится в лабиринте, и боялся, увлёкшись погоней, просто-напросто заблудиться. В какой-то момент он решил остановиться и пойти обратно. А что было делать?

Командир спрашивает: «Какое слово произносил незнакомец?» Что-то вроде «зеркалоиды»? Что это? Или кто? Мы все смотрим на Софи. Но она пожимает плечами. Не знает. Первый раз слышит. Возможно, такого слова вообще не существует. Человек уж очень походил на сумасшедшего. «Может, это создатель лабиринта, – предполагаю я. – Ведь он тоже был сумасшедшим, по слухам». «Да, но он умер еще в прошлом веке», – отвечает Софи. Парнас полушутя высказывает опасение, что у этого лабиринта нет никакого выхода, и мы будем бродить по нему, пока тоже не сойдём с ума. На что Софи совершенно серьёзно отвечает, что даже если выхода и нет, есть вход. Что, в принципе, одно и то же. Мы всегда можем вернуться в исходную точку, в комнату смотрителя. Я облегчённо вздыхаю, и все смеются. Кажется, что инцидент с незнакомцем забыт. Мы готовы идти дальше. Итак, нам нужен коридор справа от того, в который мы вошли.

Теперь Парнас идёт первым с пистолетом наготове. Я, как всегда, замыкаю, то и дело оборачиваясь и проверяя наши тылы. Здесь тоже широкие коридоры, но стены окрашены не в коричнево-золотистый цвет, а в тёмно-зелёный. Боковые ответвления оформлены как картины – по периметру каждого проема тянется тёмный багет, с завитками и волнами. Мы продолжаем поворачивать строго направо. На одном из перекрёстков Парнас делает шаг вправо и… врезается в зеркало. Мы не сразу понимаем, что случилось. Зеркало большое – ровно такого же размера и формы, как и проёмы, и оформлено в такую же волнистую тёмную раму с завитками. Немудрено спутать. Я иронически спрашиваю Софи, распространяется ли правило правой руки на зеркала? Мы идём дальше. Но Софи всё же на одно мгновение задерживается у зеркала, чтоб поправить причёску и одернуть форму. Женщина есть женщина. Впрочем, я тоже, проходя мимо зеркала, мельком глянул на свое отражение.

На меня посмотрел довольно хмурый тип недоб рым взглядом. Мой Бог, неужели я так вот выгляжу со стороны?! Война кончилась. Расслабься, друг! Не хмурь брови, не сжимай так челюсти. Некоторое время я шёл, стараясь следить за выражением своего лица, чтобы не выглядеть таким букой. Но пистолет в моей руке напоминал о том, что война, может, и кончилась, но время расслабленных и умиротворённых лиц пока ещё не пришло окончательно.

При искусственном освещении я быстро потерял ощущение времени и, взглянув на часы, был крайне удивлён, что мы находимся в лабиринте уже больше семи часов! Получается, снаружи наступил вечер. Судя по всему, сегодня мы уже не выйдем отсюда. Лабиринт оказался действительно огромным. Парнас, довольный, подтвердил, что так и есть, ведь он же обещал настоящее чудо света! Какое ж это было бы чудо, если б его можно было пройти за полдня!

Коридор поворачивал под прямым углом, в этом месте и решено было устроить привал. За ужином мы говорили о чём угодно, но не о безумном незнакомце и его таинственных «зеркалоидах». Спать.