Борис Брик - Шамиль

• Название: Шамиль
• Автор: Борис Брик
• Жанр: Поэзия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-98390-072-1

Поэма Бориса Брика – одно из первых произведений о Шамиле, где правдиво, мужественно, с любовью и ответственностью рассказано о великом Имаме и его освободительной войне.В этой же книге можно прочитать и перевод поэмы на аварский язык, который осуществил литератор, историк, общественный деятель, Шамиль Варисов.

---

Глава III

Здравствуй, барса могучего логово,
Где от века бушует гроза,
Где на версту ни склона полого,
Ни тропы не отыщут глаза.

Где Аргуна лютует и бесится,
Где, гремя, джигитует Койсу,
И, увенчан значком полумесяца,
Стяг восстанья мелькает в лесу!

Пусть и нет в тебе нежности Грузии
И приволья кубанских степей,
Но навек в нерушимом союзе я
С первобытной красою твоей.

Как чадрою, страна погорелищ,
Ты укрыта туманом седым.
Снизу дым, словно облако,
                     стелется,
Сверху облако вьётся, как дым.

И ничем перед миром не хвастая,
Ты печальна, как доля твоя,
Лишь Гуниба вершина гривастая
С высоты озирает края.

Здесь в июне проходят как посуху,
Где в апреле гремела вода,
Здесь, покорно пастушьему посоху,
На утёсы вползают стада.

Здесь дороги петляют и крутятся,
Горизонт перед взором кружа.
Здесь царят вековая распутица
И неистовый дух мятежа.

Здесь баранину жарит на вертеле
Только в джуму голодный лезгин;
И поэты тебя обессмертили,
Но не понял тебя ни один.

Для одних ты – аллаха избранница,
Для других ты – абрека жильё.
Для меня же навеки останется
Незабвенным страданье твоё.

Не величья полна сатанинского,
А исполнена скорби и слез,
Ты близка лишь для сердца
                      Марлинского,
Как угрюмый и голый утёс.

И бесплодно скупая земля твоя
Мне милей благодатнейших стран…
Так свяжи вековечною клятвою
Декабриста с собой, Дагестан.

Послав привет вершин седому вечу,
Я в тот же миг схватился за кинжал:
Из-за горы три горца шли навстречу,
И каждый шаг ко мне их приближал.

Один из них, в запыленной черкеске,
Нёс на плече ребёнка своего.
Его черты, значительны и резки,
О прямоте твердили за него.

Другие два, хоть шли за ним
                      упрямо,
Изнемогли от дальнего пути.
И я спросил: «Где видеть мне имама
И как скорей в Ахульго мне дойти?»

«Ахульго пал. Там веет ваше знамя,
И газават уходит в щели гор.
Лишь нам одним с немногими
                      друзьями
Нести Коран придётся с этих пор».

«А где имам?» – «На что имам
                       урусам,
Губящем всё в родном его краю?
К тому же знай: Шамиль не верит
                         трусам,
Своих друзей покинувшим в бою!»

Я объяснил, что был в опале
                        царской,
Что в Шамиле не вижу я врага,
Что русский я, но вольности
                        аварской
Готов служить, как преданный слуга.

«Иди за мной, – сказал лезгин
                       на это, —
И к Шамилю тебя я приведу,
Но будь готов с сынами Магомета
Делить и скорбь, и горькую нужду!

Аллах велит страдать
                     и драться вместе
Всем тем, кому живётся тяжело!»
(Как я узнал впоследствии, известье
О декабре в расселину дошло).

Я вспомнил вновь язык чужого края,
В Дербенте мной усвоенный
                         в былом;
И мы пошли, друг друга ободряя,
Тропою коз, извилистым путём.

Мы шли хребтом,
            для русских не знакомым,
Но спутник мой меня не обманул,
И, совладев с мучительным подъёмом,
На третий день входили мы в аул.

Народ шумел, готовясь к обороне,
В волнении по уличкам сновал.
На весь аул тревожно ржали кони,
Кузнец клинки сородичам ковал.

А между гор, как ни был круг
                  их тесен,
Под гик и вой джигиты вскачь
                   неслись,
И дикий звук воинственных их песен
Будил хребты и уносился ввысь.

Толпа людей теснилась у мечети,
Но нас едва ль заметил кто-нибудь.
Высокий бек в расстёгнутом
                       бешмете
Кричал и бил себя руками в грудь.

Он говорил: «Зияют наши раны,
И нам нужна не шашка, а костыль.
Иль будем ждать, как глупые бараны,
Чтобы в горах султаном стал
                        Шамиль?

Полки врагов идут на нас лавиной,
Но разрушать мечетей не хотят,
И в рай войдёт, кто явится
                    с повинной,
А кто упрям – низвергнут будет в ад.

Не лучше ль нам мириться с ними?
Я говорю. Так ли?» – «Не так!» —
                  раздался крик.
И в тот же миг на крышу
                   ближней сакли
Одним прыжком вскочил мой
                      проводник.

К груди прижал он своего ребёнка,
И уздени приветствовали их.
Пронёсся гул,
               в горах отдался звонко,
И весь аул почтительно притих.

«Его речам внимали вы без слова,
Теперь, друзья, послушайте меня!
Такой же бек оставил нас
                     без крова,
В тяжелый день низаму изменя.

Из нор ползёт предательство,
                 лезгины!
Пророк сынов испытывает вновь:
Ахульго взят, и на луга – равнины
С высоких гор стекает наша кровь.

Урус в цепях, но дерзостно и смело
Готов он жизнь в сраженьи
                положить,
А вы – вольны, но за своё же дело
Кинжал отцов страшитесь
                     обнажить.

Чтобы жилось свободней
                 вашим детям,
Отдал в залог я первенца врагу;
Настанет день – пожертвую и этим,
Но лишь с клинком расстаться
                    не смогу!

Пускай твердят неверие и злоба,
Что воля гор судьбой обречена, —
Чем ближе мать к раскрытой
                 двери гроба,
Тем для сынов прекраснее она!

Аллах велик!
      С презренным властолюбьем,
Подобно псу, подавится раздор.
Сразим врага
            иль навсегда погубим
Отцовский клад – свободу наших гор.

Так сохраним и твёрдость, и терпенье,
Не изречём предвечному хулы!
Отваги дух и с братом единенье
Нам возвратят доверие аллы.

Мы победим, заботясь друг о друге,
Нам не страшны ни беки, ни князья,
Уже царя его кидают слуги
И к детям гор приходят, как друзья!

Вот вам пример!» —
              И с этими словами
Он указал мюридам на меня
И, вольных гор приветствуя
                 сынами,
Велел привесть в подарок мне коня.

Потом, пройдя сквозь плотный
                строй лезгинов,
Он подал мне горячую ладонь:
«Служи горам, – сказал он,
              брови сдвинув, —
И верен будь, как верен этот конь!

Но если ты предатель и лазутчик,
Забудь, урус, намеренье своё:
Для злобных змей,
            коварных и ползучих,
У горцев есть стальное лезвие.

И кто ступил на горные ступени —
Навек с былой прощается судьбой!»
«Не изменю! – сказал я в нетерпенье, —
Но где ж имам?» – «Имам перед тобой».

Глава IV

И вновь приняв лихой удел солдата,
Вступил в союз я с бедною страной,
И стал я жить судьбой её, когда-то
Со стороны изведанною мной.

В чужом краю, угрюмом и гористом,
Где бог войны справлял
                кровавый пир,
Я перестал быть ссыльным
                декабристом
И заменил черкесскою мундир.

Я полюбил изгибы узких улиц,
Обвалов гул и дым от кизяка.
И на лезгин, как их одноаулец,
Уж не глядел отныне свысока.

Пускай молва стоуста и столица,
Ещё чернит несчастнейший народ,
Я скажу, что горская столица
Была в те дни пристанищем свобод.

Порой сюда от «улицы зелёной»
Бежал драгун иль егерь молодой
И, поселясь в теснине отдалённой,
Царю грозил даренною гурдой.

Здесь жил народ архангельский
                   и вятский,
Игрой судьбы заброшенный на юг,
И с давних лет родной семьёй
                     солдатской
Я без труда был принят
               в братский круг.

Прошёл лишь год,
              и русская слободка
В моём лице приняла главаря,
И каждый день для ратных
                дел трещотка
Будила нас, о воле говоря.

Прощай, тесак постылый,
Прощай, российский царь,
Прощайте, фрунт унылый
И каторжный сухарь!

Вовеки не коснутся
Шпицрутены солдата,
И в этом вам, ребята,
Клянётся ваш главарь.

Сменили мы на горы
Зелёные поля.
Не тешит наши взоры
Родимая земля.

Но пусть нас разделяет
С отчизной вал Аргуны, —
Да здравствуют драгуны,
Драгуны Шамиля!

Холодные биваки,
Гранитная постель,
Папаха и чувяки
Да драная шинель —

Вот всё, что ожидает
Мятежного солдата
В горах, где собирает
Войска свои Шамиль.

Но не впервой драгунам
На камнях засыпать,
В боях ядром чугунным
Подушку заменять.

Оставьте же тревоги!
Назад нам нет дороги,
А если и найдётся —
Не двинемся мы вспять.

Пускай дрожит от гула
Ущелий тёмных дно,
Пускай литое дуло
На нас наведено, —

Пляши и знай, молодка,
Что русская слободка
Гуляет перед боем
Сегодня в Ведено!

А ты, казачка Галя,
Склонись ко мне на грудь,
В житейском урагане
Подругою мне будь.

И до конца со мною
Пустынею земною
Пройди определённый
Нам свыше тяжкий путь!

Так славьте ж край скалистый!
А завтра на заре
Построит вас Марлинский
В железное каре.

И, как в былые годы,
Вы смело в бой пойдёте
За гордый стяг свободы,
Что реет на горе.

Но пусть гонимым людям
Нет участи другой —
Вовеки не забудем
Отчизны дорогой;

Не дрогнем перед битвой,
Но если пасть придётся —
Умрём с родной молитвой
Иль с песнею родной.

Свобода вновь воспрянет,
Не кончена борьба,
Не раз, наверно, грянет
В расселинах пальба.

Мужайтесь же, драгуны,
И пусть во мрак грядущий,
Как грозный вал Аргуны,
Уносит вас судьба!

Глава V