Ярослав Туров - По полю мёртвых одуванчиков

• Название: По полю мёртвых одуванчиков
• Автор: Ярослав Туров
• Жанр: Современные любовные романы

Произведения Я. Турова – талантливые, интересные, острые. Автор пишет предельно искренне, и в его искренность веришь. Подростковая и юношеская жизнь, по силе переживаний в личной и интимной сфере не сравнимая ни с одним возрастным этапом взросления человека, описана автором откровенно. А ведь именно она остается вне поля внимания озабоченных добыванием денег родителей и замороченных школьными реформами учителей.

Л. А. Барыкина, редактор изд-ва «Молодая гвардия», член Союза писателей России

---

«У Исламского государства теперь есть оружие массового уничтожения!!! Адок-адок!!!» – прочитал он. По его лицу пробежала тень лёгкой улыбки. Это означало, что они снова «друзья».

Москва,ноябрь 2014 года

По полю мёртвых одуванчиков Роман

Посвящается Насте Д.

И ненавидим мы,

и любим мы случайно,

Ничем не жертвуя ни злобе,

ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

М. Ю. Лермонтов

Глава I. Паутинная любовь

За окном танцевал дождь. Крупные кристаллики ледяной влаги били чечетку по крышам, стучались в стекло, словно просясь, чтобы их впустили, зло хлестали и без того израненную спину не знавшего ремонта асфальта. Как они похожи на слезы! – думала девушка с книгой в руках, сидя у окна и заворожено глядя, как капли дождевыми червями сползают по стеклу.

Деревенская улица была пуста. Ни случайных прохожих, ни редких здесь машин. Сквозь рисующую на земле круги водную стену с трудом можно было различить кособокие домишки на другой стороне дороги и чёрный шпиль радиоантенны, совсем уже далекий и недостижимый, будто мираж. Девушка вернулась к чтению:

«С кем был! Куда меня закинула судьба! Все гонят! Все клянут! Мучителей толпа, в любви предателей, в вражде неутомимых…»

Дочитав страницу до конца, девушка захлопнула книгу и ласково прикоснулась к переплёту губами. Она всегда целовала книгу после прочтения.

– Воистину, злые языки страшнее пистолетов, – чуть слышно поговорила она.

– Са-ша-а! – эхом донесся из кухни глухой голос. – Иди есть!

– Иду, – пробормотала девушка. На столе перед ней лежал длинный список книг, которые ещё только предстояло прочесть. Несколько пунктов, например, «Слово о полку Игореве», «Недоросль» Фонвизина, «Бедная Лиза» Карамзина уже были зачёркнуты. Нехотя вычеркнув «Горе от ума», Саша задумалась. Ещё столько классиков впереди… Благо, у неё целый год, чтобы подготовиться к ЕГЭ по литературе.

– Са-ша-а! – снова раздался из кухни зов. Девушка вздрогнула.

– Да иду я!!! – выкрикнула Саша.

Сашина комната очень напоминала палату в районной больнице. Неопределенного цвета линолеум поблескивал при неярком свете белой, как халат терапевта, люстры. Серые обои с тусклыми васильками. Письменный стол, без двух лет новенький компьютер. Учебники за одиннадцатый класс, книги, тетради, кирпичиками сложенные на нём. Бывалый диван-кровать, сожравший половину всей комнаты. Платяной шкаф, где из-за недостатка места приходилось хранить ещё и книги. Старое чёрное пианино – на нём ещё дедушка играл – молчавшее с тех пор, как Саша закончила музыкалку.

В комнате было чисто. Чисто настолько, что при взгляде на комнату у Саши возникало желание разбросать тут всё. Но нельзя – не зря же мама целыми днями наводит в квартире порядок, поэтому Саша привыкла. И к тесноте она тоже привыкла.

Свободного места было всего ничего – метр на метр. Правда, на двери висело большое зеркало, и благодаря ему комната казалась больше, но то был обман. Саша взглянула на себя: из зазеркалья глядела девушка семнадцати лет, уже достаточно оформившаяся, чтобы ловить на себе восхищённые взгляды мужчин. Стройную фигурку с широкими бёдрами и высокой грудью хорошо подчеркивали джинсы и бежевая блузка в обтяжку. Золотые локоны, собранные в два аккуратных хвостика, стекали по плечам. Живые голубые глаза. Многие ребята в школе считали Сашу красивой, и даже очень.

– Какая же я всё-таки толстая! – сказала Саша и, показав отражению язык, поспешила на кухню.

Кухня в доме Саши мало чем отличалась от её комнаты – те же обои с васильками, тот же линолеум, та же чистота. Одна из стен была выложена бледно-голубой плиткой, на которой висели два больших календаря за позапрошлый год с серыми и белыми котятами. Одинокая лампочка под потолком тускло светила, отбрасывая слабые блики на потолок.

У плиты над кастрюлей колдовала сутулая женщина в голубом переднике, мама Саши. На вид ей было не меньше пятидесяти, хотя по паспорту не исполнилось и сорока. Прикрытые прозрачной шапочкой волосы отливали поблекшим золотом. Потухшие голубые глаза при виде дочери на миг озарились нежным светом, но лишь на миг.

– Что на обед? – спросила Саша, заглядывая в кастрюлю. Не ответив, женщина молча принялась разливать по тарелкам густой дымящийся борщ.

– Мама! Ты что, спишь?

– Помоги мне накрыть на стол.

Мать и дочь покрыли стол голубой скатертью, разложили голубые салфетки и белые блюда с голубою каймой. Шум подъезжающей машины заставил отвлечься. Глухо завыл старый, покрытый болячками пёс, заскрипели ворота, входная дверь распахнулась, и в дом вошел высокий красивый мужчина в длинном чёрном пальто. Запах борща пропал, его вытеснил аромат мужского парфюма. Мокрые от дождя волосы вошедшего блестели, зелёные глаза горели; в руках – букет белых роз в пёстрой оберточной бумаге и зонтик.

– Привет семейству Снежиных! Отец дома, – бодро сказал мужчина, лёгким движением скидывая пальто и отбрасывая зонтик на тумбу. – Ох и поливает же там… Жуть!

– Ой, а что за цветы? Маме купил? – захлопала глазами Саша, принимая букет и ставя его в вазу. Мать молчала.

– Нет… это мне… на работе подарили, – чуть смущённо сказал отец и, подумав пару секунд, протянул букет жене. – А, впрочем, держи, дарю.

Мама Саши молча приняла подарок и, опустив глаза, унесла, чтобы поставить в вазу.

– С чего это, интересно? День рождения у тебя ещё не скоро.

– Так сегодня же… День научного работника.

– Но ты ведь не научный работник, ты чиновник, – проговорила девушка.

– Быть чиновником в России, дочь, – это целая наука. Тем более, в нашем районном Управлении. Люди плетут такие интриги – только успевай выводить гипотезы да опыты ставить. Как там было? И опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг… – отец Саши улыбнулся. – А знаешь, какой самый главный опыт? – сказал он уже из ванной, открывая кран. – Доказать, что незаменимые люди есть. Я живу как по Бомарше: Пётр Сергеевич тут, Пётр Сергеевич там… Куда мы без Пётра Сергеевича? Куда, а? Да никуда… Я смотрю у вас тут всё готово! – сказал отец, заглянув в кухню.

Мама Саши Снежиной работала медсестрой в местной больнице и отличалась немалым кулинарным талантом, поэтому стол часто играл изобилием. И теперь наготовлено было немало. Кроме хлеба и огромной кастрюли отменного наваристого борща с фасолью на столе стояли салат из свежих овощей, лохань куриных ножек с зеленью, большая вареная рыба, нарезка сыра и ветчины и грушевый компот.

– Вот это я понимаю, добрая пища, – сказал Пётр Сергеевич, когда все уселись ужинать, после чего на несколько секунд закрыл глаза и что-то беззвучно произносил одними губами. У Снежина была привычка молиться перед едой – он приобщил к этому родных, и класса до седьмого Саша тоже усердно молилась каждый раз, а потом вдруг перестала, сама не зная, почему.

– Люблю, когда на столе столько всего, – произнёс Сашин отец. – В такой стране, как наша, свободный выбор имеет для человека первостепенное значение. Не довольствоваться тем, что есть, а выбирать то, что действительно хочешь – это и есть свобода.

– Ты прямо философ, – хмыкнула Саша. – Так что за научные изыскания там у тебя?

– Ничего особенного, – мотнул головой отец, накладывая в тарелку курицу с овощами. – Сегодня решили с коллегами разбавить серые будни. Посидели, выпили немного.

– Это они тебе цветы подарили? Женщина или мужчина?

– Кхем… – поперхнулся Пётр Сергеевич. – Дочь, знаешь такую поговорку: Когда я ем, я глух и нем? Она сейчас очень уместна.

Он всегда называл Сашу словом «дочь», а при хорошем настроении иногда «доча». Когда хотел пошутить, называл «мать».

– Какой тонкий педагогический ход – затыкать сующего нос не в своё дело подростка былинными нравоучениями… – сказала Саша. – Надо будет взять на заметку.

– Ешь свой салат, дочь, – понизил голос отец.

– А как же…

– Я сказал, ешь! – тяжелый кулак ударил по столу, так что приборы громко забряцали о посуду. – И не задавай глупых вопросов.

Стало тихо. Слышно было, как шелестит дождь, да как холодно скребут о тарелки вилки в руках людей. Пётр Сергеевич расправлялся с курицей, вырывая куски мяса и обгладывая кости. Теплый жир стекал по его губам и пальцам. Мать, слившись со скатертью, бесшумно ела борщ.

Саша вяло ковыряла вилкой салат, украдкой глядя на родителей. Интересно, как они, такие разные, познакомились, поженились, воспитали дочь? Медсестра и чиновник.

– Спасибо, всё было очень вкусно! – почти не притронувшись к еде, сказала она через пару минут.