Игорь Поляков - Пространства

• Название: Пространства
• Автор: Игорь Поляков
• Жанр: Повести
• Год: 2014
• ISBN: 978-985-6937-78-4

Люди и события, города и страны, иллюзии и мечты, ставшие жизнью, и жизнь, превратившаяся в иллюзию, – все это пересекающиеся миры-пространства, которые вовлекают в себя героев повести. И двадцать четыре главы – как двадцать четыре часа их бесконечных суток, которые они должны прожить, пропустить через себя, чтобы принять то, что однажды, в самый обычный день, было даровано им судьбой.

---

– Худшее позади, – молвил он. «Колхоз», – подумал я.

Из него выбежали две общаговские принцессы. На первый взгляд их различали только шапки, да и те по цвету – «сиреневенькавая и красненькавая», как выразился наш друг-философ.

– Энди, ты – весь вопрос, – не поворачиваясь, обратился ко мне Димон.

– Ну, и какая твоя, Ген? – спросил я. Настроение мое совсем уж покатилось вниз. Сейчас обе эти районные красавицы заполнят своими куртчищами все оставшееся пространство и мне точно придется посадить на колени малолетнюю Жанку.

– Красная шапочка… так вот, Красная шапочка – не его, – по-димоновски изрек Димон. «Не все так страшно», – подумалось мне.

Генка открыл окно и крикнул:

– Девчонки, давайте назад! – худшее, однако, подтвердилось. В общем, настроение мое в тот момент…

Рядом со мной открылась дверца и волной меня сдвинули на самый центр сиденья, именно туда, где удобно меньше всего. Звякнули бутылки. Справа меня прямо-таки задавила та самая Красная шапочка, которая не Генкина.

– Простите, сэр, я не помешала вам?

«Мы еще и шутим? Однако», – отметил я про себя, а вслух добавил:

– Нет, леди, вы принесли мне счастье, – я даже не попробовал улыбнуться.

Сиреневая шапочка рассказывала о каком-то модном бразильском сериале. Геннадий блаженно улыбался и ехидно посматривал на меня в зеркало заднего вида. Димон время от времени вставлял свои философские изречения, чем приводил в восторг Сиреневую шапочку. Красная же шапочка почему-то молчала и смотрела в окно. А я заслушался магнитофоном: Иглесиас пел о какой-то загадочной Натали. Мне стало окончательно тошно. Мысли уходи ли к будущим шашлыкам, которые покоились у меня на коленях в виде только что купленной на базаре вырезки. Короче, я закрыл глаза и загрустил вместе с Иглесиасом о далекой и неведомой Натали. Мысли крутились одна за другой: «Почему все так несправедливо устроено? Когда ты хочешь веселиться и гулять, идет дождь, снег, град, да все, что угодно, но только не солнце. А когда тепло, зиме конец, солнце, друзья рядом – все так противно и нескладно. Все кувырком и никто тебя не понимает. Ну почему я не пошел с парнями на озеро продолжать «встречать Славика»? Нет. Уж лучше я вылезу прямо сейчас, пока еще не выехали за город. И зачем еще Генка их взял – этих дурацких «шапок»?!» – но попросить остановить машину у меня не было возможности: Жанка больно вдавила свой острый локоть мне в бок, шарф вдруг неудобно перетянул горло, а та, которая Сиреневенькая, громко захохотала. Я умер.

Но тут Красная шапочка тихо дернула меня за руку и прошептала почти на ухо:

– Сэр, не позволите ли взять часть вашей ноши на себя?

– Нет, леди, э-э-э…

– Натали, сэр, леди Натали, – добавила Красная шапочка.

«А не все так далеко, – подумал я, посочувствовав Иглесиасу. – Знал бы брат Хулио, что Натали живет в первой общаге на Луговой… Что бы было с беднягой в его Париже…» – а сам ответил:

– Сэр Эндрю, леди… э-э-э… леди Натали…

– Что? – что-то недопоняла леди.

– Сэр Эндрю, говорю. Так вот сэры, леди, привыкли переносить все тяжести на себе.

Натали тихо рассмеялась, и в эту секунду паразит Генка резко затормозил перед воротами своей, мягко говоря, дачи. Меня бросило вперед и окончательно задавило сумкой. Я только и смог, что сдавленно выдавить из своего прижатого живота:

– Спасибо тебе, Геннадий.

Все засмеялись и выскочили из машины. А я остался. С сумкой на коленях, в животе, под ребрами, казалось, она была везде. Впереди, за стеклом машины, я видел ребят: все уже были в сборе, но никто не обращал на меня внимания. В маленьком зеркале заднего вида в пустой машине виднелась моя глубоко печальная физиономия. «Все-таки я прав: мир жутко несправедлив. Почему он никогда не считается с нами? Со мной? Вон они, мои люди, за стеклом. Но вот только почему я не с ними? Как будто все стали чужими. Почему когда ты находишь, то сразу теряешь? Почему Димон, мой Димон, с которым была выпита первая кружка самогона на картошке, с которым по ночам горланили песни под гитару, вдруг уезжает из моей жизни? Почему, когда мы собираемся в свой круг, в него должны вторгаться чужие, непонятные и чуждые существа? Генка, ну скажи мне, почему мы берем неизвестно кого и неизвестно в чем с собой? Почему ты подставил меня с этим дурацким задним сиденьем? Ради кого? И вообще, почему в этом мире так много нелепых шапок и курток? Красные и сиреневые… Как будто на свете нет других цветов и нет других шапок. Ну, почему они, бесцветные и бесформенные, всегда вторгаются в нашу жизнь? Вертелись бы на своих орбитах, чуждые создания Вселенной. Как же хочется больше яркости, жизни и праздника. Да ну вас всех! Щас вылезу и «разорву» этот ваш мирок. Больше жизни, Энди! Плевать на шапки!» – но не успел я довозмущаться, как кто-то потянул за сумку, все еще больно мешавшую мне дышать. Я повернул голову, чтобы увидеть наглеца и высказать, наконец, все, что думаю и о нем, и вообще об их вечеринке и…

– Ну что, сэр Эндрю, совсем приуныли, да? Раны боевых походов беспокоят начинающего рыцаря?

«Только этого еще не хватало, ну что тебе нужно? Чего ты хватаешь сумку?»

– Хочу помочь, – вырвалось у нее.

– Меч в груди застрял, леди… – ответил я на вопрос, но леди отчего-то засмеялась, все-таки потянула за сумку и окончательно избавила мой живот, колени и грудь от этой невыносимой ноши. По правде говоря, мне стало легче, и я добавил:

– Ах, леди, ну зачем же вы обнажили мою рану?

– Чтобы залечить ее, сэр, – как-то серьезно ответила местная мечта брата Хулио.

А может, мне просто показалось, что она ответила серьезно, и я взглянул на нее. Она уже была без этой нелепой красной шапочки и без шарфа. Да и она ли это была… Синий просторный свитер с широким вырезом обнажал тонкие ключицы, красивую шею с изящной золотой цепочкой и маленьким янтарным кулончиком. Длинные ухоженные светлые волосы чуть-чуть прикрывали лицо, а в ушах золотые сережки-ниточки отражали солнце. А еще была улыбка, от которой почему-то сразу стало тепло. И, конечно, глаза… Улыбающиеся глаза бирюзового цвета. Я даже не знал, что и ответить, но она продолжала:

– У меня есть отличное средство для вас, – я уже потихоньку выбрался из машины.

– Какое же?.. – но не успел я сказать что-то еще, как услышал крик из окна:

– Андрюха, ну чего ты там застыл? Тащи сюда мясо! – это был зов именинника.

Я словно очнулся, подхватил сумку, невпопад пожал руку мисс и сказал:

– Извините, леди, труба зовет, – она улыбнулась в ответ, что-то будто искрилось в ее глазах. «Нет, тут что-то не так», – подумал я и побежал в дом.

На крыльце меня ждал что-то жующий Геннадий:

– Давай сюда, тормоз! Что ты там завис? – он выхватил у меня сумку и крикнул маме: – Ма, уже несем!

– Геныч, так все-таки, кто они такие?

– Шашлыки! – сострил он, и я с силой пихнул его в бок, мне все еще хотелось отомстить за эту дорогу. – Да ладно тебе, Андрюха! – он похлопал меня по спине. – А че, скажи, Наташка-то – ниче, да? – и он, рассмеявшись, подмигнул мне.

– Дурак ты, Геннадий! – пока мне не хотелось шутить.

– Да наши они, факультетские, – мы вошли в кухню, Генка подхватил кусок колбасы и закинул в рот, – только с педа, – продолжил он, жуя сервелат. – Я с Вероничкой вчера познакомился, вечером. Она, бедняжка, в библиотеке припозднилась, а я как раз туда зашел, чтоб книжки с прошлого семестра сдать.

– Ну и ты, конечно, ее успокоил?

– Ага! – ответил мой друг-мажор и потянулся за вторым кусочком. – И даже до дома проводил. И даже полку у них в комнате прибил.

– И чаю попил… – добавил я.

– И чаю попил.

– И печенья поел…

– И печенья поел. И сказки им на ночь рассказал, – друг мой был явно доволен собой.

– Кому это – им?

– Да Вероничке и Наташке. Они ж вдвоем в комнате живут, – тут он пристально посмотрел на меня и предложил: – Кстати, старина, а ты бы не терялся, подкатил бы к Наташке, а?! Классная девчонка, веселая – атас!

Мне даже стало немножко смешно, и я ответил:

– Спасибо тебе, старина! Ты – настоящий друг. Но у меня немного другие планы.

– Да знаю я, какие у тебя планы, – он подмигнул мне. – Ладно, победы тебе! Иди, развлекай народ, – Гена взял сумку и стал выкладывать из нее содержимое.

Он знал, о какой победе говорил. Конечно, это была Ника Севастьянова. Что скажешь – богиня курса. Да нет, факультета! Вожделенная мечта всей мужской половины курса. Сегодня или никогда. После первой бутылки начну.

Настроение стало возвращаться. Оглянулся вокруг: солнце было уже низко, кроны деревьев и окна соседних домов отсвечивали багрянцем, воздух был по-весеннему теплым: вот-вот по явятся почки, где-то пела лесная птица. Я поглубже вдохнул совсем уже не морозный воздух, сердце забилось ровно, стало спокойнее, и уже было ясно, что вечер, пожалуй, может получиться. Позади дома слышались разговоры, бренчание гитары и смех ребят: Димон рассказывал последние байки под гитару, и я бросился к ним. Димка сидел на завалинке, что-то наигрывал на гитаре и одно временно рассказывал свою историю. Все внимательно слушали его и смеялись. Кто-то просто стоял и слушал, кто-то присел на корточки, а некоторые наливали чай из большого самовара. Кстати, здесь я увидел и наших «шапочек». И весьма оценил «сиреневенькавую», Генкину, как и все его вечерние старания. Она тоже была без шапки, да и зачем она ей, если у нее такие густые длинные локоны. К счастью, куртка тоже была не на ней, зато на ней была невозможная для того времени джинсовая мини-юбка, из которой тянулись весьма даже макси-ноги в модных сапожках, а бело-белый узкий свитерок только подчеркивал все достоинства выбора моего друга. В руке у нее была кружка с чаем, который выплескивался от ее заливистого смеха. Рядом стояла и «красненькавая». Она была немножко пониже ростом. Но все же в леди было что-то особенное. Неуловимое или загадочное… Нет. Гармоничное! Да. Именно так! От того, как она держала кружку, обеими ладошками, красивыми, как у музыканта, неспешно подносила ее ко рту, незаметным движением губ сдувала белый пар и делала едва уловимый глоток. Ее волнистые волосы спадали на приоткрытые ключицы. В янтарном кулончике вместе с ниточками-сережками отражались лучи заходящего солнца. Гармоничны ми были и синий просторный свитер, который небрежно свисал ниже бедер, и со всем не советские «джинсы-стрейч» под тон свитера, и такие же кроссовки, а главное – ее глаза, негромкий смех и… Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся.