Александр Костенко - Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД

• Название: Операция «Смоленский капкан», или Пропавший обоз НКВД
• Автор: Александр Костенко
• Жанр: Русское современное

Случайное обнаружение бесценного старинного клада в деревне близ Смоленска в июне 1941 года ставит перед руководителями НКВД СССР непростую задачу по вывозу ценностей в ГОХРАН. Однако, несмотря на риск захвата немцами обоза с золотом, нарком НКВД принимает решение параллельно с эвакуацией груза провести ряд оперативных комбинаций. Драгоценности отправляются из Смоленска в Москву, но по следу сокровищ неотступно следует зондеркоманда СС…

После переправы через реку Вопь, следы автоколонны с сокровищами теряются. Но спустя почти шестьдесят лет спецподразделение ФСБ вновь выходит на след пропавшего обоза. Однако и бывшие головорезы Третьего рейха мгновенно включаются в игру. В руках майора ФСБ Ростовой случайно оказывается опись ценностей, вывезенных из Смоленска, с пометками на полях, сделанными рукой рейхсмаршала Геринга. Древний символ шумеров «Чёрное солнце» и бортовой номер немецкой субмарины Геринг по каким-то причинам изобразил рядом. Расследование приводит майора ФСБ Ростову на Север, где на побережье моря Лаптевых пограничниками был обнаружен выброшенный на берег спасательный плот с трупом немецкого подводника на борту. Это кажется невероятным, но эксперты утверждают: с момента смерти гитлеровца прошло от силы три дня…

---

– Мне пока не совсем понятно, что за бизнес у этого Шварца? Он что же просто торгует раритетами Второй мировой? Или всё же банально стрижёт деньги с копателей? – генерал выразительно обвёл внимательным взглядом присутствующих.

– В том то и дело, что ни то ни другое. Здесь всё сложнее. Не тот масштаб. В местном УВД утверждают, что все попытки взять Шварца на чём-нибудь горяченьком, к сожалению, так и не увенчались успехом. «Опера» подёргались было да и плюнули на него. Впрочем, бывший начальник смоленского розыска, он сейчас на пенсии, выдвинул, на мой взгляд, интересную версию. Он уверен, что Шварц со своей командой что-то ищет. Но при этом военные трофеи, в обычном смысле этого слова, – абсолютно не его профиль. Этим, скорее всего, и объясняется неэффективность работы местных сыскарей. Нашего фигуранта определённо интересует что-то другое. Но что именно мы пока не знаем, – Суходольский пожал плечами.

– А если Шварц со своими людьми ищет то же, что и мы? – решила я вмешаться в мыслительный процесс мэтров розыска.

В кабинете повисло молчание. Генерал кашлянул в кулак, и, прихлопнув на столе несуществующую муху, несколько секунд рассеянно смотрел на меня, и вдруг рявкнул:

– Этого Шварца – срочно в разработку. Делайте что хотите, но чтобы завтра к вечеру у меня по нему была полная и ясная картина. Если вопросов нет, то по коням.

Москва, май 1974

– Осмотр проводится в светлое время суток при естественном дневном освещении, – следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Константин Иванович Мазин привычно бросил грустный взгляд на часы, – осмотр начат в 14.57, по адресу: Котельническая набережная, дом 1, квартира 5 «бис». Помещение находится на втором этаже. Комната в которой обнаружены два трупа – прямоугольная, первая направо от входа в квартиру. В коридор выходят ещё три двери: одна на кухню, вторая в спальню и третья – в санузел. Комната, где обнаружены трупы имеет прямоугольную форму, занимает площадь 30 квадратных метров. Прямо напротив двери два окна с эркером. Створки открыты, выходят во двор. Справа, при входе, расположен шифоньер тёмного цвета. В правом большом отделении висят на плечиках: пальто мужское зимнее с каракулевым воротником светлого цвета, женская норковая шуба, два мужских костюма, четыре женских кримпленовых платья, два ситцевых сарафана. В левом отделении на полках: постельное бельё. Всё чистое, выглаженное, аккуратно сложено в стопки. В углу слева – кожаный диван с высокой спинкой. Над ним на стене несколько фотографий в рамках. Посреди комнаты круглый стол, накрытый скатертью ручной вышивки. На столе фарфоровый чайник, – Мазин кончиками пальцев поднял его, – работы Кузнецова. Чашка чайная с синей каймой, с остатками тёмной жидкости и характерным запахом чая. Сахарница круглая бесцветного стекла наполовину наполнена белыми кубиками по внешнему виду похожими на рафинад. На чайнике, чашке и сахарнице видны отпечатки пальцев. Записали? Так, далее: на полу, у левой стены, лежит труп женщины, – следователь взял со стола паспорт и перелистнул страничку, – Блюмкиной Елены Владимировны, 1923 года рождения. Труп лежит на животе, лицом вниз, головой к окну. Голова повёрнута влево и касается лбом ножки дивана. Правая рука откинута в сторону, лежит на полу. Далее… Семенихин, успеваешь записывать? – уловив кивок лейтенанта, сидящего за столом и кропотливо составляющего протокол осмотра места происшествия, продолжил:

– На чём я остановился? Так: левая рука вытянута вдоль тела. На голове в области теменного бугра округлая припухлость диаметром 5 сантиметров. На правой височной области прямолинейная рана длиной в 4 сантиметра с неровными осаднёнными краями. Рана направлена сверху вниз и внутрь. Вокруг головы трупа тёмное пятно размером примерно двадцать сантиметров на десять. На трупе надет домашний халат зелёного цвета, поверх него – безрукавка тёмного овчинного меха.

Мазин махнул рукой эксперту и тот продолжил:

– Трупные пятна выражены незначительно. При надавливании пропадают. Трупное окоченение не выражено. Глаза закрыты, роговицы глаз блестящие, прозрачные. Рот приоткрыт, язык находится за зубами. Ребра, грудина, кости тела на ощупь целы. Других повреждений на трупе женщины не обнаружено. Предположительно смерть наступила примерно в диапазоне между 11.00 и 12.00 часами, то есть около трёх часов назад, – эксперт снова склонился над трупом женщины.

– По центру комнаты шерстяной ковёр красного цвета размером… – следователь опять бросил тоскливый взгляд на понятых, пожилую пару, притулившуюся на диване. – Примерно полтора метра на два. Далее, – следователь взял протянутый судмедэкспертом лист бумаги, – у окна лежит труп мужчины, на вид 40–45 лет, нормального телосложения, правильного питания. Температура тела при измерении в прямой кишке 34 градуса по Цельсию. Трупные пятна незначительно выражены на правой боковой части тела. При надавливании исчезают. Трупное окоченение слабо выражено в группе жевательных мышц. Глаза закрыты, роговицы блестящие, прозрачные. Носовые отверстия содержат засохшую кровь. Рот закрыт. Язык находится за зубами. Грудная клетка цилиндрической формы, ребра и грудина на ощупь целы. Под грудиной – входное пулевое отверстие. Выходного отверстия нет. Кости конечностей на ощупь целы. Труп лежит на правом боку в позе «эмбриона», поджав ноги к животу, вследствие огнестрельного ранения в область живота, вероятно, и повлёкшего смерть, – Мазин бросил вопросительный взгляд на эксперта и, уловив едва заметный кивок, продолжил. – Теперь по документам, – Мазин взял со стола тёмно-синюю книжицу с тиснёным имперским орлом, – Карл Вассерман, гражданин ФРГ… Только этого нам не хватало… Далее, дипломатическая карточка пресс-атташе посольства ФРГ в Москве, – следователь оторвал взгляд от документов. – Семенихин, срочно вызывай посольских и следственную группу с Лубянки, пускай летят сюда в темпе и сами эту кашу расхлёбывают. Чего тебе? – Мазин недовольно повернулся, ощутив на плече лёгкое прикосновение Голикова – курсанта Высшей школы милиции, присланного на стажировку из Главного следственного управления.

– Товарищ майор, пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату.

Мазин нехотя повернулся, неприязненно подумав про себя: «Ишь ты какой, пожалуйста, видите ли», – и всё же решительно двинулся в указанном направлении, быстрым шагом прошёл в высокие распахнутые двери в полумрак то ли кабинета, то ли библиотеки. Не успев оглядеться, Мазин остановился за спиной стажёра и, проследив за его взглядом, замер на месте. На зелёном сукне письменного стола, рядом с большой бронзовой чернильницей, как ни в чём ни бывало лежал большой слиток жёлтого металла явно в банковском исполнении, маслянисто сверкая угловатыми гранями в полумраке комнаты. Мазин вдруг почувствовал, как внизу живота мгновенно образовалась пустота, и на непослушных, враз ставших ватными ногах он сделал два шага до стоящего в полумраке кресла и в изнеможении упал на мягкий плюш.

– Всё – приехали. Стоп. Ничего больше не трогать! Семенихин, ты вызвал комитетчиков?

– Уже едут, – доложил стажёр. – Тут вот ещё под каминной полкой коробку нашли…

Мазин показал рукой:

– Поставь на стол, – тяжело поднялся и, достав чистый носовой платок, двумя пальцами осторожно приоткрыл картонную крышку…

И снова обессиленно упал в кресло.

– Руками ни к чему не прикасаться! Сидим и спокойно ждём коллег с Лубянки. Всем понятно? – неожиданно совсем севшим голосом проговорил следователь, почувствовав, как в горле пересохло, а в затылок, как будто воткнули раскалённую иглу.

Смоленск, июль 1941

– Рашид Галиевич, батальоны докладывают: немцы уже полностью заняли южную часть города. С минуты на минуту они перережут последнюю, пока ещё свободную дорогу на Москву. Нужно срочно отправлять колонну. В противном случае я не могу ничего гарантировать, – сказал начальник НКВД Смоленска, выслушав доклад и положив телефонную трубку.

– Товарищ Гудков, я всё понимаю, но команды из Москвы пока не было. Значит, будем ждать, майор.

Во дворе со страшным грохотом разорвался крупнокалиберный снаряд. В кабинете начальника Смоленского отдела Главювелирторга Галиева осыпались все стёкла. Но ни начальник НКВД города Гудков Сергей Владимирович, ни хозяин кабинета, казалось, даже не обратили на это внимания.

– Товарищ генерал, – без разрешения заглянул в кабинет молоденький лейтенант, – связи нет.

– Чёрт знает что, – Гудков тяжело опустился на стул и, сняв фуражку, бросил её на засыпанный штукатуркой и осколками стекла стол, – немедленно высылайте делегата связи и чтоб через пять минут связь была восстановлена!

Над площадью совсем низко с характерным звуком, напоминающим тонкий визг, пронеслись два «Мессершмитта», поливая всё вокруг из пулемётов. Отпрянувший было от окна Рашид снова выглянул. Грязная, вся в засохших комьях глины, «тридцатьчетвёрка» с выведенным белой краской номером «145» на башне и восемь новеньких полуторок, крытых брезентом, c надписью на синих деревянных бортах «Почта», как заговорённые, абсолютно невредимыми стояли в тени пыльных тополей.