Александр Шойхет - Избранные произведения (сборник)

• Название: Избранные произведения (сборник)
• Автор: Александр Шойхет
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00039-159-4

Александр Шойхет – известный и признанный израильский писатель, член Союза русскоязычных писателей Израиля, автор нескольких книг, лауреат премии им. Ю. Нагибина Союза русскоязычных писателей Израиля, а также номинант на престижные литературные премии: «Русский Букер», «Новая словесность», «Русская премия», премия им. Бунина.

А издательстве «Э. РА» были изданы его романы: в 2006 году – первое издание романа «Витражи» (в серии «Русский роман. 21 век», в 2012 – второе издание романа «Витражи» в той же серии; в 2009 – роман «Агасфер» (в серии «Новая классика»).

А. Шойхет – москвич, выпускник Литературного института им. Горького, активный участник демократического и еврейского национального движения конца 80‑х годов в Москве. Еще раньше, в конце 70‑х, он преследовался КГБ по обвинению в «распространении клеветнических измышлений о советском строе». В 1990 году репатриировался в Израиль.

Биографию писателя отчасти можно проследить по его произведениям, однако не стоит думать, что он пишет о себе. Книги А. Шойхета – как произведения любого незаурядного писателя – это портрет поколения. Более подробно о двух его романах можно прочитать в предисловиях, которые были помещены в бумажных изданиях, а в настоящем издании они находятся на страницах 7 и 9.

Творчество А. Шойхета не только раскрывает трагическую судьбу российского еврейства 20 века, но и уводит нас в прошлое и будущее еврейского народа. Фантастика переплетается с реальностью, автобиографические детали – со свидетельствами целой эпохи, и даже не одной (недаром судьба героя романа «Агасфер» начинается в крепости Масада, а заканчивается на «крыше» одного из домов Южного Тель-Авива)… Читая книги Шойхета, мы перемещаемся во времени и пространстве, но нигде нас не покидает очень важная сквозная тема, которую встретишь не у каждого еврейского писателя, – вопрос о человеческом достоинстве еврея, как отдельного, так и всего народа в целом. Разумеется, тема эта неотделима и от темы человеческого достоинства вообще любого человека, живущего на Земле. Некоторые рассказы могут стать подлинным откровением – таков, например, рассказ «Пан-жид», где буквально в нескольких словах, словно мазком кисти импрессиониста, автор доказывает и неизбежность, и трагичность участия евреев в российской революции 1917 года… Можно прочитать на эту тему много исторических исследований – и это ничего не даст. И лишь талантливый писатель может достучаться до сердца читателя простым документальным рассказом…

Желаю Вам, дорогой читатель, счастливой встречи с писателем Александром Шойхетом.

Э. Ракитская, член Союзов писателей Израиля, Москвы и Иерусалима.

---

– Какие три дня?! – категорично возразил усатый. – Вы что, ничего не знаете? Ясир Арафат отдал приказ взрывать автобусы с новыми репатриантами, едущими в Израиль! Ожидается так же диверсия против мест проживания репатриантов.

– Вот ужас! – жена панически схватилась за голову. – Что делать?

– Не волнуйтесь, – твердо ответил усач, – мы о вас позаботимся. Но вы немедленно должны покинуть гостиницу! Грузите ваши чемоданы. Автобусы уже ждут на улице.

Парень записал наши фамилии и кивнул напарнику, который молча подхватив наш нехитрый багаж, вывалился в коридор. Мы с женой, одеваясь на ходу, выскочили следом за рослым усачом. Уже пробегая по длинному коридору вслед за нашими неожиданными покровителями, услыхали, как большое грузинское семейство ругается с другими такими же посланцами Сохнута:

– Нэт! – кричал глава семейства, двухметровый увесистый усач. – Нэ имээте права! Это насилиэ! Мы нэкуда нэ едэм, панятна тэбэ?! – И размахивал внушительным кулаком перед носом оторопевшего израильтянина.

Чемоданы наши исчезли в чреве огромного грузовика, а нас самих, не успевших даже пикнуть, энергично затолкали в набитый людьми автобус, который тут же тронулся с места.

В автобусе было душно, стоял смрад от потных тел и запаха нестиранных пеленок. Надсадно плакали дети. Громко кашлял какой-то старик. В глубине салона мелькнул давешний всезнайка, собиравшийся в Вену со своим семейством. Перед нами у самого выхода стояли трое молодых израильтян, сопровождавших автобус, и черноглазая, черноволосая девушка экзотической внешности, неприязненно оглядывая пассажиров, сказала что-то своему спутнику. Жена, изучавшая в течение трех лет иврит в одном из лучших московских ульпанов, перевела мне на ухо:

– Она говорит, что почему-то эти русские так плохо пахнут, и дети у них какие-то болезненные и крикливые.

Так мы впервые знакомились с отношением к нам со стороны коренных израильтян – сабр.

Но это были еще цветочки. Я не буду описывать подробности нашего прилета в Израиль. Все происходило, как в тумане, так как мы были слишком усталыми. Раздражало назойливое гостеприимство, когда мы спустились по трапу самолета, какие-то девочки в военной форме совали нам руки кульки с апельсинами и убеждали на ломанном русском, что «это хорьешо и вкюсно». Раздражал Щаранский, устроивший прямо в аэропорту митинг, где нас, вымотанных этим сумасшедшим транзитом, усадили на стулья. Целый час он сотрясал воздух о том, какие мы молодцы, что приехали на родину. Потом нас завели внутрь обширного здания и стали по очереди вызывать к чиновникам, оформлявшим документы для новых граждан. В ту ночь в аэропорту им. Бен-Гуриона приземлились три огромных лайнера «Эль-Аль», набитых под завязку евреями из трещавшего по швам СССР.

Нас с женой оформили уже под утро. Чиновница, выдавшая мне документ под названием «теудат оле», дававший нам право получить гражданство, довольно грубо сунула мне серую книжечку, странного вида бланк с написанными цифрами и небольшую пачку разноцветных бумажек.

– Где ты ходишь? Я уже полчаса вас вызываю!

– Но я не слышал. Здесь очень шумно.

– Это не моя проблема. Держи. Это – «теудат оле», твой с женой документ на полгода. По нему вы получите «корзину абсорбции». А это чек, понятно? Не потеряйте его. Это деньги, подарок от Сохнута. Вы вложите их в то отделение банка, где откроете счет. А это, – и она потрясла цветными бумажками, – это пятьсот шекелей на первое время. Все! Багажа у вас нет? Родственников в Израиле нет? Тогда вас отвезут в гостиницу «Ами». Это в Тель-Авиве. Спускайтесь на выход вон по той зеленой дорожке. Такси я вам закажу.

Такси она и вправду заказала, поговорив с водителем на странном шипящем языке. С нами загрузили в машину еще одну старушку, заговорившую с нами на дикой смеси ломанного русского и идиш. Водитель, смуглый крепкий парень восточного типа (мне он напоминал наших кавказцев), весело с ней переговаривался на иврите, выясняя, куда ей надо ехать.

Наконец, мы тронулись. Очень быстро светало. Такси неслось по совершенно пустому шоссе. Навстречу летели пальмы, как первый привет от неведомой экзотической страны. Но мне было не до восторгов. Хотелось только одного – прилечь, куда угодно, и спать, спать, спать. Окружающий мир плыл перед глазами. Очнулся я тогда, когда к нам в машину сел некий рослый, смуглый тип, похожий на мафиози из итальянского фильма. Он живо заговорил о чем-то с водителем, изредка оглядываясь на нас. Я внезапно обнаружил, что милой старушки рядом с нами уже нет.

Такси наше медленно катило по пустынному шоссе, по бокам которого росли густозеленые пирамидальные деревья и густой кустарник с яркими цветами. Моя жена вдруг тревожно сжала мне руку.

– Слушай, – зашептала мне в ухо, – ты знаешь, что они говорят? Вот этот, что справа, сейчас сказал, давай, мол, остановимся, здесь недалеко поворот в заброшенный сад, и трахнем эту молодую русскую. Интересная баба. А этот ее муж, что он нам может сделать? Дадим пару раз в живот для острастки. Да он и не выглядит здоровым. Они новые репатрианты. Они и слова на иврите не знают. Сень, что делать?

– А ты точно их поняла?

– Я же три года иврит учила! У лучшего учителя в Москве! Забыл?

«Черт, – подумал я, – бежали из России от погромщиков «Памяти», а тут, получается, то же самое. Настигла горькая мысль, что и в «еврейском государстве» нам не укрыться от подонков. А где же эта хваленая еврейская солидарность? А как же обещания господ-сохнутовцев, что нас здесь встретят с радостью и любовью?».

Но надо было что-то предпринять, так как машина стала замедлять свой ход. И моя рука потянулась к заднему карману джинсов, где я на всякий случай (вот она, московская привычка!) хранил подаренный когда-то приятелем-хулиганом самодельный кастет. Кастет был хорош, выточен на заводе из бронзовой чушки и окрашен в черный цвет. Несколько раз выручал меня в критических ситуациях в ночной Москве. Но жена, заметив движение и зная мой характер, выкинула дипломатический фортель. Она громко спросила на иврите:

– А вы куда нас сейчас везете? Нам в аэропорту сказали, что нас отвезут в гостиницу «Ами». Это где-то в Тель-Авиве. Нас там должны встретить!

Фразы на иврите прозвучали, как гром среди ясного неба. Два смуглых аборигена мигом переглянулись, такси затормозило и мужик, похожий на итальянского мафиози, выскочил наружу, что-то буркнул водителю и, хлопнув дверцей, резво затрусил по дороге. Водитель дал газу, такси наше помчалось вперед, обгоняя другие машины, и водитель сурово молчал всю дорогу до самой гостиницы. Когда мы подъехали к гостинице «Ами», уже совсем рассвело. Водитель грубо вышвырнул наши сумки и рюкзаки на мостовую, и такси, взвизгнув тормозами, умчалось в направлении моря.

Море заманчиво шелестело совсем рядом, и ветерок доносил до нас слабый запах водорослей, но мы были в таком состоянии, что не могли оценить прелести рассвета над тель-авивской набережной, а подхватив свои бебехи, направились во временное пристанище, гостиницу для новых репатриантов.

Впрочем, в «Ами» мы пробыли недолго. Провалившись в половине восьмого утра в отведенном номере в мертвый сон, уже в одиннадцать мы были разбужены назойливым звонком в дверь. Нам было предложено на иврите и английском немедленно спуститься вниз и заплатить за номер. Оказалось, что сутки пребывания здесь начинаются с 8‑ми утра. Неважно, что мы прибыли в семь, объяснил нам улыбчивый портье, для нас начались уже вторые сутки и мы должны заплатить еще шестьдесят шекелей. Итого от наших пятисот осталось триста восемьдесят. А если мы останемся здесь еще дня на три? Ведь надо же еще что-то жрать. О ценах мы не имели ни малейшего понятия. Надо было быстро что-то придумать. Мы выскочили из гостиницы, и тут нам на глаза попалось написанное от руки жирной черной краской объявление: «Группа помощи новым репатриантам. Вход напротив гостиницы „Ами“». И жирная черная стрелка указывала куда-то вдаль. Мы быстро разыскали эту «группу помощи». Группа состояла из четырех обаятельных старушек, мешавших в разговоре русские и польские слова. Они дружно взялись нам помогать, угощали «цукерками», жалели нас («О, вэйз мир[50], какие ви худеньки, бледненьки! Ви голодовали в этой Руссии!»). В конце концов, узнав, что никаких родных и друзей у нас в Израиле нет, старушки позвонили в «Кибуцное движение», в отдел по устройству новых репатриантов, и посоветовали перейти из «Ами» в кемпинг для туристов.

– Это здесь, недалеко, через две улочки, и гораздо дешевле.

В „Кибуцном движении“ нас встретил старый еврей с таким местечковым акцентом, как будто он явился в современный Тель-Авив прямо из рассказов Шолом-Алейхема. Узнав, что жена учила иврит в Москве, перешел на иврит, одобрительно покивал, выслушав ее ответы, расспросил об образовании и кем работали в Москве.