Евгений Сапиро - Никого впереди

• Название: Никого впереди
• Автор: Евгений Сапиро
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91076-102-9

Они шли – каждый своим путем. Они покоряли – каждый свою вершину. Жизнь сводила их и вновь разводила, они дружили и ссорились, они делали одно дело и враждовали, они любили своих женщин и уходили от них, они решали поставленные задачи, они сталкивались лбами, они проигрывали, они бились об стену, они вступали в схватки, они побеждали. Они творили свою жизнь и лепили лицо эпохи. Эпохи извилистой и разноцветной. Сталинское детство, хрущевская юность, зрелость, стартовавшая в брежневском застое и заставшая перестройку Горбачева, поначалу лихие, а потом гаснущие годы Бориса Ельцина. И в этом бурном потоке они все мчались за своей мечтой, пытаясь взять судьбу за горло…

Обо всем этом вы прочтете в романе Евгения Сапиро «Никого впереди».

О событиях той эпохи автор знает не из вторых рук и не из архивных папок. Длинная и отнюдь не столбовая дорога, пройденная им от мастера металлургического завода и университетского профессора до федерального министра, дала ему возможность много увидеть, о многом подумать и рассказать.

---

– Иринка! Ты за шестнадцать часов не передумала?

– А мне еще и думать позволено, свет очей моих?

– Не только позволено думать, но и решать – в какой форме доводим наше решение до родителей и где подаем заявление?

– Из этой же серии деликатных вопросов ты забыл еще один: мне оставаться Вороновой или переименоваться в фон Брюллову?

– У нас в семье к этому отношение ровное. Мама на своей девичьей фамилии, и я не замечал, чтобы папу это волновало. Поэтому поступай, как тебе комфортнее.

– Начинаешь совместную жизнь с того, что бремя принятия решения взваливаешь на хрупкие женские плечи?

– Не печалься об этом. Даже самое трудное решение принимается легко, когда оно вынужденное.

За какие-то полторы недели целый пакет протокольных и этических проблем остался позади.

Старшие Брюлловы и Шпагины в общих чертах догадывались о командировочном флирте своих чад. И те и другие относились к нему как к неуправляемой с их стороны, очередной и бесперспективной забаве своих взрослых детей. Объявление о преобразовании забавы в серьезное занятие с сопутствующими штампами в паспортах, изменением места работы и даже жительства вызвало у родителей одинаково противоречивую реакцию. Облегчение в связи с прекращением затянувшегося холостяцкого и, особенно, незамужнего статуса вполне созревшего ребенка. И вместе с тем некоторое разочарование в его (ее) выборе.

Нет, и по внешним данным, и «по анкете» все было нормально.

Но разочарования, небольшие по объему, но разнообразные по ассортименту, присутствовали у каждой из сторон. Если бы контрразведка позаботилась установить в генеральской квартире «прослушку», она бы зафиксировала несколько сказанных шепотом фраз:

– Мало ей мужиков в Москве оказалось.

– И что она будет делать со своими тремя иностранными языками в закрытом городе?

– Мы люди без предрассудков, но лучше бы «пятая графа» была без экзотики.

– Мягковат он для Ирки. Будет она из него веревки вить.

Тексты, звучавшие в то же время на левом берегу Камы, были иными, но столь же драматичными:

– Капризнее генеральских дочек бывают только маршальские.

– Московские розы уральских заморозков не переносят.

– Свеженькие нетоптаные третьекурсницы табунами ходят, а тут свет клином сошелся на разведенке. Спасибо, что не с готовыми внуками.

Особое внимание к третьекурсницам Диляра Эльдаровна проявляла по причине многолетней работы именно с этим контингентом.

Шептания шептаниями, но генерал Шпагин не зря ел свой военно-дипломатический хлеб. Ситуацию он оценил трезво. Конечно, дочь своя, родная, но переговорные позиции другой стороны более сильные. Так что воротить нос и тем более ставить условия – себе дороже.

– Ирка, твой суженый правильно поймет, если наше согласие сбыть тебя с рук он запросит по телефону?

– Тон мне твой не нравится, какая-то в нем ущербность, но Юра поймет все правильно.

– Как нам поаккуратнее ответно выйти на его родителей?

– Он будет звонить с домашнего телефона, попроси передать трубочку.

– Тогда намекни ему, чтобы так и получилось.

После обмена дежурными любезностями Шпагин-старший без хитроумных маневров пошел в лобовую атаку:

– Владимир Теодорович! Имеются деликатные вопросы, о которых в нашем с вами положении думают все, но вслух почему-то не говорят. Я, как старый солдафон, предпочитаю их не мариновать, а снимать.

– Сергей Андреевич! Как врач, я полностью с вами солидарен. Профилактика еще никому не повредила.

– При желании у меня найдутся дела на пятницу в штабе вашей дивизии ПВО. Мы не испортим вам выходные, если на субботу всем семейством напросимся в гости на обед, плавно переходящий в ужин? Познакомимся, потолкуем, да и в Камске мы никогда не были. О встрече в аэропорту и нашем ночлеге не беспокойтесь. Военный городок рядом с аэропортом, а комдив наш старый знакомый.

– У нас встречное предложение. Программу вашего визита сразу распространить и на воскресенье. Тогда не придется украдкой посматривать на часы. Камск летом, конечно, несравненно красивее, но и зимой есть что посмотреть.

Утром в субботу «Волга» с армейскими номерами подкатила к дому Брюлловых. Командир дивизии ПВО в генеральской форме проводил московских гостей до подъезда, поочередно обнял:

– Удачи. Вечером я вас заберу.

Процесс знакомства родителей прошел штатно.

Мужчины друг другом остались довольны. У них оказались одинаковыми взгляды на погоду (лучше морозец, чем слякоть), на употребление алкоголя (рекомендуется в меру), на курение (сплошной вред). Более того, одинаково гэдээровскими[25] оказались их костюмы.

Женщины, осторожно улыбаясь, приглядывались.

Будущая невестка Владимиру Теодоровичу понравилась. Энергичная, не ломака, не писклявая. И, конечно, внешность!

Что ни говорите, но нормальный мужчина женский интеллект и образование ценит, но устоять перед ними способен. Сделать же это по отношению к красивой и обаятельной женщине дано единицам.

Брюллов-старший, как глава семьи, развлекал гостей. Но при этом успевал перехватить явно неравнодушные взгляды Ирины, периодически бросаемые ею на сына. Заметил он и почти незаметное касание ее рук, чуть поправивших узел Юриного галстука. Оценил их шутливую пикировку о достоинствах и недостатках ранних браков.

С каждой минутой его бдительность таяла, как пломбир в жару, а прежние логические построения и опасения хотя и без треска, но рушились.

Кроме того, привыкший логически мыслить доцент Брюллов сделал еще одно оптимистическое профессиональное наблюдение: мама невесты по стройности мало уступала дочери.

«Это хорошо, – подумал он, – а то знаем мы вас: сегодня тростиночка, а завтра центнер веса в пятьдесят восьмом размере».

Пока генерал Шпагин размышлял, когда перейти к деловой части, натощак или сытыми, его будущий зять взял инициативу в свои руки.

– Мы с Ирой признательны Сергею Андреевичу за инициативу совместно обсудить, как он ювелирно выразился, «деликатные» вопросы. До обеда у нас полтора часа. Чтобы потом сосредоточиться на исключительно приятном знакомстве с кулинарным искусством мамы, предлагаем с «деликатным» покончить до этого. Одно решение с Иринкой мы уже приняли. Жить и работать будем в Камске. Формулировка: «по месту работы мужа». Аргумент: в московских условиях занимаемая здесь должность, а следовательно, и положение, да еще с квартирой, мне не грозят. На обсуждение выносятся сопутствующие вопросы: где расписываемся, как празднуем, где Ира прописывается, какой будет ее фамилия?

Для ответов хватило сорока минут. Высокое собрание решило:

Первое. Подать заявление в ЗАГС здесь и сегодня.

Второе. Ирине за высокими должностями не гнаться. Хватит дурака валять, рожать надо!

Третье, но не менее важное. Прописку Ирине в Москве сохранить. Потерять легко, восстанавливать надорвешься.

Четвертое, из третьего плавно вытекающее. Гостевой статус Ирининой «однушки» не менять. Нечего по московским гостиницам мыкаться.

И, наконец, пятое и последнее. Из-за отсутствия в Камске друзей и близких у Шпагиных, а в Москве – у Брюлловых молодые предложили свадьбу «зажать». Вместо нее совершить свадебное путешествие на Кавказ, а сэкономленные средства пустить на обустройство новой квартиры.

Когда дело дошло до изменения или сохранения фамилии Воронова, генерал безапелляционно заявил:

– Извини, дочь, твое мнение мы выслушаем, но последнее слово здесь за Брюлловыми. Ты к ним в семью входишь, а не наоборот.

– Я хотела бы ее сохранить. И документы, дипломы менять не хочется, и как профессионала меня знают как Воронову, и… примета такая есть. Но, Владимир Теодорович, если вас это хоть как-то коробит, то я готова.

– Не будем создавать проблем на пустом месте. Внуки все равно, извините, Сергей Андреевич, будут Брюлловы.

Генерал удовлетворенно хмыкнул и объявил:

– Решение принято. Заседание объявляю закрытым. А музыка в этом доме имеется?

Случайно это получилось, или Юра пошутил, но первая пластинка, которая оказалась на проигрывателе, была утесовская[26]. Со словами:

Маруся все хохочет,
Маруся замуж хочет.
И будет верная ему жена.

Дьяков. Сентябрь 1971

На планете Земля имеется категория людей, для которых и суббота, и воскресенье такие же суматошные дни, как и все остальные. Даже еще в большей мере. Удел этих людей – сохранять покой и спокойствие тех, кто по выходным позволяет себе поспать подольше. А после того как «охраняемые лица» соизволят проснуться, чем-нибудь их развлечь. Детским утренником или вечерним спектаклем, праздничной демонстрацией трудящихся, эстафетой по улицам города или «праздником урожая».

Александр Игоревич Дьяков как минимум седьмой год относился к числу развлекающих, а не развлекаемых. К тому же он был «жаворонком», способным, совершенно не травмируя собственную нервную систему, просыпаться ранним утром и без будильника.