Лидия Филановская - Сияние предметов и людей (сборник)

• Название: Сияние предметов и людей (сборник)
• Автор: Лидия Филановская
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93762-064-4

Каждое из трех прозаических произведений, составивших эту книгу, представляет собой художественное исследование такого психологического феномена, как чувственная притягательность верховной власти и власти вообще. Героини Лидии Филановской фатально и безнадежно влюбляются в первое лицо государства. Как прорваться к предмету своей страсти, который можешь видеть только на экране телевизора? Как сообщить ему о своих чувствах? Только написать…

---

Некоторое время я проводила летом с родителями в пансионатах или домах отдыха, сперва с матерью, а потом с отцом, и еще оставалась в городе, с Лелей, пока она была в силе. Но дело в том, что, подросшей, мне требовалось общение со сверстниками, а все разъезжались, и я оказывалась в одиночестве, один на один со своей тревогой, всегда мучившей меня.

Мне требовалось движение, жизнь, какое-то увлекательное совместное дело, чтобы ум мой был занят, чтобы не было ни душевного, ни физического застоя. Может быть, поэтому я всегда любила школу. Но летом школы не было, не было рядом никого из друзей, все разъезжались, кто на дачу, кто к бабушке в деревню, кто с родителями на море… Я оставалась наедине с собой, со своими мыслями, страхами.

Я давно уже не ребенок, но лето действует на меня так же угнетающе, все та же тревога, от которой не отвлечься. Мы переезжаем на дачу, но отрада лета оборачивается мучительным застоем, и в его плотном тумане неизменно рождаются страшные образы, будто моя боль, мой страх когда-то подмешался к лучам летнего солнца и теперь оно имеет такое неприятное свойство – подавлять меня.

Но в то же время я могу сказать, что очень ценю красоту лета, расцвет природы. Мне кажется, я обладаю острым чувством природы и все время нуждаюсь в общении с нею. Летом и у меня бывают чрезвычайно счастливые дни, яркие, безмятежные, полные упоительной радости. Может быть, это вообще самые яркие моменты в моей жизни, когда сама вдруг становишься умиротворенной, и все вокруг спокойны, веселы, всем довольны, никуда не торопятся. Ведь именно летом можно прикоснуться к природе всем своим телом, кожей, хотя бы через теплый воздух. Как чудесно сидеть и попивать летним вечером чаек на веранде и чувствовать, как теплый ласковый ветер овевает обнаженные руки. Яркие, чарующие краски цветущих растений, пение птиц. Что, на самом деле, может быть лучше лета? Эти жуткие образины тревоги, переживаний одиночества, что поселились в одной сумеречной комнате души, только помогают почувствовать красоту цветущего пышного лета.

Я лежу на кровати, не дремлю, не читаю; мне плохо. Состояние угнетенное, я в раздрае, тревоге, страхе, что часто бывает со мной. Меня все время одолевают сомнения – правильно ли я поступила, оставив работу. В какой-то момент я ощутила прямо-таки панические настроения. Я поняла, что никому не нужна, что я совершенно одна, что я ничего из себя не представляю.

Открыто окно, я равнодушно смотрю на лес сквозь москитную сетку, слышу неунывающих пичуг. Они мне надоели, у меня болит живот, все болит. Что я могу в этой жизни – я просто жалкий, неуверенный в себе человек, слюнтяй, но как бы мне хотелось другого!.. Я восхищаюсь людьми, которые достигают желаемого. С какой радостью я смотрю на тебя, участвующего в самых важных мероприятиях, занятого такими нужными делами. Я вот тут сейчас лежу и булькаю своим больным животом, а ты не теряешь даром ни минуты.

Каким оно было, это лето – тяжелым или чудесным – так сразу и не скажешь. Когда чувствуешь, что к воротам подошла осень, сразу теряешься. Грустно смотреть на эту робкую нищую странницу, глотающую слезы. Но вдруг нищенка оказывается владычицей, скромный плащ сменяют богатейшие наряды. Забитый, унылый характер? Заблуждение! В осени столько воли, страсти, энергии. Я не помню больше о своем страхе. Что-то необыкновенное со мной произошло. Эта потребность на самом деле все время была у меня. Мне вдруг нестерпимо захотелось писать, все, что копилось внутри, вырвалось наружу. Сама не понимаю как, я оказалась у стола, достала бумагу и ручку. Словно в наваждении я вожу ручкой по бумаге. Невиданное облегчение приносит мне занятие творчеством. Неужели я буду думать о том, что так оправдываю свое бегство от реальности? Я изливаю душу, я вынимаю оттуда боль и радость, желания, которые никогда в жизни не могли быть утолены. Удивительное событие случилось со мной, это счастье оценят только влюбленные люди: я стала ближе к тебе. В каком удивительном мире я тут же оказалась!

Как это странно, что моей семьей продолжает быть та, в которой я выросла. Я чувствую, но моя любовь к тебе, измена, в общем-то, мужу, объясняется не плохими отношениями с ним, а какой-то другой, вклинивающейся в эти отношения, силой, и эта сила, я понимаю, идет от моих матери и отца. Мне хочется спрятаться от их отношений, и я прячусь от всего мира. Разве можно себе представить, что мой отец поймет, что такое вдохновение. Для него это состояние – совершенно не существующая материя. Мой возвышенный настрой – неужели ему есть до этого дело? Он удивительно умеет испортить настроение. Он звонит с дачи, они с мамой еще там, и орет в трубку:

– Как вы, етит твою мать, могли не оставить ключ от сарая?! Мы должны теперь носить продукты из магазина в мешках! (Брезентовая тележка на колесиках осталась в сарае.) Чтобы ты приехала и привезла ключ, вот и все! Все равно лодыря гоняешь.

Нужно слышать этот тон. Да, ужасно, я действительно увезла случайно ключ, я отличаюсь рассеянностью, но за что же этот удар под дых? Я совершенно не могу так жить, я понимаю, какой жалкой, даже отвратительной я представляюсь многим людям, деятельным, активным, собранным. Я ругаю и корю себя за свои недостатки, я признаю, что я ни на что не годный человек, но так же я ненавижу и отца. Я не сравниваю нас (сама не знаю, почему, может быть, сравнение многое прояснило бы), он сам мне кажется никчемным, отвратительным, пренеприятнейшим человеком, и все-таки в этом гадком смрадном месиве отрицательных эмоций и нелюбви живет, цветет пышным цветом, развивается, крепнет моя прекрасная мечта, моя нежная привязанность к тебе.

Я, конечно, привезла им ключ, сходила за продуктами. Мы вместе попили чай. Отец приставал ко мне с расспросами о работе Андрея. Нет, я абсолютно не могу разговаривать с этим человеком. Это как вязать из плохой пряжи (характер у мастерицы тоже при этом отвратительный): пока нитка хорошая, все вроде ничего, но только попадается узелок – и тут же ругань, досада, раздражение.

– Доченька, – звонит он мне потом. – Я хочу поговорить с тобой. Поговори со мной. Вот что ты приготовила на обед?

Я ору в ответ, чтобы он от меня отстал, и бросаю трубку.

Самое страшное, что до меня даже не доходит, что он, в сущности, одинок, что ему хочется поговорить, что ему хочется поговорить именно со мной, потому что он меня любит. Мне его любви не нужно. Я стремлюсь во что бы то ни стало отделаться от разговора с ним и делаю это, конечно, ужасно грубо.

Опять настроение испорчено. Нужно как-то переключиться. Пока никого нет, можно попить душевно чаю. Самое благотворное действие на меня оказывает природа. У меня есть еще несколько свободных часов, навещу-ка я родные места, один чудесный садик, который, мне кажется, расположен даже не на земле – в райском месте, пусть этот рай и существует только в моем уме.

В моей памяти столько историй, связанных с тобой. Мне ни за что никогда не оказаться подле тебя и тем более не быть любимой тобой, но ведь я могу осуществить свое желание только так, как это умею, изложив историю на бумаге. Лист бумаги плоский, белый, но я будто не помню о его скучном однозвучии, сейчас я окунусь в пространство белого листа и окажусь в волшебном мире, полном красок, запахов, звуков, полном чувств, любви.

Я очень хочу любить, я хочу быть рядом с любимым человеком, касаться его, принимая.

Наши фантазии, мечты рождены нашей памятью. Мне кажется, тут, на бумаге, я на краю света, вообще в другом мире, но от себя не уйти. Я вдохновенно пишу, лобзая руки своей музы, несомненно, я сейчас нахожусь в ее волшебной стране, в которую она из сострадания ко мне меня пустила, но ведь я на самом деле не где-нибудь, а здесь, у моего прекрасного сада, на одной с детства знакомой улице. Осень, наверное, потешаясь надо мной, как мальчишка, сыплет мне на голову желтые листья. Мне не смешно, мне немного горько, горько оттого, что сад увядает. Я не люблю лето, но не люблю и разлуку, перемены. Новый жилец в этом доме. Я хочу познакомиться с ним, поднимаю голову и пытаюсь ему улыбнуться. Он исчезает за балконной дверью, я с тоской понимаю, что он никогда со мной не поговорит. Я иду по дорожке, вдруг как солнце – лучик надежды, и действительно, в этот момент и солнце выходит. Что-то непременно будет, случится, что-то ждет впереди, ничто не потеряно, нужно стремиться к исполнению желаний. Солнце пригревает. Мне становится жарко в своем мешковатом пальто. Я снимаю его и перекидываю через руку. Я в любимом темном костюме. Он похож на деловой, совсем не нарядный. Мне однажды сказали, что я в нем выгляжу как старая дева. Но сейчас на мне еще и яркий желтый шарфик, он необыкновенно оживляет мой внешний вид. Никакой нет старой девы – только ждущая любви, умеющая нравиться женщина. Недавно прошел дождь, на солнце испаряется влага. Жарко и влажно сейчас, и такой чарующий запах опавших листьев. Нет никакого увядания нынче. Я знаю, напротив, – расцвет, тайный расцвет, буйство необыкновенной любви. Как весной пахнет сирень, так сейчас благоухают желтеющие растения. Я расстегиваю верхнюю пуговицу блузки, так мне душно. Я ничего не стесняюсь, мне хочется петь, мне жарко, но в то же время легко, кажется, так меня разгорячило мое желание. Никогда из моей души не вырвать этого чувства – ожидания чего-то великого, прекрасную надежду. Я не грущу сейчас, я полна оптимизма, я довольна своей судьбой. Куда я иду – я просто иду к себе домой. Я сочинила, что мой дом как раз тот, что находится напротив старинного сада. Этот сад, как я уже говорила, с раннего детства бередил мое воображение и мне, конечно, хочется быть поближе к нему. Он – воплощение моей мечты, и нет ничего удивительного в том, что он рисуется мне тут же, как только я представляю себе свою счастливую жизнь с любимым.