Шерил Стрэйд - Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя

• Название: Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя
• Автор: Шерил Стрэйд
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70058-5

Когда жизнь становится черно-белой, когда нечего терять, нет ни цели, ни будущего, ни желания жить, люди порой решаются на отчаянные поступки. Потеряв мать, разрушив свой брак и связавшись с наркоманом, Шерил дошла до той черты, за которой зияла бездна. Ей нужна была веская причина, чтобы начать новую жизнь, перестать заниматься саморазрушением и попытаться спасти себя. И она в одиночку отправилась в пешее путешествие длиной 1770 км. Поход Шерил был не только трудным, но и опасным. Ей пришлось пройти 27 километров по палящей пустыне лишь с небольшим запасом воды, совершить несколько дневных переходов длиной 30 километров, пройти по узкой тропе, расположенной выше 2 тысяч метров над уровнем моря, взобраться на заснеженную гору с рюкзаком весом 36 килограммов. Но что было сложнее – выдержать тяжелейшие условия или найти ответы на свои вопросы?

Откровенный и эмоциональный рассказ женщины, преодолевшей себя, вдохновляет на наведение порядка в собственной жизни. Чтобы прийти к себе, не обязательно отправляться в путешествие, иногда достаточно лишь взглянуть со стороны на то, как это уже кто-то сделал. Полное опасностей приключение позволило Шерил кардинально изменить свою жизнь, обрести душевное равновесие и гармонию.

---

По крайней мере, так казалось, когда я была «на приходе».

По утрам моя боль усиливалась в тысячу раз. По утрам оказывалось, что в моей жизни есть не только эти печальные факты. Теперь был еще один, дополнительный факт – то, что я превратилась в кучу дерьма. Я просыпалась в убогой комнатенке Джо, и все говорило мне об этом: лампа и стол, книга, которая упала, раскрывшись, и теперь лежала, распластав по полу свои мятые страницы. В ванной я умывалась и всхлипывала в ладони, делая несколько быстрых вдохов, готовясь к работе официантки, которую нашла себе в ресторане, где подавали завтраки. Я думала: это не я. Я не такая. Прекрати это. Хватит. Но после рабочего дня я возвращалась с комком наличных, чтобы купить еще одну дозу героина, и думала: Да. Я до этого дошла. Я докатилась до того, чтобы зря растратить свою жизнь. Я превратилась в наркоманку.

Но этому не суждено было сбыться. Однажды мне позвонила Лиза и сказала, что хочет повидаться. Я не теряла с ней связи, подолгу тусовалась у нее дома, рассказывая ей некоторые подробности того, чем занимаюсь. В этот раз, как только я переступила ее порог, я поняла, что все не так просто.

– Ну-ка, расскажи мне о героине, – потребовала она.

– О героине? – переспросила я беззаботным тоном. Что же я могла ей сказать? Это было необъяснимо даже для меня самой.

– Я не становлюсь наркоманкой, если тебя это беспокоит, – соврала я. Я стояла, прислонившись к кухонному шкафчику, наблюдая, как она подметает пол.

– Именно это меня и беспокоит, – резко возразила она.

– Так не беспокойся, – предложила я. И принялась объясняться, настолько рационально и шутливо, насколько удавалось. Это длится всего пару месяцев. Скоро мы это прекратим. Мы с Джо просто развлекаемся, получаем удовольствие.

– В конце концов, сейчас же лето! – воскликнула я. – Помнишь, как ты предложила мне приехать сюда, чтобы сбежать от всего? Вот я и убегаю, – рассмеялась я, хотя она не поддержала мое веселье. Я напомнила ей, что никогда прежде у меня не было проблем с наркотиками; что я употребляла алкоголь умеренно и умела держать себя в руках. Я экспериментирую, сказала я ей. Я – художник. Такая женщина, которая говорит «да» вместо «нет».

Она оспаривала каждое мое предложение, подвергала сомнению каждый мой вывод. Она все подметала и подметала пол, и наша беседа постепенно превратилась в ссору. Под конец она так разозлилась, что шлепнула меня веником.

Я вернулась к Джо, и мы стали разговаривать о том, что Лиза ничего не понимает.

А еще через две недели позвонил Пол.

Он хотел видеть меня. Немедленно. Лиза рассказала ему о Джо и о том, что я употребляю героин. И он немедленно сел в машину и проехал 2700 километров из Миннеаполиса, чтобы поговорить со мной. Через час я встретилась с ним дома у Лизы. Был теплый солнечный сентябрьский день. На прошлой неделе мне исполнилось 26 лет. Джо об этом не вспомнил. Это был первый день рождения в моей жизни, когда меня не поздравил ни один человек.

– С днем рождения, – сказал Пол, когда я открыла дверь.

– Спасибо, – сказала я чуть слишком официальным тоном.

– Я хотел позвонить, но у меня не было твоего номера… я имею в виду, номера Джо.

Я кивнула. Мне было так странно видеть его! Моего мужа. Фантом из моей настоящей жизни. Самого настоящего человека из всех, кого я знала. Мы сидели за кухонным столом, и ветви смоковницы постукивали в окно, а веник, которым шлепнула меня Лиза, стоял, прислоненный к стене.

Он проговорил:

– Ты выглядишь по-другому. Ты кажешься такой… как бы это сказать? Кажется, будто тебя здесь нет.

Я поняла, что он имеет в виду. Его взгляд сказал мне все то, что я отказывалась слышать от Лизы. Я была другой. Меня там не было. И такой меня сделал героин. И все же мысль о том, что от него придется отказаться, казалась мне невозможной. Я поглядела Полу прямо в лицо, и это заставило меня осознать, что мои мысли путаются.

– Просто расскажи мне, зачем ты это с собой делаешь, – попросил он. Взгляд его был мягок, а лицо его было таким родным. Он потянулся через стол и взял мои руки в свои, и мы держались друг за друга, глядя друг другу в глаза, и по моим щекам потекли слезы, а потом заплакал и он. Он хочет, чтобы я поехала с ним домой, сегодня же, проговорил он ровным тоном. Не ради воссоединения семьи, но чтобы убраться отсюда. Убраться не от Джо, но от героина.

Я сказала ему, что мне нужно подумать. Я поехала обратно к дому Джо и села на солнце, в садовый шезлонг, который Джо держал в проулке позади здания. Героин заставил меня отупеть и отдалиться от себя самой. Мысль начинала формироваться в моем разуме, а потом испарялась. Я не могла заставить себя нормально мыслить, даже когда не была «на приходе». Пока я сидела там, ко мне подошел какой-то мужчина и сказал, что его зовут Тим. Он взял меня за руку, пожал ее и сказал, что я могу доверять ему. Спросил, не одолжу ли я ему три доллара на подгузники для ребенка; потом – не может ли он зайти в мою квартиру и позвонить по телефону, а потом – не разменяю ли я ему пятидолларовую купюру и так далее. Бесконечный ряд хитрых вопросов и жалобных историй, которые смутили меня и заставили встать и вытащить последнюю свою десятку из кармана джинсов.

Увидев деньги, он вытащил из-под рубашки нож. Он приставил его к моей груди, осторожно, почти вежливо, и прошипел:

– Дай-ка мне эти денежки, милая.

Я собрала свои немногочисленные пожитки, написала записку Джо и приклеила ее к зеркалу в ванной, а потом позвонила Полу. Когда он притормозил на углу, забралась в его машину.

Я сидела на пассажирском сиденье, пока мы ехали через всю страну, и мне казалось: вот она, моя настоящая жизнь – рядом. Но до нее не дотянуться. Мы с Полом ссорились, и кричали, и машина тряслась от нашей ярости. Наши слова были чудовищны в своей жестокости – а потом мы разговаривали мягко, как ни в чем не бывало, потрясенные друг другом и самими собой. Мы решали, что разведемся, а потом – что не будем этого делать. Я ненавидела его – и любила. С ним я чувствовала себя пойманной в ловушку, клейменой, но поддерживаемой и любимой. Как дочь.

– Я не просила тебя приезжать и забирать меня! – вопила я во время одной из наших ссор. – Ты приехал по собственным соображениям. Просто для того, чтобы быть великим героем.

– Может быть, – отвечал он.

– Почему ты проехал весь этот путь, чтобы забрать меня? – спрашивала я, задыхаясь от горя.

– Потому что, – отвечал он, вцепившись в руль и вглядываясь через ветровое стекло в звездную ночь. – Просто – потому что.

Я снова встретилась с Джо через несколько недель, когда он приехал в Миннеаполис повидаться со мной. Мы с ним больше не были парой, но немедленно принялись за старое – кололись каждый день всю неделю, что он пробыл со мной, пару раз занимались сексом. Но когда он уехал, для меня все было кончено. И с ним, и с героином. Я даже ни разу больше не подумала о нем до того самого момента, как это странное ощущение в своих кишках – как будто в них тычутся непрожеванные кукурузные чипсы, сидя с Эме за столиком в Су-Фолс.

Мы ушли из мексиканского ресторанчика и отправились в огромный местный супермаркет, чтобы купить тест на беременность. Пока мы шагали по ярко освещенному магазину, я мысленно уговаривала себя, что, вероятнее всего, я все же не беременна. Я уже столько раз уворачивалась от этой пули – бесцельно суетясь и беспокоясь, воображая симптомы беременности настолько убедительно, что, когда у меня начинались месячные, я испытывала шок. Но теперь мне было уже двадцать шесть, и я собаку съела в сексе; я не поддамся очередному страху.

Вернувшись в мотель, я заперлась в ванной и пописала на тестовую полоску, в то время как Эме сидела на кровати в номере. Спустя несколько секунд в крохотном окошке на полоске появились две темно-синие линии.

– Я беременна, – сказала я, выйдя из ванной, и глаза мои налились слезами. Мы с Эме улеглись на постель и разговаривали об этом около часа, хотя нам, в общем-то, особо не о чем было говорить. То, что мне придется сделать аборт, было фактом настолько очевидным, что обсуждать что-то еще казалось глупостью.

На дорогу от Су-Фолс до Миннеаполиса требуется около четырех часов. На следующее утро Эме ехала за мной на машине на тот случай, если мой грузовичок снова сломается. Я ехала, не включая радио, думая о своей беременности. В тот момент плод был размером с зернышко риса, и все же я чувствовала его в самой глубокой, самой сильной части себя, и он тянул меня вниз, потрясал меня, отдаваясь эхом изнутри наружу. Где-то в районе юго-западных фермерских земель Миннесоты я разразилась слезами, рыдая с такой силой, что едва могла вести машину. И плакала не только из-за нежеланной беременности. Я оплакивала все это тошнотворное болото, в которое я превратила свою жизнь с тех пор, как умерла мама. Все глупое существование, которое стало для меня таким привычным. Я не должна была быть такой, жить так, сделаться такой мрачной неудачницей.