Бразервилль - Глаза слижут лоси (сборник)

• Название: Глаза слижут лоси (сборник)
• Автор: Бразервилль
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-1-77192-173-2

К сожалению или к счастью, но во все времена люди устроены одинаково. Безусловно, накладывает отпечаток эпоха, но основные маркеры человеческой сущности одни и те же. Мы все привыкли любить прекрасное или то, что принято называть прекрасным, и брезгливо морщить носик от того, что сегодня называют безвкусицей или неприличным.

Легко любить прекрасное или то, что нынче им называется. Зачастую, тараща глаза, мы заученно повторяем услышанные где-то подходящие слова: о необычной мелодике пушкинского стиля, о потрясающей образности блоковских строк, о незабываемой есенинской мудрости… Я соглашаюсь с тем, что все эти поэты находят отклик в наших душах – в ком-то больше, в ком-то меньше – ведь они наши поэты. Однако все эти прекрасные чувства лежат на поверхности человеческих душ, и воззвать к ним достаточно просто – мы сами с готовностью их выказываем. Но на глубине души, ближе к самому дну лежат те человеческие качества, которые сокрыты не то чтобы от общественности – от самих себя скрываемы. Они вызывают в нас ощущение собственной греховности, такой, знаете, мелкой непорядочности. И если в нарушении десяти всем известных заповедей или покушении на них мы с готовностью каемся, то об этих грешках мы стараемся не вспоминать. Потому что даже грехи выбираются как «достойные» или «недостойные».

Предлагаемый читателю сборник стихотворений и рассказов – как раз и есть та самая возможность заглянуть в глубину собственной души. Возможно, вы что-то переосмыслите, если хватит мужества дочитать до конца – ведь гораздо проще броситься с гранатой под танк (и остаться в памяти людей героем!), чем поговорить один на один со своей душой и признать свою несовершенность.

Что еще даст вам эта книга? Не ждите «пленительных образов и божественных красот», да и «души прекрасных порывов» она не вызовет. Однако вы почувствуете в самом себе невероятное облегчение от того, что поймете, что вы не одни – такие, со всеми своими мелкими грешками и мыслями, которые есть (точно есть!) в каждом из нас, однако при этом мы все-таки хорошие люди, и хорошего в нас – больше!

---

Сомнамбулизм наоборот

Рассветом пытливым  окно закошмарено,
Пугливый будильник смешком обозначил границы.
Сомнамбула вышел в костюме отпаренном
Навстречу лучам и таким же отпаренным лицам.

Он в страждущий офис приехал, как водится,
Всем доброго дня пожелал, выпил кофе, съел пончик.
А на пустырях вдоль хребта переносицы —
Муть странная – свежий несвежий взгляд сельди из бочек.

Сомнамбула день четвертует, работая,
Вполне адекватно шутя, и с начальством не споря.
И даже коллега не в меру упёртая
Его не раскусит, что он отдыхает на море

С веснушчатой девушкой, иль одуванчикам
На густо – махровом лугу сносит пенные нимбы,
А может, он с нею лежит на диванчике,
Она его гладит, и думает: «Не разбудить бы…»

Глаза слижут лоси

Скоро глаза слижут лоси,
Скоро скукожит в зерно,
Кто – то на складе земном
Хмуро приходует осень.

Список прихода неистов,
Всё, что пришло с накладной:
Дождь – сотня штук – проливной,
Тысячи тонн мёртвых листьев,

Ночи с надрывом пружины —
Двести четырнадцать штук,
Где же полёты на юг?
В этом году не вложили.

Тысяча мрачных прохожих,
Триста дежурных простуд,
Спишем их, господи боже,
Спишем, и всё будет good.

Дети под балконами

Под балконами дети
Ранним утром пугливо снуют,
Ищут сны и конфеты,
И свалившихся к ним чудо – юд.

Рвётся шёпот натужный —
Обнаружен средь щепок и блях
Белый шарик воздушный,
Мёртвый, сдутый, потёртый в боях.

Дети шарик не тронут
И убийц не возьмут под арест,
Но его похоронят,
И поставят из спичек
крест.

Светофоры пожухли

Мне приснилось: светофоры пожухли,
Повороты расхлябили шеи,
Бессердечные фонарные джунгли
Беломорят и даже траншеят.

Словно фура пронеслась по колосьям,
Перезрелые колосья на кой нам?
Мёртвых кукол намотали колёса,
Неживых, бездыханных, покойных,

Неудачливых на уровне генов,
Безучастных, несмышлёных, как силос.
Упокой их, Господь, манекенов.
Мне приснилось, мне просто приснилось.

Новых детей завезли в детский сад

Новых детей завезли в детский сад,
Их выгружают лопатой и вилами,
А, через годы, детишек бахилами
Сбросит у школы какой – нибудь гад.

Я наблюдаю, пускаю слезу,
Вон, и мой тоже свалился из кузова.
Кто – то его, с головою арбузовой,
Смёл к остальным, ковыряясь в носу.

Я не позволю из детских дружин
Вылепить нечто кирпичнее пряника,
И в тихий час я, прозревший и пьяненький,
Выкраду всех. Мы в закат убежим.

Придумал себя

В день, исполненный грусти и мистики,
Я придумал себе себя.
Я, придуманный мною – не чистенький,
Я живёт, всех подряд гнобя.

Я боюсь выходить с ним на улицу,
Всякий раз затевает гнусь.
И в квартире, где страшно зажмуриться,
Одного оставлять боюсь.

Отвернулись друзья и родители,
В первый день отпустил жену,
Мы её напоследок обидели,
Но никто не признал вину.

Слишком поздно жалеть и каяться,
Я злопамятнее судьбы;
Помню, в зеркало утром скалился,
Кто придумал меня, забыв.

Пришествие донора

На днях мужичонка юркий,
Пройдя все посты дружин,
В ресницы орал хирургу:
– Отрежь мне кусок души!

Не той, что дрожит на койке
И лампы хранит прищур,
Отрежь от моей! Хоть сколько!
Я к утрему отращу!

Не вру! Может, я бездонный!
Я с детства привык спасать!
Я, может, почётный донор!
Отрежь, твою мать!

Всади малодушным людям!
Вколи, примотай, пришей!
Вживи подлецам, иудам!
Лепи из гадюк ужей!

Бери! Лезь в меня, под кожу!
Кромсай и сажай в проныр!
Я в подлых телах размножусь,
Лишь так мы очистим мир.

Без души

В злосчастный момент, в зуболомную стужу
Ему невзначай стужа вытряхнет душу,
И он без души будет шастать как зомби,
Свой день прожигать.
По привычке зазнобе
Подарит букет хризантем иль ромашек.
Он нуль без души – обезвещенный ящик,
Сухой и глухой, но с желанием стойким
Заполнить нутро хоть какой – нибудь молькой.
Он будет косить на людей в ресторане,
При них вспоминать об утраченной грани,
Завидуя им, ведь у них есть начинка —
От мэра до грузчика с пьяного рынка,
А в нём – ничего! Пустота и желудок.
Он хлопнет вина, заливая рассудок.
Потонет в глазах той особы с букетом,
Поняв, что души у неё тоже нету.

Человек на крыше!

– Глядите, человек на крыше! —
Кричу в пространство, во вселенные,
В толпу некрайних и нерыжих,
В физиономии системные.

– Глядите, человек на крыше!
От равнодушия размажется,
А безразличный дворник Миша
Отмоет улицу от кашицы.

Поймали солнце пассатижи
И тащат книзу торопыгою.
– Глядите, человек на крыше! —
В последний раз кричу.
И прыгаю.

Адам и Ева

Посмотрите на этих двоих. Попрошу их пока не трогать.
Отличаются от восковых тем, что сами создали Бога.
Приглядитесь, модели не спят, разум действует их в союзе,
и, пока не случился распад, в них бурлит ассорти иллюзий.

Вам встречался такой раритет? Близнецы познают друг друга
миллионы их собственных лет, и никак не найдут свой угол.
Их – придуманный мир поглотил, мир души, а быть может, чрева?
Кто за ними веками следил, называл их: Адам и Ева.

Локальная иерархия затрещин

Пришёл не папа, а сгусток нервов,
Принёс в желудке сырок и вермут.
Под клокот чая, краснея скверно,
Горчицей вмял недовольства маме.

А мама, после огня скандала,
Дневник сыновний при всех достала.
Найдя что нужно, сынку по салу
Ремнём влупила, а не руками.

Сынок, не влезши в объятья кресел,
В кулак собравши остатки спеси,
Сестру обидел – щелбан отвесил.
И та рыдала слезами с вишню.

Затем, обиду свою окуклив,
Отгрызла руки любимой кукле.
И кукла хнычет калечным Вишну.
Не то от боли и злобы блеет,
Не то ей жалко тех, кто слабее.

Жалкий житель

Мордой – тортом без налёта мыслелязга
Разбавляешь городские лица – маски.
Маски: броски, однотипны, однолживы.
А под ними – жизнью сжатые пружины;
Сбились в стаи, мир лелея скрытый, пёстрый.
Скинуть маску – что принять маньяку постриг.
Вряд ли к месту твой, чужой, душевный омут,
Стоны: стены, палачей и хамов тронут.

Презабавно, тучам срочно нужен «Vanish»!
По аллее прёшь и камешки пинаешь,
Видишь чётко: словно шаттл в пустыне Наска —
На асфальте чья – то вычурная маска.
Потерялась? Кто решился на поступок?
В гуще парка мир зловещ, рассудок – хрупок.
Вон герой! Врачи, зеваки, поспешите!
Льнёт к прохожим сумасшедший жалкий житель.

Снег, тебе здесь не рады

Снег, тебе здесь не рады.
Знаешь, сидел бы дома,
Щупал бы туч наряды,
Мучаясь лёгкой истомой.
Дети тебя мочалят.
Снег, ну зачем ты выпал?
Знаешь, твоё молчанье
Хуже кричанья выпи.
Мерить тебя подошвой —
Жечь образа лампадой.
Снег, ты не падай больше.
Сверху смотри. И не падай.
В стане людей опасно.
Есть же такие лица —
Воздух жалея астмой,
Нам не дадут родиться.

Не смешно

Мне не смешно. Кручу ногами глобус
который год. Мне не смешно.
Не веселят: ни медленный автобус,
ни солнца жирное пятно,

ни даже сын, насилующий «Лего»,
беседы пресные с женой.
И анекдот, рассказанный коллегой —
не смешной.

Мне не смешно. В сердцах гуляет кризис,
в глазах друзей – седая мгла,
соседи – в швах, не забавляет близость —
вот – вот пырнут из – за угла.

Какой тут смех? Когда – то я хихикал,
я хохотал, я прыскал, ржал.
Проникла в душу, хилую калику,
всепоглощающая ржа.

С лицом – доской теряюсь в переулках,
куда наследство перешло,
ищу, где всё ещё смеются гулко.
Мне не смешно,
и это – не смешно.

Альбина мечтает о нежном маньяке

Альбинино сердце пожар обуял,
Она не мечтает о кошке, собаке, —
Сбежавши от мира в бугры одеял,
Альбина мечтает о нежном маньяке.

В пустынной квартирке в районе трущоб,
Где каждый кусок быдлодня одинаков,
Закрывшись ракушкой, ещё и ещё
Она смотрит фильмы про нежных маньяков.

Зашторивши окна и душу зарыв,
Она забывает свой год в недобраке,
Скребёт любострастно саднящий нарыв,
И грезятся ей под кроватью маньяки.

Развод, одиночества крепнущий мак,
Желанья и боли взрывное соседство;
Она забывает чуть – чуть, что маньяк,
Фатально не нежный, украл её детство.

Она проросла из обиды и слёз.
Мужчина теперь подойдёт ей не всякий.
Вступивши со страхом, стыдом в симбиоз,
Альбина мечтает о нежном маньяке.

Про Творожкова