Савва (Тутунов) - Епархиальные реформы

• Название: Епархиальные реформы
• Автор: Савва (Тутунов)
• Жанр: Религиоведение

Всероссийский Церковный Собор, проходивший в Москве в 1917–1918 гг., и доныне одними исследователями и публицистами превозносится как образец каноничности и пример обращения к древним и подлинным устоям Церкви, другими – клеймится как модернистский и ниспровергающий церковный строй. Немало споров вызывают и предпринятые Собором преобразования в области церковного управления. Игумен Савва (Тутунов) исследует одну из нераскрытых сторон реформы Собора. Читатель увидит, как предложения исследователей и публицистов, епархиальных архиереев и членов Предсоборного присутствия, высказанные в 1905–1906 гг., пройдя через Предсоборное совещание 1910‑х годов, через церковные съезды первой половины 1917 года, через Предсоборный совет лета 1917 года, – выльются в решения Всероссийского собора относительно порядка замещения епископских кафедр, организации работы органов епархиального управления, ответственности викарных епископов и благочинных, а также участия клириков и мирян в епархиальном управлении.

Был ли Всероссийский Церковный Собор революционным? Каково было намерение законодателя, то есть Собора, в его решениях о епархиальном управлении? Можно ли и нужно ли использовать эти решения сегодня? Эти вопросы ставит перед собой автор книги «Епархиальные реформы».

---

Отзывы епархиальных преосвященных с приложением при некоторых епархиальных съездов и окружных собраний духовенства доставлены в Святейший Синод и представляют собою тот материал, который и подлежит предварительной разработке присутствия[256].

Рассмотрение вопросов, предложенных вниманию Присутствия, происходило в семи отделах, работы которых затем рассматривались в общем собрании (то есть собственно «в Присутствии»). В частности, во II отделе под председательством архиепископа Литовского Никандра (Молчанова) в 14 заседаниях с 13 марта по 30 мая обсуждались вопросы о церковных округах (в рамках этой темы обсуждались и вопросы, связанные с епархиальным управлением) и о епархиальном управлении[257]. В основу обсуждения был положен доклад профессора И. С. Бердникова.

Учитывались также «Сводки отзывов епархиальных архиереев», составленные синодальной канцелярией[258].

Вопрос о епархиальном управлении был затронут и в IV отделе под председательством епископа Могилевского Стефана (Архангельского). Этому отделу был поручен вопрос о епархиальных съездах[259]. Здесь же был затронут и вопрос о благочиннических собраниях.

Присутствие заседало с 8 марта по 13 июня и с 1 ноября по 15 декабря. Решение о скорейшей подаче в Синод докладов по результатам работ Присутствия было принято еще до возобновления его работ, – 25 октября. С. Л. Фирсов указывает, что с лета 1906 года «в обществе стало изменяться отношение к будущему Православной Церкви» и охладел интерес к созыву Собора. Фирсов считает, что именно это заставило церковные власти поспешить с завершением трудов Присутствия, хотя «о завершении работ осенью нельзя было и мечтать»[260]. В итоге общее собрание Присутствия не успело полностью завершить свои работы. В том, что касается епархиального управления, оно успело рассмотреть лишь вопрос о способе избрания епископа на кафедру и вопрос о реформе епархиального правления (консистории)[261].

В феврале 1907 года императору были представлены материалы Присутствия, с которыми он ознакомился в последующие месяцы[262]. Но вопрос о созыве Собора тогда уже не поднимался. Эта тема вновь была поднята лишь в 1912 году обер-прокурором В. К. Саблером, назначенным на должность годом ранее. Хотя его попытка не имела успеха – в марте она была отклонена императором[263] – она, однако, позволила созвать в конце февраля 1912 года Предсоборное совещание. Цель Совещания объяснялась просто:

в работах Особого присутствия, представленных Святейшему Синоду, содержится большое количество разнообразного материала. <…> Необходимо подвергнуть их [материалы Присутствия – и. С] рассмотрению для сопоставления и согласования предположений

разных отделов по вопросам соприкосновенным как между собой, так и с суждениями общих собраний Присутствия, а равно и с изменившимися после того условиями церковной и гражданской жизни[264].

На первом же заседании было решено:

в Святейший Синод Совещанием должны быть представлены готовые законопроекты с объяснительными записками, составленные на основании материалов Предсоборного присутствия, а где нужно, и дополнений к ним, в первую очередь поставить вопрос о синодальном и о епархиальном управлении русскою Церковью[265].

Таким образом, Совещание являлось технической комиссией, целью которой было подготовить рабочие материалы (проекты) для Собора. Подробнее об организации работ Совещания мы скажем ниже, при рассмотрении их итогов.

Часть I Период подготовки к Собору: подготовительные работы и предсоборные дискуссии в 1905–1916 годах

Глава 4 Общие основания епархиального управления

Рассматривая во введении к своей работе различные определения соборности, отец Георгий Ореханов отмечает, что «главное место в дискуссиях о высшем церковном управлении в России занимает именно эта богословская категория»[266]. Предсоборные дискуссии о строе церковного управления в известной мере отображают те три направления, которые мы видели в работах протоиерея А. М. Иванцова-Платонова, Н. А. Заозерского, П. В. Тихомирова. А именно: соборность как «общение верхов и низов» при строгом соблюдении полномочий епископской власти и известной степени участия клира и мирян в управлении; соборность как общественный союз; соборность как участие в управлении всех членов Церкви посредством представительства. Конечно, это разделение несколько искусственно – все три направления мысли в большей или меньшей степени сочетались в мнениях, высказанных во время предсоборных работ и дискуссий.

Из постановки вопроса о значении соборности в Церкви непосредственно вытекал вопрос об определении канонических рамок власти епископа и участия клира и мирян в церковном, в частности, епархиальном управлении. По этому поводу, указывая на ограничения канонической власти епископов в синодальный период, протоиерей Владислав Цыпин пишет:

Когда в начале XX столетия началась подготовка Поместного Собора, обнаружилось, что часть приходского духовенства и мирян главную задачу предстоящих церковных реформ видела не в укреплении канонических полномочий епископа, а в их умалении, в призвании к самому широкому участию в делах церковного управления на всех уровнях, в том числе и епархиальном, пресвитеров и мирян[267].

Разграничение между «либералами» («обновленцами») и «консерваторами» в значительной степени связано с расхождениями при определении соборности. Священник Георгий Ореханов, рассматривая требования «Союза ревнителей церковного обновления» в области реформы церковного управления, полагает, что Союз «сформулировал в своих программных документах основные положения церковно-обновленческой идеологии и выступил с либерально-реформаторскими требованиями»[268], которые, считает он, шли вразрез с православным каноническим правом[269]. С другой стороны, сводить цель всех «либералов» к ниспровержению канонического строя представляется преувеличением. С. Л. Фирсов считает, что обновленцы начала XX века сыграли роль церковной оппозиции слева, указав на опасность дальнейшего игнорирования вопроса о статусе белых клириков, которые давно и остро чувствовали свою незащищенность перед епископатом и привыкли видеть в монашестве корпорацию, изначально неспособную к церковному реформированию[270].

Такие «обновленцы» в своих «соборных» устремлениях скорее ратовали против искажений церковной жизни, обусловленных государственным влиянием на церковный строй – в частности, на сословное расслоение внутри церковной иерархии.

Вообще же, говорить о резком разделении в период предсоборных дискуссий между церковными «либералами» и «консерваторами» достаточно затруднительно. По словам протоиерея Николая Балашова, исследователя дискуссий о реформе в богослужебной жизни, говоря о «новаторах» и «консерваторах», надо иметь в виду, что речь не может идти о каких-то монолитных и непримиримых лагерях, состоявших из носителей прямо противоположных убеждений. <…> Граница между «новаторами» и «консерваторами» к тому же была подвижной[271].

Заметим, что защитники как «либерального», так и «консервативного» мнения по большей части считали, что оно отображает канонический строй Церкви и аргументировали его на основе канонов. Особенно ярко это выразилось в дискуссиях о принципах избрания епископа, где радикально противоположные точки зрения всякий раз обосновывались каноническими нормами. Лишь в редких случаях высказывалось мнение, что не следует апеллировать к канонам, но создавать новые церковные законы, новые формы церковной жизни[272].

Приведенное выше замечание профессора Фирсова заставляет обратиться нас еще к одному параметру, игравшему роль в дискуссиях о реформе епархиального управления. А именно, в предсоборных дискуссиях прослеживается не только противопоставление епископата и белого духовенства, о чем мы упомянули выше, но и противопоставление по сословному признаку монашества и белого духовенства, а также духовенства и мирян. Разделяя основной пафос записки «32‑х», профессор Московской духовной академии В. Н. Мышцын[273], тем не менее, указывал на присущую ей сословность, отстраняющую мирян: «Авторы, говоря о Церкви, большей частью разумеют в ней духовенство»[274]. Эту же сословность, но с другой стороны, отметил во второй записке «32‑х» епископ Сергий (Страгородский): «Та же тенденция [сословность. – и. С] сказывается и в совершенном исключении из Собора монашества»[275]. В ответ на эту рецензию, Ф. Н. Белявский (вероятный составитель записки Витте) писал, что «правящее монашество – это только дикий, больной нарост на здоровом теле Церкви», и приветствовал «пробуждение белого духовенства от тяжелого кошмарного сна в монашеских объятиях»[276]. Подобные же мысли несколько ранее высказывались профессором столичной академии Н. К. Никольским: