Геннадий Ананьев - Встревоженные тугаи

• Название: Встревоженные тугаи
• Автор: Геннадий Ананьев
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7760-1,978-5-4444-2434-6

Тревожная ситуация сложилась на одном из участков Государственной границы СССР – разведка противника настырно пытается проникнуть в нашу страну, стремясь во что бы то ни стало раздобыть совершенно секретные данные. Вот и приходится майору Антонову и его коллегам использовать весь свой опыт и смекалку, чтобы разгадать замысел врага. В повести «Восстание рабыни» рассказывается о том, как российским пограничникам и сотрудникам службы безопасности удалось разыскать давний канал доставки наркотиков из-за рубежа.

---

Усмехнулся, подумав с упреком: «На авось надеешься. Молодец».

Все дальше и дальше от гор бежала машина, скоро балка неглубокая, за ней – бугристый участок километров пять, а там и до старого русла рукой подать. Там начнут попадаться чабанские юрты, и камыш на разливах станет виден.

Спешит газик, поднимая черный пепел, и тянется он за ним длинным-длинным шлейфом. И солнце все ниже и ниже, будто хочет встретиться с сажным шлейфом и укрыться в его черноте.

«Успеем все же до заката, – определяет майор Антонов, – обязательно успеем».

Миновали распадок. На буграх трава не горелая. Видать, от распадка ее и подожгли. И то верно. На буграх трава зеленая, не вдруг ее подпалишь.

Проехали бугры. Вот и первая юрта. Навстречу волкодавы стаей кинулись, намереваются укусить за колеса. Как моськи на слона. Рассмеяться бы, глядя на эту картину, но загорелое лицо майора хмурится, белесые брови сдвинуты. Крикнул на собак:

– Пошли прочь!

А собаки еще яростней кинулись в атаку на «газик», залаяли со злобной хрипотцой. Если нарушители недалеко, услышат, насторожатся, поспешат укрыться в камышах. Пострелять бы всех этих собак, но это из области фантастики. Даже стукнуть собаку не моги, если не хочешь получить недруга надолго. Да и как чабану оставить такое без обиды – ему нельзя без собак. Волк ли на овец нападет, недобрый ли человек появится – волкодавы защитят и отару, и своего хозяина.

Из юрты вышел чабан. Высокий. Худощавый. Редкая седая бородка клинышком. Зычно крикнул на собак, и они, опустив хвосты, побрели медленно к юрте, в тень. Ни одна больше даже не покосилась на газик.

Удивительно послушны чабанские собаки. Как их приучают к подобному послушанию, одному богу известно.

– Дорогой гость к юрте подъехал, хозяину радость, – приложив правую руку к сердцу и слегка кланяясь, приветствовал чабан. – Кумыс ждет тебя Игорь-ага. И солдат твоих тоже.

– Спешим, аксакал. Извини нас. Скажи, машину видел?

– Нашу видел. Вон там прошла, степью. Быстро бежала. Как журга застоялая. Думаю, баскарма за барашком срочно послал.

– Не посылал ее директор совхоза. Давно прошла?

– Пыль не осела еще.

– Нарушители, аксакал, на той машине ехали. В разливы хотят уйти, – сказал Антонов. – Нужно быть осторожным. Другим чабанам передай. Если дотемна не задержим, позову всех вас на помощь.

– Все понял, Игорь-ага. Лошадь к юрте привязана. Сейчас же поскачу.

Антонов знал, что очень скоро все чабаны, какие пасут отары в районе разливов, будут знать о нарушителях, Умеют в степи передавать новости молниеносно, хотя и расстояния здесь большие.

Попытался было Антонов поначалу, когда принял заставу, понять, как такое возможно, даже расспрашивал местных жителей, но все, будто сговорившись, отвечали одно и то же: «Узун кулак». С улыбкой отвечали. И тут же переводили: «Длинное ухо». Больше никаких пояснений не давали. Сейчас это самое «длинное ухо» сработает безотказно, как срабатывало столетиями. Одно вот только плохо: нарушители, наверняка, уже у разливов и может пострадать кто-нибудь из тех чабанов, которые пасут овец близ них. И Антонов снова, уже какой раз, упрекал себя за промах.

«Мог бы сразу разгадать замысел нарушителей. Машину бы у директора совхоза взял и – прямиком сюда. Давно бы она здесь была. Давно бы “узун кулак” сработал. Теперь не вернешь упущенного».

Теперь остается одно – жать на газ до упора. Что, впрочем, и делал водитель. Он тоже понимал сложность обстановки. И все же Антонов не удержался. Подбодрил водителя:

– Давай, Кильдяшев, давай! Не снижай скорости.

Майор видел, что как ни старались держаться солдаты за борта газика, их то подбрасывало вверх, благо брезент мягок, только фуражки слетали, то толкало друг на друга, и уж наверняка на боках у них появились синяки от ударов о приклады и рожки автоматов. Сказал, словно для себя:

– Чуток потерпеть осталось. Скоро разливы. Вон уже юрта видна.

Метрах в двухстах от камыша, на возвышенности, стояла юрта, как большой белесый колпак, надетый на макушку скрытой в земле головы. Справа виднелась еще одна. Эта стояла совсем рядом с камышами. Сбоку, в нескольких десятках метрах от юрты, – загон для овец, обнесенный невысокой камышовой оградой.

За загоном – грузовик. Издали видна только кабина.

«В юрте ли нарушители? Или уже ушли? Если в юрте, встретят огнем и кинутся в разливы», – предположил майор и скомандовал:

– Остановись вон в той лощинке. Машина стоит у юрты.

Все сразу повернули головы к ветровому стеклу. Кто сидел поближе к нему, увидел машину и возбужденно делился увиденным с товарищами:

– Вон кабина видна. За камышовой изгородью!

– Карандин с Рублевым, – прервал возбужденность солдат Антонов, – по лощине заходят слева к юрте. Бошаков и Батрединов – в камыши. В засаду напротив юрты. Все остальные за мной к грузовику. По юрте не стрелять. Кильдяшев, выманите их. Отсюда – в степь, обратно прямиком к юрте. Чтобы увидели или услышали. С перегазовочкой шумной. Посигналь, как останется метров с полсотни. Собак бы раньше времени не всполошить.

– Вряд ли всполошатся, – высказал свое мнение Бошаков. – Чабан давно их усмирил. Не посмеют ослушаться.

Предположение Бошакова оправдалось. Все произошло без вмешательства собак. Когда пограничники покинули газик, он выехал в степь, описав полукруг, направился на юрту. Кильдяшеву видно, как, прижимаясь к камышовой стенке, Карандин с Рублевым подходят к юрте. Карандин впереди метров на пять. Еще несколько шагов – и он дойдет до угла загона.

«К машине тоже подошли, должно быть, – прикидывает Кильдяшев, – и в камышах уже укрылись. Пора сигналить».

Только собрался нажать на сигнал, полог юрты откинулся, двое из нее выскочили. Автоматы вскинули и начали стрелять по машине очередями. Пуля пробила ветровое стекло, Кильдяшев пригнулся; одной рукой продолжая рулить, другой достал из гнезда автомат. Но что это дало? Ответную очередь не дашь: за спиной нарушителей юрта, а в ней чабаны. А пуля – дура. Он просил мысленно Карандина с Рублевым:

«Полосните!»

Еще одна пуля вонзилась в стекло, жикнула около уха подпилком, осколки мелкие в щеку ударили.

«Что медлит Карандин?»

А Карандин не медлил. Услышав автоматные очереди, кинулся вперед, к углу, и, вскинув автомат, нажал на спусковой крючок. Один нарушитель неуклюже завалился на бок, второй дал ответную очередь. Как огнем обожгло Карандину левое плечо и руку ниже локтя – автомат выпал. Упал и сам рядом с ним. Здоровой рукой подтянул его к себе, оперся, со стоном, на раненую и выпустил очередь по убегающему к камышам нарушителю. Тот вздрогнул, остановился на миг и побежал, прихрамывая, дальше. Карандин больше стрелять не мог: раненая рука не держала оружие. Он зло выругался, но в это время увидел «газик», который резко остановился, дверца резко открылась, Кильдяшев прошил очередью камыш, но пули, однако, не зацепили нарушителя – он укрылся в непроглядной камышовой густоте.

Вспыхнула в это время стрельба у грузовика, Помочь бы, но встать не может. Вспомнил Рублева.

«А молодой где? Молчит. Не убит ли?»

Оглянулся. Рублев лежал, прижавшись к камышовой стенке. Голову прикрыл автоматом. Карандин крикнул:

– Рублев! С тыла ударь!

Рублев зайцем скакнул к юрте, но дальше не осмелился сделать ни шагу. Прижался к мягкому волоку, словно прилип. Автомат выставил перед собой и нажал на спусковой крючок.

Газик в это же самое время обогнул юрту. Донесся крик Кильдяшева:

– Бросай оружие!

Стало тихо. Совсем тихо. Рублев выскочил из-за юрты, но – к шапочному разбору: один нарушитель лежал вниз лицом, двое других подняли руки; Кильдяшев с автоматом наизготовку на подножке своей легковушки, майор Антонов, с пистолетом в руку подходил к нарушителям. Невысокий, но широкоплечий, потная гимнастерка словно прилипла к его мускулистой груди.

Когда на руки нарушителей надели наручники, Рублев доложил начальнику заставы:

– Товарищ майор, ранен… – замолчал. – Забыл фамилию…

– Карандин?

– Так точно.

Майор Антонов подал индивидуальный пакет Рублеву и приказал:

– Перебинтуй Карандина. Поспеши!

Затем Кильдяшеву.

– И ты к нему давай. Занесите в юрту.

Рублев подбежал к Карандину и, присев на корточки, принялся, расстегивать воротник гимнастерки, по-своему оценивая факт ранения.

– Дико тебе повезло. Мог бы ковыр-рнутся совсем. Замотаем сейчас дырочки твои…

– Что? Снова осмелел? – с неприязнью спросил Карандин.

Рублев хотел что-то ответить, но подошел Кильдяшев, отстранил Рублева, автоматным штык-ножом полоснул гимнастерку от воротника до манжеты. Затем, приподняв Карандина, принялся бинтовать рану. Из юрты вышла хозяйка. Увидев раненого пограничника, всплеснула руками «Ой-бой!» и – обратно в юрту. Минуты не прошло, идет с полной кисой кумыса и подает Карандину.

– Пей, дорогой. Сразу легко станет. Все пей. До дна пей.