Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 10 / 2010

• Название: Россия и мусульманский мир № 10 / 2010
• Автор: Валентина Сченснович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 2010-10

В журнале публикуются научные материалы по текущим политическим, социальным и религиозным вопросам, касающимся взаимоотношений России и мировой исламской уммы, а также мусульманских стран.

---

Запряженная заново «птица-тройка», похоже, летит, еще не зная куда. У ее «ездоков» нет не только согласованной «дорожной карты», но и карты вообще. Eсли TC-2010, подобно двум предшествующим, не принесет ощутимых приобретений для каждой из стран «тройки», это будет уже третье (и последнее) мертворожденное дитя. Россия на фоне ее перманентных нефтегазовых «войн» по всему периметру СНГ обречена стать не повивальной бабкой последнего Таможенного союза, а главным автором свидетельства о кончине идеи интеграции. Аналогичная ситуация в такой евразийской структуре, как ОДКБ. «Сейчас термин “равновесие” отражает скорее количественные параметры стратегических ядерных взаимодействий государств, а понятие “стабильность” характеризует ее качественное содержание». Ныне это новое содержание зависит не столько от того, что «танки наши быстры», сколько от состояния системы информационного обеспечения управления милитарным потенциалом. Если в 2008 г. военный бюджет России составлял менее 10 % американского, каков «асимметричный ответ»: насколько надежен потенциал безопасности России и ее союзников?

Высокая консолидация союзников «поверх» рыночных соображений «дорогого стоит», но она свидетельствует скорее об эффективности интеграции на одном из многих ей необходимых направлений и в масштабе двусторонней интеграции. Тем не менее по всему периметру ОДКБ по-прежнему нет коллективной безопасности. На международной конференции в Санкт-Петербурге (2006) президент РАПН А. Никитин отметил: «Военно-политическая интеграция в формате 12 стран СНГ не удалась». Об этом свидетельствует роспуск в 2005 г. Штаба по координации военного сотрудничества членов Содружества. В конечном счете на фоне российско-белорусского военно-стратегического сближения получается «шаг вперед, два шага назад». Случайны ли такие «расщепленные» политика и стратегия? Ответ на этот вопрос может быть получен лишь в контексте отношений России со всеми постсоветскими государствами. В связи с этим показателен прецедент фактической изоляции Москвы по поводу признания Южной Осетии и Ингушетии. Профессор, генерал-лейтенант в отставке В. Серебряников пишет: «Улучшению военно-политической обстановки, тесному объединению стран СНГ и ОДКБ немалый вред причиняла линия на строительство максимально прагматических отношений с бывшими советскими республиками, нацеленная на получение максимальной сиюминутной выгоды, достижение меркантильных… интересов даже в отношении самых верных друзей и союзников, например Беларуси. Пора наконец понять, что льготы и дотации, помощь, в том числе и на безвозмездной основе, странам, способствующим укреплению общей безопасности, не есть пустая трата средств».

Пять лет назад я отмечал, что России пора сделать выбор между интересами неоимперской Realpolitik и императивами глобализации. Ведущий из них – обновление и интеграция постсоветского КПК как способ его выживания и свободного развития. Россия способна и должна идти вперед, но для этого необходимы и еще более неотвратимы, чем несколько лет назад:

а) отказ от «тяжеловесной» великодержавности, тем более от химеры мирового проекта;

б) системная модернизация как модель обновления и развития регионального КПК;

в) интеграция с надежными союзниками.

Россия начала XXI столетия постепенно «сосредоточивается», хотя пока по преимуществу традиционным путем. Вместе с тем в ее активе ряд реальных и потенциальных факторов. Доля страны в совокупном ВВП государств СНГ составляет 80,0 %, в то время как Украины – 8,0, Казахстана – 3,7, Узбекистана – 2,6, Беларуси – 2,3, других государств – менее 1,0 %. Аналогичны технологические и информационные, сырьевые и оборонные «весовые категории» российского потенциала в ареале СНГ. Предельно значим и такой фактор, как 25-миллионное русское/русскоязычное население в сопредельных государствах. Вопреки локальным русофобским установкам этнорадикалов от оппозиции или власти вектор общественного мнения в СНГ – более или менее русофильский. Это убедительно показали и последние президентские выборы на Украине.

Роль России в СНГ признается практически едва ли не всеми его субъектами, но она еще колеблется от неоимперской, гегемонистской до лидерской функциональной миссии. Различие и даже противоположность между ними – принципиальные. Империя – это авторитет силы, лидерство – сила авторитета. Перспектива России в СНГ также будет определяться ее лидерской эффективностью. Российские элиты должны, перефразируя Д. Белла, мыслить глобально, но действовать регионально. В решающей мере такая переориентация зависит от взаимодействия России со своими партнерами в СНГ в направлении строительства конфедерации независимых государств. Многослойная суть проблемы для России и по-своему – для ее союзников требует ее анализа не только на геополитическом и геоэкономическом, но и на культурно-цивилизационном уровнях в адекватных им масштабах.

Фундаментальный характер уже веками «раздвоения единого» – евразийскости или европейскости России – чреват дурной бесконечностью в силу непонимания того, что обе стороны этой оппозиции правы, выражая – каждая по-своему – грани реальности. Проблема – в их синтезе. Мне уже доводилось писать, что объективное противоречие между евразийской цивилизационной «почвой» и европейской культурной «солью» России предполагает осознанный выбор между разными по объему и смыслу содержанием и сущностью, тенденциями и их вектором. Включая Азию, Россия причастна к ней, способна к ее пониманию и освоению именно как Европа. Как культурный субъект Россия – не азиатская, а европейская Евразия. Такой императив не отделим от трансформации России в цивилизованную державу, но с приматом национальных ценностей. Это акцент на степени цивилизованности России или потребности в новом модернизационном прорыве.

В культурно-цивилизационном плане не однородны основные подсистемы СНГ – так называемый славянский треугольник, в который наряду с восточноевропейской Россией входят геополитически «прописанные» также в Восточной Европе, но в своих глубинных историко-ментальных основаниях центральноевропейские Украина и Беларусь, центральноазиатские и кавказские государства. Тем не менее их веками сложившаяся однотипность дает основание для поиска и обретения искомого синтеза. Для России быть имперским гегемоном всегда оказывалось не просто, а обладать smart power, быть функциональным лидером интеграции нового типа в многомерном постсоветском мире – задача на порядок сложнее. Объективности ради следует отметить, что этот императив актуален не только для России. Ее союзники – также не жена Цезаря, и уместно констатировать по Ф. Достоевскому: «Дело великое, да великанов не хватает». Осовременим эту сентенцию, перефразировав уже печально знаменитую максиму: берите суверенитета не сколько сможете взять, а сколько действительно нужно соответственно принципу субсидиарности. По-русски это звучит как «Богу – Богово, кесарю – кесарево». Каждый союзник в решении проблем, имеющих неимущественно национально-государственный интерес, волен в этих пределах быть «кесарем», но «Богово» интеграции на базе общих интересов и ценностей свято.

Буриданову ослу можно позавидовать: он выбирал всего между двумя охапками сена. Выбор современной России происходит на семи ветрах глобализации. Дискомфорт проблемы союзников России в том, что ей приходится иметь дело как с привычными, так и с новыми мировыми центрами силы и влияния. Россия прочно «зажата» между двумя полюсами, сложившимися за постсоветское время. На Западе она граничит с объединенной Европой с 493 млн. жителей, региональным валовым продуктом в 14,3 трлн. долл. и совокупным экспортом, составляющим 16,2 % общемирового показателя. На Востоке – Китай с населением в 1,3 млрд. человек и ВВП в 2,9 трл. долл., обеспечивающий 8,3 % мирового экспорта. Однако таковы лишь некоторые количественные параметры дела. Главное же в другом: его рефлексия российской элитой еще во многом протекает в русле традиционной оппозиции «Запад–Восток». В сближении с «Востоком», прежде всего с Китаем, начиная от трубопроводов в направлении АТР и заканчивая военно-политическим альянсом в ШОС, заметно прослеживается примат евразийского начала. Он чреват фундаментальной недооценкой не столько предвидимого Наполеоном пробуждения «Поднебесной» от вековечного сна, сколько отныне глобальных амбиций, по сути, азиацентричного культурно-цивилизационного комплекса и его непредсказуемых стратагем. В этом варианте есть смысл напомнить геополитическую притчу. Сказывают, будто в середине XXI в. в Евразии все будет спокойно, не считая одиночных выстрелов… на германо-китайской границе.

Сложности иного порядка – с «Западом». Суть дела вот в чем: такой объект все менее опознается, и реалии последних десятилетий – в незавершенном, еще во многом латентном, но уже необратимом «расщеплении» Запада на два относительно самостоятельных КЦК: американский и европейский. Двуликого Януса «евроатлантической цивилизации» исчерпывающе описывает М. Лернер: «Европа разрывается между нуждой в Америке и отвращением к ней». В этом фрейдистском комплексе «любви–ненависти» Европа – это не только все более заметный соперник, но и по-прежнему союзник в походе за «золотым призом» – российским хартлендом. К сожалению, независимо от смены команд в Белом доме этот американский геополитический инвариант сохраняет актуальность. Правда, авторы доклада «Проект-2020», недавно подготовленного Национальным разведывательным советом (НРС) США, исключили Россию из списка потенциальных конкурентов в борьбе за мировое лидерство минимум на ближайшие 15 столетий. Но это не означает, что США через НАТО и подопечный им ГУАМ не пытаются «въехать в квартал» по всему периметру сопредельных с Россией государств, и это в равной мере должно озадачивать как последнюю, так и ее союзников.