Наталия Гречук - Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников

• Название: Петербург. Застывшие мгновения. История города в фотографиях Карла Буллы и его современников
• Автор: Наталия Гречук
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05533-0

В ваших руках книга с уникальными фотографиями из числа тех, что хранятся в петербургском Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов. На них предстает жизнь прежней российской столицы тех времен.

Интересны и короткие рассказы, сопровождающие эти архивные снимки. Материал для них автор разыскивала в петербургских газетах и журналах вековой давности и в еще более старинных книгах и документах. А факты и детали старалась выбирать такие, которые мало, а то и совсем не были известны любителям и знатокам истории города на Неве.

Книгу можно читать в любом порядке: хоть с начала, хоть с середины, а то и вовсе с конца книги. Это как с калейдоскопом: в одну ли сторону повернешь, в другую, а сложится цельная картинка.

Автором большинства снимков в этой книге является знаменитый фотолетописец петербургской жизни на рубеже XIX–XX веков Карл Карлович Булла. Есть там также работы его сыновей Александра и Виктора, которые в свое время и передали архив отца городу.

---

Но вот два случая совсем другого свойства.

Жительствовал на Васильевском острове купец Степан Федорович Соловьев, который был не только удачливым коммерсантом, но и щедрым благотворителем. Известно, например, что именно по его инициативе организовали сбор денег в помощь городам, пострадавшим от пожаров, и Соловьев стал «одним из главных и ревностных исполнителей этого дела».

А в попечении о василеостровских «недостаточных» детях, которым негде было погулять, он пожертвовал 100 000 рублей на устройство сквера по соседству с Академией художеств, на замощенной булыжником площади, единственным украшением коей являлся Румянцевский обелиск, перенесенный сюда в 1818 году.

Новый сквер был совершенно готов к 1867 году. Вокруг него установили газовые фонари; в самом сквере Степан Федорович позаботился организовать недорогой буфет для гуляющих – «с продажею чая, кофе, молока, яиц всмятку, мороженого, лимонада «газес» и обыкновенного»…

Благодарные василеостровцы между собой быстро присвоили новому скверу именование Соловьевского и даже просили о разрешении установить там бюст своего благодетеля. В 1867 году их ходатайство рассмотрели на заседании Думы, его поддержали гласные и направили по инстанции на утверждение. Решать сей вопрос должен был министр внутренних дел, но он, в свою очередь, представил его на «всемилостивейшее воззрение» царя.

Александр II обывательскую просьбу отклонил, так как счел достаточным нахождение в сквере обелиска «Румянцова победам», по которому его официально и нарекли…

А десятью годами позднее Румянцевского сквера (кстати, василеостровские старожилы и сейчас зовут его Соловьевским!) появился в столице еще один сквер, созданный на средства другого петербургского купца – Осии Михайловича Тупикова.

«По ходатайству купца Тупикова об устройстве сквера на Никольской улице собрание городской Думы постановило: устройство сквера… на его счет, с отдачею в его распоряжение снятого с площади, принадлежащего городу булыжного камня и с принятием на счет города содержания сквера в размере 600 руб. в год, допустить только с тем условием, чтобы сквер был обнесен Тупиковым на собственный счет железною решеткою».

Как видим, ни одна сторона не хотела и на добром деле упустить своей выгоды… Впрочем, к расходам наш купец привлек своего брата, имя которого, кажется, затерялось в истории. Вдвоем они успешно завершили главные работы, и «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства и полиции» оповестили петербуржцев о состоявшемся 13 октября 1874 года торжественном открытии и освящении «вновь устроенного Никольского сквера». Приглашенной на торжество публике, среди которой был даже сам градоначальник Ф.Ф. Трепов, выпала честь посадить там деревья.

«Есть теперь уголок, где детям можно порезвиться и отдохнуть под сенью дерев», – благодарил «за почин» почему-то Трепова, а не братьев Тупиковых о. Александр, священник Никольского собора. Зато осчастливил братьев «своей монаршей благодарностью и изъявлением монаршего своего удовольствия» государь, посетивший сквер в августе 1875 года. (Это я повторяю слова газеты «Новое время» – с такими вот «приседаниями» было принято тогда писать в подобных случаях.)

Между прочим, царское то благоволение подвигло к действиям владельца одного из домов по соседству с новым сквером, некоего Н.Я. Фохтса. Уже упоминавшееся «Новое время» вскоре сообщило, что вызвался он на свои средства украсить Никольский сквер двумя фонтанами: «каждый фонтан состоит из одной детской фигуры и восьми лягушек, расположенных кругом».

О том, что Фохтс свое обещание выполнил, мы могли судить по сохранившимся в сквере двум каменным фонтанным чашам. Многие годы они были пусты, а не так давно фонтаны восстановили.

Наш же снимок относится к 1908 году, когда в Никольском сквере открывали памятник морякам броненосца «Император Александр III», погибшим в Цусимском сражении.

Ночь, улица, фонарь…

«Масло у фонарщиков в кашу идет…»

Фотография первых лет прошлого века приглашает нас на перекресток Шпалерной и Гагаринской улиц. Силуэт фонаря четко рисуется на фоне неба…

Когда белые ночи, при которых в 1703 году начинала строиться новая столица, сменились темными, Петр повелел всем ее обитателям, по иноземному обычаю, носить с собою фонари. Это правило оставалось в силе еще долго – один из сенатских указов 1745 года требовал: «А без фонарей… по ночам отнюдь никому не ходить».

Это вовсе не значит, что до середины века фонарей в Петербурге не имелось: уже в 1718 году несколько стационарных фонарей поставили у Зимнего дворца и Адмиралтейства. Изготовили их на Ямбургских заводах Меншикова «по образцу», составленному столичным «генерал-архитектором» Леблоном. Но Петру хотелось осветить всю столицу. Генерал-полицеймейстер Девиер писал в Сенат, что потребно для того 895 фонарей, кои обойдутся в 7013 рублей, да конопляного масла на 7836 рублей, да фонарщиков из расчета один на 15 фонарей, с «обмундированием», состоящим из лестницы, ручного фонаря, лядунки, щипцов, ножа, кувшина, губки, щетки и мерки…

Расход оказался велик, и Сенат порешил главную часть средств взять с обывателей, а остальное восполнить деньгами от сборов с постоялых дворов, хомутного сбора и других городских доходов. («Фонарная повинность» была сложена с петербуржцев только в феврале 1802 года, «высочайшим дозволением» Александра I.)

Вот так, в декабре 1723 года Петербург в законодательном порядке получил уличное освещение – раньше, чем многие старые города Европы. В своем двадцатилетнем возрасте он обогнал и Бирмингем, и Нант, и Страсбург, где граждане по вечерам брели в потемках.

А в 1788 году на улицах новой столицы горело уже 2745 фонарей. Больше всего – 2008 – было их в трех Адмиралтейских частях (на пространстве от нынешних Адмиралтейских верфей до Фонтанки и от Большой Невы до Мойки). Эти данные приводятся в документе об отдаче уличного освещения в частные руки – до той поры им занимались городские власти с полицией.

Известны имена и первых подрядчиков, которые шестнадцать лет заправляли городским светом: купцы Нестеров и Михайлов. Был им определен осветительный сезон с 1 августа по 22 апреля; указано, что «горение должно происходить… от сумерек до трех часов заполночь во все темные ночи, кроме лунных».

Столичные жители стали жаловаться: фонари дают слабый свет, так что «от одного к другому великая темнота», да раньше времени их гасят, а некоторые вообще не зажигают, «посредством же темноты производятся удобно грабеж и другие неустройства»…

Может, эта необязательность Нестерова с Михайловым была одной из тех причин, что заставили власти в 1804 году выбрать новых подрядчиков. Другая же состояла в том, что некий иностранец Леонард Отье предложил свою систему масляного фонаря, с «отражательными щитами» – рефлекторами. И товарищество из пятерых купцов во главе с Гребелкиным взялось заменить на фонари Отье часть старых. История не донесла сведений, удалось ли Гребелкину со товарищи исполнить свою задачу. Но зато известно, что горожане по-прежнему оставались недовольны качеством уличного освещения, они даже уверяли, что «масло у фонарщиков в кашу идет». Так что в 1808 году столичный свет вновь перешел в ведение полиции: была образована специальная фонарная команда из двухсот человек.

…Масляные фонари – помните их описание у Гоголя, в его «Невском проспекте»? – горели на петербургских улицах почти полтора века, до 1862 года. Но уже делались попытки найти и новые способы освещения. Так, еще в 1854 году были затеяны опыты по применению хлебного спирта, смешанного со скипидаром. Первые спиртовые фонари появились тогда на Исаакиевской площади и Владимирском, Загородном и Литейном проспектах. Через четыре года их было в столице 4426, больше половины из всех имеющихся тогда.

Однако при обсуждении результатов нововведения Городская дума отметила, что данный способ слишком дорог, освещение дает неудовлетворительное, да еще сопряжен с «хищением осветительных материалов». Так что спиртовым фонарям выпало исчезнуть вместе с масляными…

А у нас в столице – «гас»

…Трещало и плевалось брызгами масло в уличных фонарях, и столичным обывателям казалось, что так и жить им вечно при тусклом свете. Но однажды прошел слух, что некие «ученые частные люди», г-да Соболевский и Горрер, придумали и применили прибор для добывания «светильного гаса». Произошло это, по разным источникам, в 1811-м или 1812 году.

В дом Соболевского, как писала потом «Северная пчела» (не указав адреса), началось паломничество любопытствующих петербуржцев. Все были восхищены тем, что в необыкновенных «термолампах» огонь, будучи зажжен однажды, продолжает гореть, доколе в запасе есть газ, и не производит искр, а значит, не грозит пожаром…