Елена Мельникова - Зеркало

• Название: Зеркало
• Автор: Елена Мельникова
• Жанр: Ужасы и Мистика

История про молодого человека, на которого наложено проклятие. Те, кто каким-либо образом обижают его (даже случайно), через некоторое время погибают от несчастных случаев. Узнав про это, политические и криминальные деятели стараются использовать героя в своих интересах. В то же время друзья и сам молодой человек стараются избавиться от этого проклятия. Все это приводит к захватывающим и трагическим событиям.

---

Все сначала были страшно раздражены. Работать в прекрасном двухэтажном офисе в центре было приятнее, чем в занюханной квартире на окраине. «Нет, каковы мерзавцы!», – вопил Резник, а все остальные сочувственно кивали. Называть директоров «мерзавцами» позволялось только главному редактору.

Но вскоре преимущества новой жизни стали очевидны. Директора были далеко и в редакционную жизнь особенно не вмешивались. Только изредка коршуном налетал Воробьев с вихрем новых, по его мнению, блестящих идей, и цепко схватив Мишу за лацкан пиджака, тащил его в кабинет, где долго и с воодушевлением излагал свои замыслы. Миша с ним соглашался, но всегда все делал по-своему. Ему удавалось внушить директору, что это именно то, чего тот хотел.

Кроме отсутствия директоров и противных рекламщиков, у журналистов было еще одно немаловажное преимущество. В главном офисе был строго настрого запрещен алкоголь. Здесь же правила устанавливал Миша Резник, а Миша любил выпить за обедом бутылочку пива и не запрещал этого сотрудникам.

Эпицентром редакционной жизни была кухня. Здесь собирались передохнуть, покурить, посплетничать, попить кофе. На кухне стоял прекрасный обеденный стол, имелись полный набор посуды, электрическая плита и холодильник.

– Эдик, выйди пожалуйста. Нам нужно с Анечкой поговорить, – попросила Даша редакционного фотографа Эдика Калинина, вертлявого юношу с засаленными светлыми патлами до плеч, который пил кофе, мечтательно рассматривая полногрудых девиц в журнале для мужчин с глуповатым названием «Анастас».

– Ты неисправим, Эдик, – заметила Аня, покосившись на журнал.

– Да, я такой. Обращайтесь, если что, – заявил Эдик, манерно поклонившись, забрал свой кофе и удалился.

– Слушай, Анечка, неужели все мужики по имени Эдик такие противные? Кроме нашего, я знала еще двух – хуже некуда.

– Да, есть еще Эдуард Лимонов – автор на редкость мерзкого произведения «Это я, Эдичка.» – добавила Аня.

Даше Лимонов нравился, но спорить не хотелось:

– Ладно, рассказывай, в чем дело.

– Даша, я тут в интернете узнала про фестиваль этнической музыки! Куча иностранцев приезжают, такая возможность для интервью, я ведь языки знаю!

– Куда приезжают?

– В Ольховку.

– И ты, конечно, хочешь, чтобы я поговорила с Воробьевым и выпросила для тебя командировочные.

– Ага.

– Потрясающая вещь, все почему-то хотят, чтобы я поговорила с Воробьевым. Почему-то именно я, а не Мишаня…

– Ну ты же такая умная, – льстиво сказала Аня.

– Да, я – умная, я – красивая, только замуж не берут… – пробормотала Даша. – Ладно, поговорю.

Даша и вправду была красива. Ее смоляные волосы, белое, как игральная карта лицо, помеченное кокетливой родинкой над верхней губой, и черные живые глаза под котиковыми бровями пробуждали в мужчинах первобытный инстинкт завоевателя. Ее хотелось схватить и, бросив поперек седла, мчать по степи к жарко пылающему в ночи у кочевья костру.

И замуж ее брали, даже два раза. Один из знакомых Даше противных Эдиков был ее первым мужем. Даша познакомилась с ним глупой шестнадцатилетней девочкой, склонной к романтическим порывам, написанию лирических стихов и самоанализу. Появление Эдика, который был ее на десять лет старше и томился от сознания собственной исключительности, создало благоприятные условия для развития всех этих вредных наклонностей. Он с легкостью задурил ей голову фрейдистской чепухой и уложил в постель. Философское осмысление Кама-Сутры, печальные прогулки по старому кладбищу, таинственные полуулыбки из-под полей черной шляпки, долгое многозначительное молчание в телефонной трубке и стихи Гумилева про черный бархат, на котором забыт сияющий алмаз… – были вполне во вкусе тех романтических устремлений, которые тогда томили Дашу.

Но через два года, выйдя за него замуж, Даша с неприятным удивлением обнаружила, что он редко бреется, часто пьет и не умеет зарабатывать деньги. Даша с ним развелась, но проклятая склонность к стихосложению постоянно уводила ее в сторону, к вздорной и легкомысленной богемной публике, мешая найти надежного и обеспеченного спутника жизни.

Ей было уже двадцать шесть лет, когда она встретила Сергея. Он решил все ее материальные проблемы, осуществил ее давнюю мечту о поездке в Копенгаген, окружил заботой и вниманием, и наконец сделал абсолютно счастливой, подарив ей дочь. Четыре года Даша жила, как в упоительном сказочном сне. Но однажды проснулась. Она проснулась в воскресенье утром от длинного незнакомого звонка в дверь. На пороге в штормовке, в заляпанных грязью резиновых сапогах стоял Толя Кончеев, деловой партнер мужа, с которым Сергей в пятницу вечером уехал на рыбалку. Он стоял переминаясь с ноги на ногу и глядел не в глаза Даше, а куда-то вниз, на родинку над верхней губой. Из детской с криком «Папа, папа приехал!» в неосвещенную прихожую выскочила Таня.

– Таня, иди к себе, – приказала Даша, чувствуя, как от низа живота к горлу поднимается горячий комок. В голове бессмысленно пронеслось: Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца… Сквозь открытую дверь из подъезда тянуло холодом и апрельской сыростью.

Сергей погиб. Провалился, ступив на непрочный весенний лед, – в черную стылую воду. Водолазы нашли его через неделю безобразно распухшего, неузнаваемого.

Даше потом часто снился один и тот же сон. Они с младшим братом Костей, взявшись за руки, кружатся на катке, блестящими, отточенными лезвиями оставляя глубокие царапины на льду. Даша смотрит вниз и сквозь прозрачный зеркальный лед вдруг с ужасающей отчетливостью видит мертвое распухшее лицо Сергея. И он кричит ей: «Даша, перестань! Даша мне больно!». Она останавливается и пытается удержать за руку брата, но тот, вырывается, и быстро быстро кружась, режет коньками лед на том самом месте, где еще видно лицо Сергея. И из-подо льда начинает сочиться яркая спелая кровь.

И Даша кричала во сне так громко, что прибегала напуганная дочь, а проснувшись, – долго не могла понять, где она, и что с ней.

Даша сидела на кухне, задумчиво уставившись на длинный столбик пепла на сигарете. Анечка упорхнула собирать информацию о предстоящем этнофестивале. Надо и ей браться за работу. Предстоит закончить интервью с начальником ФСБ и вычитать уже сверстанные полосы. После нового корректора все приходится по сто раз проверять.

– Даша, тут к тебе посетитель пришел. Ты с ним поговори.

Редактор стоял, привалившись к косяку, глаза его сияли, как у инквизитора перед истязанием какого-нибудь несчастного еретика.

Из-за его плеча Даша разглядела страшного бородатого мужика в затасканном мышиного цвета пальто, с хозяйственной сумкой, из которой торчали какие-то бумаги. И по его особому диковатому взгляду безошибочно угадала, что он из той породы сумасшедших, которые целыми днями без устали таскаются по редакциям, досаждая всем рассказами о космическом разуме и предлагая свои услуги по спасению мира от Антихриста.

«Мишаня – сволочь! Отомстил!» – Даша с ненавистью посмотрела на редактора.

Мишаня подмигнул Даше и весело насвистывая ушел, а «сумасшедший» уселся напротив Даши за кухонный стол, и гипнотизируя ее взглядом, представился:

– Жрец Адам.

«Только этого мне не хватало», – с тоской подумала Даша.

А жрец Адам между тем переключился на изучение своих траурных ногтей, и вдруг резко вскинув голову, зловещим шепотом произнес:

– Он опять здесь.

– Кто здесь? – спросила Даша, не скрывая раздражения.

– Диавол! – посетитель многозначительно помолчал с минуту и продолжил: – Он снова в нашем городе. Он убивает людей! – козлиная бородка сумасшедшего мелко затряслась.

Даша подумала, что хорошо бы убить Мишаню.

– Он убивает людей! – с воодушевлением повторил посетитель. – Но ему не нужно для этого ничего делать. Он убивает их взглядом! – сумасшедший сорвался на крик, – Он убьет нас всех! Заставит попасть под машину, броситься со скалы, утонуть, завязнуть в болоте! Он не пощадит ни взрослых, ни детей!

«Но ему не нужно ничего делать!» – нехорошее предчувствие сжало Дашино сердце, – «Он убивает их взглядом!» Стоп! Неужели?..

Даша прикрыла глаза и сдавила пальцами виски. Под закрытыми веками наплывала жестокая улыбка брата, с которой он в ее сне резал в кровь лед и распухшее неживое лицо мужа.

Сумасшедший уже почти визжал:

– Придет час и мы узнаем в нем Зверя! Зверь в нашем городе! Он придет к тебе и убьет тебя, убьет всех!

Даша вдруг резко поднялась, опрокинув чашку с недопитым кофе, и опрометью бросилась к выходу, задев плечом Мишаню, который в коридоре вполголоса за что-то отчитывал Анечку. Даша схватила с вешалки пальто, и не обращая внимания на изумленный возглас редактора, выскочила на улицу.

У крыльца с опухшим виноватым лицом курил Гриша Афонин, он протянул к Даше руку и что-то промычал, но Даша его не слышала. Он не пощадит ни взрослых, ни детей! Она бежала к остановке, надевая на бегу пальто, и бормоча: