Валерий Михайлов - Частное лицо

• Название: Частное лицо
• Автор: Валерий Михайлов
• Жанр: Детектив
• Год: 2013

В этом романе для выражения идеи Валерий Михайлов использует формат детектива, внося в него свои фирменные постмодернистские мотивы.

Украли ценный талисман – краеугольный камень магического ордена. Майор милиции Клименок по распоряжению руководства занимается частным расследованием. Ему помогает начинающий писатель – он собирает материалы для будущей книги. Расследование приводит к ряду разоблачений, и конечно, как во всяком детективе, не обходится без убийства. На полотне из чёрного юмора, метафизики и драмы человеческих отношений философско-эзотерическим лейтмотивом проступает призрак Алистера Кроули…

---

В 1929 году Кроули изгнали и из Франции, и ему пришлось переехать жить в Германию. В 1934 году ему разрешили вернуться в Англию.

Алистер Кроули умер в Гастингсе, Англия, 1– го декабря 1947 года практически в нищете.

Рассказав это, я понял, что не сказал о Кроули практически ничего. О чём и сказал Клименку, но он оставил эти мои слова без комментария.

Глава пятая. Ватсон играет соло

– Человек! Человек! – Завопил Клименок, увидев Сергея во дворе. – Этот урод уже нажаловался генералу от лица всего коллектива на моё хамство. Просил, между прочим, заменить меня кем-нибудь другим, – сообщил он мне.

– И что?

– Ничего. Если действия какого-либо должностного лица кажутся вам идиотскими, возможно, это лицо решает совсем иную задачу, чем вы предполагаете.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Это так, тема для медитации.

Было утро второго дня расследования. Мы с Клименком только-только вернулись на место преступления и даже не успели ещё войти в дом.

– Он что, не слышит? Человек!!!

Настолько истошного вопля мне ещё слышать не приходилось. Видимо решив, что игнорировать Клименка – не самая подходящая идея, Сергей быстрым шагом направился к нам. Он был более чем зол, и для того, чтобы это понять, не надо было посещать курсы физиогномики.

– Послушайте! – взвизгнул он. – Это уже не укладывается ни в какие ворота! Я, конечно, не ожидал от таких как вы хороших манер, но настолько неприкрытое хамство… Я буду жаловаться!

– Ты уже пожаловался.

– Да, и буду жаловаться ещё.

– Да ладно тебе, расслабься. Человек – это звучит гордо. Или ты забыл?

– Для вас я Сергей Петрович, и будьте любезны обращаться ко мне на «вы». Иначе…

– Иначе вы сделаете сипоку, у нас почему-то принято говорить харакири, на сиденье моей машины?

– Да пошёл ты!.. – сказал Сергей, не забыв указать точный адрес, повернулся и быстрым шагом бросился прочь.

– Гражданин Солодилов! – рявкнул командирским голосом Клименок. – Я вас ещё не отпускал. Или вы хотите продолжить разговор в отделении без Ватсона и при закрытых дверях, так я вам это устрою.

Это подействовало. Сергей остановился и нехотя вернулся к нам.

– Что вам ещё угодно? – спросил он, буквально трясясь от злобы.

– Вчера мы не успели поговорить со жрицей Надежды. Вы не знаете, где мы могли бы её найти?

– Несколько минут назад я видел её в беседке с той стороны дома.

– Благодарю вас, гражданин Солодилов. Можете быть свободны.

– Зачем ты с ним так? – спросил я, когда Сергей удалился на достаточное расстояние, чтобы не слышать мой вопрос.

– Я тебе задал тему для медитации?

– Ну?

– Вот и медитируй.

– Понятно, значит, не скажешь.

– Извини, не скажу.

– Ладно…

Катюшу, или Екатерину Егоровну Приходько, как и предсказывал Сергей, мы нашли в беседке. Она сидела с ногами на столе и увлеченно СМСила по телефону, работая руками со скоростью, которой позавидовала бы не одна дюжина секретарей-машинистов. Кате было семнадцать. Не страшная и не красивая. Голова забита всей той чертовней, которой наполнены головы её сверстниц. Пустая голова и богатенький папа, – а что папа богат, у меня не вызывало сомнений, – отложили на ней свой отпечаток. Так, одна знакомая барышня, дочурка такого же богатенького Буратино рыдала в три ручья потому, что он подарил ей на 18 лет какую-то там «Тойоту», а не машину её мечты.

– Привет, – сказал я.

– Доброе утро, Екатерина Егоровна, – поздоровался Клименок.

Она удостоила нас мимолетным взглядом и вновь переключила все своё внимание на телефон.

– Екатерина Егоровна, нам нужно задать вам пару вопросов.

– Могли бы сделать это вчера.

– Вчера мы не успели, – ответил я, потому что Клименок никак не собирался реагировать на её слова.

– Тогда избавили бы меня от ненужного торчания под дверью.

Я уже хотел принести наши искренние извинения, но Клименок не дал этого сделать.

– Это был тактический ход, – сказал он.

– Какой ещё тактический ход? – раздраженно спросила она.

– Так тебе и скажи. Размечталась.

– А ваши вокальные упражнения, это тоже тактический ход?

– А ты сообразительная. Тебе понравилось?

– Думаю, ему это только на пользу.

– Ну, раз так, теперь твоя очередь доставить нам с Ватсоном удовольствие.

– Ладно, давайте ваши вопросы.

– Скажи, ты когда-нибудь видела талисман?

– Разумеется, каждый раз во время ритуала.

– Он тебе нравился?

– Если честно…

– Только честно и никак иначе.

– Тогда не очень.

– А почему?

– Не знаю, какой-то он… не такой.

– Не впечатляющий.

– Вот именно, не впечатляющий.

– Скажи, а его мог кто-нибудь украсть?

– Конечно мог, раз украли.

– А кто-нибудь выходил во время вашего бдения?

– Все выходили.

– Вот как?

– А вы думали, можно бдеть всю ночь и ни разу не захотеть попить или в туалет?

– Тогда почему все уверяют, что никто не выходил?

– Потому что идиоты.

– Ты уверена.

– А вы разве нет?

– Хороший вопрос. Но я не могу разглашать ответ в интересах следствия.

– Понятно, – улыбнулась она.

– Нам вчера сказали, что Гроссмейстер перепутал слова.

– Чушь собачья.

– Да?

– Как он может перепутать слова, если вместо слов он несет откровенную пургу. Он только говорит, что это – латынь, а на самом деле…

– Думаю, ты сама так делаешь на собраниях своего филиала. Угадал?

– Не скажу.

– У нас раньше на танцах так исполняли песни на «английском языке». Текстов никто не знал, поэтому плели всё, что придет в голову, лишь бы было созвучно, – предался я воспоминаниям.

– Похоже, Ватсон, барышня слишком юна, чтобы помнить о том, что когда-то вместо диджеев на корчах играли местные ансамбли на дерьмовых инструментах.

– Как вы сказали? – заинтересовалась Катя.

– Извини, дорогая, но я дословно уже не повторю.

– Нет, как вы назвали свои допотопные дискотеки?

– Корчи.

– Корчи, – рассмеялась она. – Гламурненько.

– Видишь, Ватсон, теперь даже не говорят «клёво» или «прикольно». Я чувствую себя динозавром брежнеозойской эры. Ладно, оставим лирику на потом. Скажи, Кать, а кем тебе приходится Гроссмейстер?

– Он – никем.

– А не он?

– А неон – это что-то из химии. Я уже и не помню. Ещё вопросы есть?

– Отдыхай.

– Да нет, сейчас будут звать на завтрак. Вот смотрите: десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль…

Когда она дошла до ноля, послышался удар гонга, прямо как в фильмах с Брюсом Ли.

– Класс! – отреагировал Клименок. – А перед обедом что, в гонг не бьют?

– Бьют, но вчера там что-то поломалось.

– Понятно, и спасибо за помощь следствию.

– Всегда пожалуйста.

Должен признаться, что как писатель я искренне завидую тем мастерам пера, которые могут развести листов на десять описание ветки сирени, или не менее подробно описывать натюрморт на столе, густо сдабривая его пустыми разговорами. Подобный талант легко позволяет раздувать даже сводку погоды до размера как минимум повести. К сожалению, таких способностей у меня нет. Возможно, это связано с тем, что, как читатель я терпеть не могу все эти толстовские дубы глазами князя Андрея, и стоит мне нарваться на более или менее длинное описание гостиной или тучек на небе, как я гарантированно пропускаю этот кусок. Если же таких описаний становится слишком много, я попросту перехожу к другой книге.

Поэтому, несмотря на желание это сделать, я не стану описывать ни те деликатесы, которые нам посчастливилось съесть, ни светские беседы.

Только то, что имеет отношение к делу.

Короче, завтрак уже подходил к концу, когда Анна Степановна, она же Шапокляк, она же Жрица Милосердия, постучав ножом по бокалу, как это делают на банкете, когда хотят произнести тост, заявила:

– Кажется, я знаю, кто преступник, – торжественно, словно пионер, дающий клятву, сказала она.

– Да? И кто же он? – ехидно спросила Вера Павловна.

– Да, Анна Степановна, если вы знаете, вы должны нам немедленно назвать его имя, – поддержал её Свидригайлов.

Затем разом загалдели все, превратив завтрак в стихийный митинг. Одна лишь Анна Степановна, да мы с Клименком сохраняли молчание.

– Вы на рожу её посмотрите, – сказала мне Катя. Она сидела рядом со мной за столом. – Само олицетворение торжества. Её медом не корми, дай побыть в центре внимания.

Словно в ответ на эти слова Анна Степановна поднялась из-за стола. Это заставило публику затихнуть.

– Я должна ещё кое-что проверить, – сказала она, – и потом я вам все скажу.

– Когда? – бросил кто-то из зала.

– Сегодня вечером или завтра утром. А теперь прошу меня извинить, – с этими словами она покинула столовую.

– Послушай, Ватсон, ты хорошо выспался? – спросил меня Клименок, когда мы встали из-за стола.

– Да, а что?

– Тогда поработай немного соло, а я пойду вздремну. Представляешь, так ночью и не прилег.