Никколо Макиавелли - Государь. История Флоренции (сборник)

• Название: Государь. История Флоренции (сборник)
• Автор: Никколо Макиавелли
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76550-8

Сочинение итальянского писателя и дипломата, учебник и руководство к действию для правителей всех времен и народов на протяжении вот уже пятисот лет – трактат Никколо Макиавелли «Государь» оказался настолько крамольным, что в церковной среде утверждалось, будто бы он написан рукой Сатаны, и сразу несколько епископов Католической церкви добились его включения в «Индекс запрещенных книг» в 1559 году.

«История Флоренции» – история города-государства от зарождения итальянской средневековой цивилизации до конца XV века, выдающаяся книга в новой историографии и яркий образец политической мысли. Макиавелли удивительно красочно воссоздает исторические события, а драматизм повествования, выразительные монологи и ощущение реальности позволяют считать автора одним из создателей итальянской художественной прозы.

---

«В чем состоит красота? В красках? Нет. В линиях? Нет. Красота – это форма, в которой гармонично сочетаются все ее части, все ее краски… Такова красота в предметах сложных, в простых же она – свет… Вы видите Бога, Который есть свет. Он – сама красота… Итак, что же есть красота? Это такое качество, которое вытекает из пропорциональности и гармоничности всех членов и частей тела… Откуда проистекает эта красота? Вникни, и ты увидишь, что из души…»[1]

Когда этика подменяется эстетикой, господствует канон, число, и художник предпочитает аттестовать себя инженером, изобретателем осадных орудий и летательных аппаратов. «Расчисленная музыка» – труп, и так ли уж случайно, что художникам Возрождения понадобился скальпель патологоанатома? Какая тоска по единству, по живой жизни в этих словах «фанатика»! Прозвучит ли еще столь чистый, столь высокий звук в это глухое время? Где там! Гуманистический культ жизни как таковой убил все, замутил источники жизни.

Три с небольшим года продолжалось правление Савонаролы. Неспокойные годы: и Медичи плетут заговоры, и от французских оккупантов приходится откупаться, мало того – из-за Альп явился император, а в самой Италии папа, худший враг Савонаролы, сколачивает против Флоренции лигу итальянских государств. Всё в эти годы держалось на чуде – французский король пугался пророчеств Савонаролы и соглашался на уступки, гражданское ополчение поднималось на защиту города, реформа прививалась. А потом – непонятный оборот, нелепица, к которой мы привыкнем разве что к ХХ веку. Любовь оборачивается ненавистью, вчерашнего спасителя предают. В 1498 году Савонарола был сожжен как еретик – уступка папе и местным противникам монаха, которые давно уже хотели захватить власть. Так устанавливается светская республика, которой и будет служить Макиавелли. Жаль, право, что он, проницательный наблюдатель и скептик, ничего не рассказал нам ни об успехе Савонаролы, ни о причинах его краха. И хотя многие открытия Савонаролы Макиавелли подаст как свои и будет их страстно отстаивать – именно как свои (в том числе едва ли не в первую очередь – народное ополчение, залог национальной свободы), в отличие от Микеланджело он никогда не назовет Савонаролу учителем – хотя бы с маленькой буквы. Вероятно, в глубине души он презирал доминиканца – все, сделанное им, было так ненаучно, не расчленено. Частное письмо, адресованное другу и повествующее о событиях 1498-го (незадолго до гибели Савонаролы), дышит презрением к «вранью» и непрофессионализму доминиканца. Оно написано уже вполне «Макиавелли».

Савонарола подчиняет эстетику этике (не надо подменять понятия, он вовсе не требует от красоты назидательности, он требует именно красоты, то есть – души). Наукам он отводит место в системе цельного знания, историю и политику сопрягает с религией. Очень даже совместимы оказываются христианство и чтение исторической литературы: «Ты плохой христианин. Иди и прочти историю Леонардо д’Ареццо», – советует он деятелю, вздумавшему вернуть избрание по жребию. Главный предмет попечения Савонаролы – демократическая реформа, отдавшая власть в руки Великого совета.

Однако «демократическая реформа» в самой себе содержит парадокс: чтобы продолжать реформу, нужно отчасти поступиться демократией. Савонарола зорко следит за тем, чтобы до власти не добрались противники Дела. И первая попытка Макиавелли поучаствовать в выборах оборачивается неудачей – может быть, он и не был противником Савонаролы, но и к числу его сторонников, из которых формировались руководящие органы, тоже не принадлежал. Так что, кроме идейных разногласий, имелись у Макиавелли и личные счеты. Практическая политика и он в практической политике – вот что главное. Не следует забывать, что Макиавелли был художник. Не подпускать его к делам государственным – все равно что Микеланджело оторвать от его мраморной глыбы. Гибель Савонаролы открыла Макиавелли путь в любимое искусство политики. В 29 лет, в 1498 году Макиавелли избирается секретарем второй канцелярии – докладчиком по иностранным делам. Он обретает свое призвание.

Частная биография наконец слилась с общественной. Дальнейшее хорошо известно.

Четырнадцать с половиной лет государственной службы. Посольства к папе, к итальянским государям, во Францию. Наблюдения за поступками и характерами, предварительные выводы. Отчеты, приводившие в восторг членов второй канцелярии, – ироничные, сжатые, блестящим языком написанные. Не меньший восторг вызывали и частные письма. Никколо умел завернуть анекдотец в духе Боккаччо; не щадя себя, он описывал собственные похождения в поисках шлюхи (он же два месяца на чужбине, без жены), закончившиеся тем, что его буквально стошнило при виде отвратной девки. И впрямь, что есть красота без души? Подавая себя на бумаге похабником и циником, был между тем нежнейшим мужем и отцом множества детей. Отправляясь в очередное посольство, хоть и радовался профессиональной востребованности, сокрушался о разлуке с домом.

Помимо текущих отчетов были в ту пору написаны и крупные работы: трактат об организации военных сил республики и обзоры событий в Германии и Франции с углублением в национальный характер этих государств. Макиавелли сочетал две секретарские должности (секретарь, как мы понимаем, – это в те времена скорее «помощник министра») – второй канцелярии, занимавшейся международными делами, и военной комиссии Десяти. В практике военного дела он смыслил мало: сохранились воспоминания современников о том, как теоретик, шагая не в ногу и не умея владеть оружием, пытался муштровать новобранцев. Но ведь не в этих же досадных мелочах дело – он нашел способ служить республике по-своему, не только исполняя обязанности, предусмотренные должностью. Под него, под его новаторскую идею народного ополчения, создают особую магистратуру – Комиссию по делам народного ополчения. Комиссия была приведена к присяге в январе 1507 года, а Макиавелли сделался и ее секретарем – ключевая должность, на которой можно спасти теснимую со всех сторон республику.

Спасти республику не получилось. Искусные дипломаты лавировали между французами и немцами, надеясь, что те помогут им разделаться с местными соперниками и уберутся домой. Но, раз сунув нос в итальянские дела, чужаки уходить отказались. Призывая на помощь против одних иностранцев других, итальянские города навлекли на свою голову еще более страшного завоевателя – испанцев. Народное ополчение мало что могло противопоставить хорошо обученному регулярному войску. Патриотизм, на который понадеялся Макиавелли, не помог, да и непростая штука этот местный патриотизм: среди городов, вошедших в состав Флорентийской республики, многие (и в первую очередь Пиза) сочли бы за патриотизм отделиться от Флоренции и посильнее навредить ей.

В 1512 году произошла реставрация Медичи. Пьеро Содерини, покровитель Макиавелли (поговаривали, что на самом деле республикой правит Никколо, а Содерини, пожизненный гонфалоньер, только ширма), бежал. Макиавелли отстранили от всех его должностей. Понятное дело, их захватили изголодавшиеся в изгнании приверженцы Медичи. Идеологической подоплеки в смещении Макиавелли и его высылке не было. Он с готовностью изъявил желание служить новой власти. Да и выслали всего на год, не из страны – из столицы. Считали бы врагом – не так бы расправились.

Готовность служить Медичи – вовсе не беспринципность. Он не связывал себя с партиями, но связывал с родиной. Томясь от безделья в затянувшейся ссылке, Макиавелли грозился пойти писарем или гувернером к какому-нибудь вельможе, однако отверг и приглашение из Рима, на службу к кардиналу, и приглашение из Франции. Его интересовала только одна работа – флорентийского секретаря. Но реабилитация затянулась. Через год после возвращения Медичи, как раз когда ссылка заканчивалась, раскрыли заговор, и Макиавелли заподозрили в причастности. Худший момент его жизни – тюремное заключение, шесть ударов плетьми, страх перед более жестокими пытками и приговором. Он молит о помиловании в стихах. Да, тут понадобились стихи, общий язык эпохи. «Быть может, Музы к вам найдут подход, божественным умилостивив пеньем», – взывает он к Джульяно, младшему сыну Лоренцо Медичи. Ну да, Музы, кто же еще…

С наивным бесстыдством Макиавелли обрекает других: «Что ж, виноваты сами! Пусть подыхают в петле. В добрый час! А я помилованья жду от вас». Конечно, он – особенный. И в этот «добрый час» свою выделенность Макиавелли оправдывает именно тем, что он поэт (он даже предполагает шутливо, что в колодки попал оттого, что его перепутали с бездарным виршеплетом Даццо):

И я взываю к вам:
удостоверьте, что и в самом деле
мне имя – Никколо Макиавелли[2].

Так он понимает помилование.

И его помиловали. По случаю избрания Джованни Медичи папой (под именем Льва Х) была объявлена амнистия. Медичи, усвоившие уроки Лоренцо, склонялись к милосердию. Но помиловав «поэта», дипломата ни в столицу, ни тем паче в политику не вернули. Отныне проживание его ограничено семейным поместьицем под Сан-Кашьяно, и вся его деятельность сводится к литературному творчеству.