Турсынбай Жандаулет - И ты получишь миллион

• Название: И ты получишь миллион
• Автор: Турсынбай Жандаулет
• Издательство: Литагент «Ридеро»78ecf724-fc53-11e3-871d-0025905a0812
• Жанр: Русское современное

21-й век избавил человека от тяжелой работы. Но появилась другая напасть: человек стал выставочным товаром – он должен быть красивым, подтянутым, спортивным. От внешности зависит многое – начиная от любовных похождений, создания семьи… и заканчивая карьерными амбициями. Может ли дряхлый старик превратиться в молодого парня? А старая женщина в красивую обаятельную молодуху? Как можно жить абсолютно не имея денег? В книге «И ты получишь миллион» идет речь именно об этих вещах.

---

Увидев меня, свора залаяла, завыла, застонала. Осознав, что эти твари никак не доберутся до балкона, если только не будут прыгать с крыши или с соседнего балкона, я немного успокоился. Начал внимательно осматривать их, внешний вид этих зверей был жутким и отвратительным. Или мне показалось с перепугу. Коричневые продолговатые пятна, на грязной шкуре, куцый зад, круглые торчащие уши, короткий хвост, пена у рта, бррр…

Но, вдруг животные побежали к входной двери и с шумом, ворвались внутрь здания. Я в панике бросился в комнату, закрыл двери балкона на щеколду. Дрожащими руками начал обшаривать мусор в углу, в надежде найти, что-нибудь похожее на оружие. Я нашел железную толстую арматуру длиной примерно полметра. Немного успокоившись, сел на деревянную тахту.

Волкообразы бегали по коридору, громко выли, стонали от неутоленной агрессии, временами огрызались между собой. Дрожь моего тела не унималась, я не смог как-то успокоить себя. Только повторял, «они не смогут войти, они все равно не смогут войти…». Побегав по коридору, и убедившись, что не смогут меня достать, волкообразы вышли из здания, постепенно их голоса удалялись. Но, я еще долго не посмел выйти на балкон.

После того как волкообразы ушли, я начал осматривать комнату в которой по воле случая оказался. Комната была большая, светлая, с высоким лепным потолком. Возможно, последними здесь жили строители-ремонтники, в углу возвышалась огромная куча строительного мусора. Куски деревянных брусьев, арматур, отрезки труб различной длины, и большая куча белого гипса, остатки разбитого стекла. На правой стороне стояла небольшая тахта-кровать. А около двери деревянный шкаф.

Я растянулся на тахте-кровати, глядел в грязный, обрызганный потолок. В такие моменты я обычно вспоминал те роковые дни, когда жизнь моя перевернулась верх дном. Я потом называл те дни «Последними днями Помпеи!».

И так, последние дни Помпеи… то есть последние дни, когда я еще был «традишн мэном», или обычным человеком, как все.

***

Это было ровно десять лет назад. Жил и работал тогда я в Париже. Был профессором социологии, уже опубликовал более тридцати книг. Писал я и стихи, и романы. Были у меня и научные труды. Объездил почти весь мир. Был обеспеченным человеком. Жена ушла от меня, точнее она жила отдельно. Но, мы не развелись официально. Оставленные жены не тени прошлого, и не тонут они в толще воспоминании…

ХОРОШО, ЧТО МЫ РАССТАЛИСЬ

Жить мне стало проще,
А ведь мы, по сути, не расстались,
Тебе керосинку… с лязгами…
А, мне свечи достались.

Мы поделили мир пополам,
Тебе сбруя историческая,
А мне танки и пушки,
Потому что я мужчина!

Тебе луна в подлунном мире,
А мне немеркнущий свет!
Истираем мы еще подошвы,
В тех Вселенных,
где вообще нас нет!

Хорошо, что мы расстались,
Пошли по разным тропам,
И в глухомани
неизведанных ристалищ,
Построим каждый свой вигвам!7

Единственная дочка жила в Америке. Дочка иногда звонила мне, шумно и неестественно интересовалась моим здоровьем, делами. Я точно также шумно и неестественно интересовался ее здоровьем, и ее делами, и в конце разговора причмокивал по телефону ее в щеку. Что это было, родственные связи?

Когда мы с женой вместе жили, много ругались и ссорились. Но, постепенно потеряли интерес друг к другу. Она купила квартиру в другом конце города, переехала туда, и, совсем не звонила мне, абсолютно не интересовалась мною. Я пару раз ездил в ее новую квартиру. Но, всегда чувствовал, что она тяготится мною, и, хочет чтоб я поскорее убрался. У нее уже были другие интересы, новые друзья.

Потом, я тоже перестал звонить жене. И мы потеряли друг друга, последний год мы вообще не виделись и не разговаривали даже по телефону. Только через дочку я знал, что она жива и благоденствует. Хай с ней, как говорится.

У меня была квартира в центре города. Старый дом, высокие лепные потолки, узкие продолговатые окна и двери, старинная дубовая и с красного дерева мебель, которой я гордился безмерно, они нравились мне. Я люблю все естественное, природное.

Большие комнаты. И, еще была прислуга, миссис Гранта женщина пятидесяти лет. Приличная, воспитанная особа. Она готовила мне, и оставляла еду на кухне, чтоб я мог кушать, когда захочу. Гладила одежду, убирала квартиру. Вообще, каких-то бытовых неудобств, я не ощущал. Миссис Гранта обычно уходила домой в пять часов. Но, временами еще забавляла меня разговорами, если я заставал ее дома.

– Знаете мсье Юлиан, сын моей лучшей подруги мадам Эшлен сделался «ньюмэном». Это так забавно.

– «Ньюмэн». А, кто они такие?

– Это когда люди не кушают вообще.

– В смысле не ест никакой пищи?

– Да.

– Солнцееды значит.

– Что вы сказали?

– Солнцееды говорю. Это такая категория людей, которые вообще не питаются. А, кормятся лучами солнца.

– Да, возможно это так. Но, знаете, что самое ужасное, у него, то есть у сына подруги вроде полностью удалили пищеварительную систему.

– Да, что вы говорите, – оживился я, – это невероятно.

– Да, так и есть, он не кушает, не пьет. Ну, не знаю, возможно, еще не курит. А, еще говорят, что они, эти «ньюмэны»… смогут заново построить собственное тело.

– Не понял, что вы сказали?

– Построят свое собственное тело. В общем, так, если допустим, вам не нравится ваше тело, я не вас имею в виду господин профессор.

– Да, понимаю, дальше?..

– Если вам не нравится ваше тело, вы по вашему усмотрению можете менять тело. Ну, чтоб оно вам нравилось. То есть, на такое – которое, вы бы хотели.

– Вот как… забавно.

– И, еще знаете что? Он вообще перестал работать.

– Не понял?

– Ну, этот сын моей подруги, я имею в виду. Так, он сейчас говорят, не работает вообще, из принципа.

– Не хочет работать что ли?

– Представьте, работа ему не нужна!

– Как это работа не нужна?

– Ну, понимаете, зачем работает человек?

– Чтоб заработать на жизнь.

– Вот, именно, А, деньги ему не нужны. Имею в виду, этим «ньюмэнам» деньги вообще не нужны.

– Вот, как!

– Да, потому что, ради чего нам нужны деньги? Ну, чтоб купить еду, одежду, и так далее. А, «ньюмэну» не нужна еда, он вообще не ест.

– Это понятно, а, как насчет одежды?

– Одежда? Даже не знаю, может, одежда тоже не нужна.

– Ну, а где человек будет жить? Квартира, помещение, отель, везде надо платить.

– Вы, правы, честно говоря, на этот счет у меня нет сведении, возможно, каким-то образом обходятся без одежды и жилья.

– Понятно.

Честно говоря, я не придал особого значения этому разговору. Тем более, миссис Гранта вскоре ушла, а я остался один. Ночью я обычно остаюсь один… О, как я не люблю ночь! Это самая противная часть суток, меня как всегда мучает жуткая бессонница, я выпиваю море вина, чтоб как-то заснуть. Утром начинается кошмар, я должен вытащить себя с постели. Умыться, и идти на работу. Я, обычно бываю по утрам разбитым, усталым после бессонной ночи. А мне еще лекцию надо читать, общаться со студентами и коллегами. Кошмарное время. Жуткие одиночные вечера, когда я усталый безмерно, лежу на диване, распластавшись, и, у меня даже нет сил идти в туалет, я весь в болях и страданиях… Жуткое время.

Дни текли неспешно. Хотя, внешне у меня все вроде благополучно. Я довольно известный в узких кругах человек, к мнению которого прислушиваются. Высокое жалование, гонорары от опубликованных, и перепечатанных книг и статей, довольно внушительная сумма в полтора миллиона евро в банке.

Но, временами подкатывала жалость к себе. Где-то в подсознании тлела, мысль о самоубийстве. Хотя, я по своей трусливой натуре вряд ли смог бы убить себя. Для самоубийства нужен определенный уровень храбрости, самоубийцы храбрые люди, а не жалкие трусы, которые боятся жить.

Временами приходили бесформенные мысли о цели жизни, о бренности бытия, о том для чего я родился. Я их безжалостно отгонял от себя. Я знал, что если начну копаться в себе, то открою в себе такие непотребные, вонючие залежи.

Меня мучила некая незавершенность моей жизни. Некая искусственность, быстротечность, иллюзорность ее. Что-то самое важное отсутствовало в ней, как-будто я не сделал самого главного, ради которого пришел в этот мир. Все что сделал, было не то, как-будто я ушел с моей главной дороги, пошел по кривым переулкам, ведущим в никуда.

Но придет точка отсчета, ты должен покончить с этим миром, страшно, тщетно пытаться, где-то искать смысл, его нет, и не будет. Все твои мысли по существу пустые, ни о чем. Мир живет, будет жить и без тебя, твои мучения ни к чему.

Я перестал сопротивляться, пусть течет все как есть.

***

Тем временем, количество ньюмэнов по всему миру росло. Появились они и в Париже, несмотря на то, что французское правительство запретило строить во Франции фабрики по трансформации человека. Ньюмэны были высокие, красивые, еще бы, они ведь сами строили свое тело. Это была невероятная победа человека над природой. Теперь можно не только довольствоваться подаренной природой телом, а сделать себе именно ту внешность, которая тебе нравится, о которой мечтаешь, которую ты сам хочешь.