Надежда Мирова - Антон. Мальчик-щенок

• Название: Антон. Мальчик-щенок
• Автор: Надежда Мирова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-386-08176-8

Маленький Антошка живет в Алтайском крае в небольшой деревеньке. Местные жители зовут его пёсиком, но помогать не спешат. Пару лет назад мать Антошки погибла при пожаре, и теперь воспитанием ребенка занимается собака Найда. Животное осталось преданным ребенку своих бывших хозяев и научило его всему: как бегать на четвереньках, как защищаться от незваных гостей, как обнюхать еду, чтобы не отравиться. Антошка прожил с собакой три года, и всё это время она спасала его от смерти. Сможет ли ребенок, не умеющий говорить по-человечьи, вернутся в общество людей? И как он перенесет разлуку со своей приемной матерью из мира животных?

---

– Кать, не хочешь помочь мне разобраться с мамиными вещами? – спросил Женька, повиснув в дверном проеме. В доме горел яркий свет, и от Женьки на дорогу падала какая-то странная и пугающая тень, похожая на маленького чертенка.

Катя почему-то засмотрелась на эту тень, но быстро стряхнула с себя оцепенение и ответила:

– Конечно, Жень. Сейчас только молоко домой отнесу и сразу к тебе прибегу.

– Хорошо, буду ждать, – улыбнулся парень и скрылся в доме. – Дверь не запираю, – раздалось из-за уже закрытой двери.

Катя поспешила домой. Наскоро закинув пару бутылок с молоком в подпол, девушка быстро взлетела по ступенькам обратно в дом и полезла в шкаф, пытаясь найти платье поприличнее. Ей было стыдно идти в гости в обычной рабочей одежде, да к тому же еще и испачканной коровьим навозом. В шкафу обнаружилось симпатичное синее платье в цветочек, которое Катя не надевала со времен школьного выпускного. «Кажется, не самый лучший вариант, но больше у меня все равно ничего нет», – печально подумала Катя, натягивая старое платье. За столько лет ее фигура ничуть не изменилась, и платье село как влитое.

Катя была бы рада покрутиться перед зеркалом в полный рост и оценить свою внешность, но она не могла этого сделать, потому что в ее доме отродясь не водилось зеркала. Обычно ей хватало собственного отражения в металлическом боку чайника или в ведре воды, но сейчас ей особенно хотелось выглядеть красиво. Поскольку смотреться все равно было некуда, Катя поспешила домой к Женьке. Наверняка он уже ее заждался.

На улице стемнело, и уже успели включиться два фонаря – единственные пока работавшие на всей улице. В деревне постоянно было темно, потому что новые фонари то ломались, то разворовывались местными пьяницами на новые лампочки и цветные металлы. Жители Агаповки привыкли ходить по темноте, деревня была небольшая, и местные жители хорошо знали все дорожки и тропинки. До Женькиного дома идти было три минуты быстрым шагом. Катя пролетела это расстояние как на крыльях и остановилась перед дверью, тяжело дыша. Она поправила волосы, одернула платье и только сейчас поняла, что забыла переобуться и снять свои грязные кирзовые короткие сапоги, в которых работала в коровнике. Вот ведь незадача! И как только она могла упустить из виду такой важный момент! Сейчас ведь она войдет и наследит в доме Женьки, а он ведь теперь городской житель, наверняка ему станет противно…

Катя уже собиралась развернуться и побежать домой, но тут она услышала Женькин голос: «Кать, чего ты там на пороге топчешься, заходи уже!» Тяжело вздохнув, Катя сняла свои сапоги и пошла в дом босиком. Она толкнула тяжелую деревянную дверь, та со скрипом подалась, и девушке по глазам ударил яркий свет.

Все в этом доме было так же, как и много лет назад, когда они с Женькой были школьниками: и этот круглый стол с желтой скатертью, бахрому на которой Катя так любила заплетать в косички, и этот красный абажур прямо над столом, и шкаф с красивыми стеклянными графинами, на гранях которых причудливо играл свет от абажура. Не хватало только Женькиной мамы, которая обычно выбегала с кухни с полным подносом горячих пирожков. Сейчас же вместо них на столе стояли картонные коробки, а рядом с ними Женька, складывавший что-то в них.

Катя подошла ближе. Деревянный пол в неотапливаемом доме неприятно холодил ступни, несмотря на то что на улице стояла теплая погода. Но девушка привыкла терпеть неудобства. Ее внимание было приковано к Женьке, который замер на месте с фотографией в руках. Катя подошла ближе и заглянула через плечо на фото.

– Помнишь, когда мы сделали эту фотографию? – спросил Женька, оборачиваясь на Катю.

Она кивнула.

Она хорошо помнила тот момент. Стоял май, самый лучший месяц в ее жизни. Она была частой гостьей в доме Женьки, а он тогда светился от надежд на прекрасное будущее – в мае ему предстояло уехать в город. В том мае у них были и свидания возле реки, и прогулки при лунном свете, и робкие поцелуи под кустами сирени, что росли возле забора Катиного дома. На фотографии Женькина мама обнимала своего сына, а рядом к нему прижималась Катя. Их сфотографировал парень, который учился с ними в одной школе и закончил ее на два года раньше. Его звали Сергеем, и он тоже сумел перебраться из Агаповки в город, однако приезжал домой гораздо чаще, чем впоследствии Женька. В тот май Сергей вернулся с подарками для всей своей родни, а заодно привез и фотоаппарат, на который снимал не только своих родственников, но и всю деревню. Женькина мама хранила эту фотографию как единственное напоминание о сыне, который ее покинул.

– Хорошие тогда были дни, – с печалью в голосе произнес Женька и собрался кинуть фотографию на дно коробки, но Катя не позволила.

– Дай, я ее себе на память заберу, – сказала она, аккуратно вытаскивая фото из сжатых пальцев Жени. Он почему-то вцепился в карточку и не хотел ее выпускать. – А то вдруг опять пропадешь на несколько лет.

Женька выпустил фото после слов Кати.

– Не пропаду, – как-то чересчур бодро сказал он, словно сам не веря в свои слова. – Давай лучше разбираться. У мамы столько всего, я даже не знаю, что с этими вещами делать. Может, продать их? – спросил Женя, вынимая из шкафа мамины графины.

Катя удивленно на него посмотрела. Что поделаешь, человек прожил в городе несколько лет, ему и в голову не приходит раздать эти вещи другим людям, тем, кому они могут понадобиться. Катя хотела было сказать ему об этом, но тут Женя выдал вообще очень сильно удивившую ее фразу:

– Или может просто их выкинуть? – Он уже вертел в руках небольшую шкатулочку, раздумывая над тем, как она открывается. – Хотя жалко бросать, все-таки память.

Внезапно коробочка в руках у Жени открылась, и на пол полетели его письма, которые он присылал матери из города. Бедная женщина хранила их и, судя по состоянию, очень часто перечитывала.

Женька покраснел, когда понял, что это за бумажки, и, поставив шкатулку на стол, наклонился их собрать. Катя тоже присоединилась к сбору писем. Через минуту в руках у нее была небольшая пачка, которую Женькина мама перевязывала розовой шелковой ленточкой.

– Могло бы и побольше за семь лет накопиться, – сказала Катя, взвешивая на ладони Женькины письма.

– Слушай, я все понимаю, мне очень стыдно, – вспылил Женька, до этого времени старавшийся держать себя в руках и замолкавший, как только разговор касался его отсутствия. – А что мне было делать? Думаешь, на работе в моей фирме нужны деревенщины? А я именно такой для них и был. Мне приходилось ото всех скрывать, откуда я родом. Я ведь как проклятый вкалывал на нескольких работах, пока учился, ночами не спал, чтобы денег на квартиру накопить и прописку себе поменять. – Женька ходил взад и вперед по комнате, размахивая руками, но не слишком сильно повышая голос. – Ну приехал бы я сюда, что меня ожидало бы? Мамины слезы и просьбы приезжать почаще? Я бы не выдержал, забрал ее к себе в город, а кто бы там о ней заботился? Я целыми днями на работе.

– А тут о ней кто заботился? – не выдержала Катя. – Тебе слезы матери видеть не хотелось? Ну так я их постоянно видела.

Женя остолбенел и удивленно посмотрел на Катю. Откуда только в этой скромнице взялось столько возмущения?

– Ты ни о ком, кроме себя, не думал! – продолжала она высказывать ему все, что накопилось в душе за последние годы. – Родную мать не жалел. Ладно, ты не приезжал, занят был. Но письмо-то написать или посылку отправить тебе тоже тяжело было? Просто две строчки черкнуть со словами «Люблю, скучаю»? Она ведь на почту по несколько раз на день бегала, все ждала от тебя весточки. Да если бы ты ее в город забрал, она и протянула бы подольше. Любовь жить помогает.

Всю тираду Кати Женька стоял пристыженный, словно мальчишка, когда-то покинувший деревню. И когда Катя наконец замолчала, он тяжело опустился на стул, не смея поднять на свою обвинительницу глаза.

– Ты права. Ты во всем права, – тихо начал он. – Но ведь уже ничего не вернуть, правда? Кать, теперь я вернулся, и все будет по-другому. Я продам мамин дом и вернусь в город. Но я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты согласна? – наконец поднял он свои черные глаза, которые заглядывали Кате прямо в душу.

– Мне надо подумать, – уклончиво ответила девушка. – У меня тут дом, у меня тут все…

– Что у тебя тут? Дырявая крыша над головой и каторжная работа за копейки? – подколол ее Женька, садясь на стуле поудобнее. Теперь, когда Катя высказала все свои претензии, можно снова вести себя смело.

– Зато это все мое, родное, и я этого не предавала. – Катя слегка обиделась и отвернулась от Женьки, сложив руки на груди.

Он встал со стула, подошел к своей подруге и тихо прошептал ей на ухо:

– Кать, давай не будем ссориться? И так в наших жизнях столько лет потеряно.

Катя сдалась. Она не могла долго обижаться на Женьку, даже если он был совершенно не прав. Пара вернулась к тому, с чего начинался вечер, – они стали разбирать вещи Жениной мамы. Коробки быстро наполнялись всякими безделушками и предметами обихода. Катя посоветовала Женьке все же отдать эти вещи жителям деревни. Бедным старикам и старушкам могли понадобиться и праздничный сервиз (который был уже заметно потрепан жизнью, одной чашки недоставало вовсе, а на остальных были заметны трещины и сколы), и старый утюг, и ведра, и прочие мелочи, без которых так трудно прожить.