Даниэль Орлов - Офис-дзен (сборник)

• Название: Офис-дзен (сборник)
• Автор: Даниэль Орлов
• Жанр: Русское современное

Языческий мир наших дней населен античными героями, богами и прочей мифологической живностью. Помещенные в современность олимпийцы сохранили свои главные черты – безграничную власть и скверный характер, но утратили небесную обитель. То ли осела священная гора, то ли человечество достроило Вавилонскую башню, но теперь колесницы богов медленно движутся в шеренге машин и стеклянные двери Эдема призывно открываются навстречу прохожим.

---

Остальные тут приходящие. Их вызывают, когда устают любить перечисленных или когда хочется чего-то нового (фантазии всякие, то да сё). А к этому принято готовится. Мужчины особенно тщательно гладят брюки и долго выбирают, какой галстук надеть. Женщины прыскают на себя дорогие духи и рисуют себе изумлённые и грустно-счастливые глаза. Остальные что-то часами распечатывают на принтере.

Меня обычно зовут в самом конце. Меня зовут, когда все уже ослабли. Когда все ослабли ниже пояса и укрепились в мысли, что наступил пиздец и полное бессилие. Они уже наступили вместе, но ещё ничего не сделано. Всех уже отлюбили, а ещё ничего не сделано. Вернее, бесплодной была любовь. Литературщина? Не вопрос! Потому лучше так: пиздец стал отчетливее. Они уже отлюбили всех, но их всех вместе так никто и не полюбил. И то, что мы сделали все вместе, никто не полюбил. И то, что мы не сделали, но ещё только собираемся сделать, уже никто не собирается любить. Это пиздец.

И тогда они зовут меня и ждут от меня чуда. Они ждут, что я начну преломлять хлеба и ходить по воде. Им не нужны фокусы с носовым платком. Им не хватит кроликов из портфеля, сотенной банкноты из-за уха и бородатой женщины. Они не хотят бородатых женщин. Они хотят чуда. Все вместе хотят чуда. Даже Андрюха с запотевшими очками и Шуркафан. Шуркафану больно сидеть. Он хочет в туалет, но стесняется. Он хочет домой к жене, но опять стесняется. Он хочет в Пермь к любовнице. Но прежде он хочет чуда. Ибо чудо – это прекрасно. Если не будет чуда, не будет и Перми. Не будет Уфы, не будет Нижнего Новгорода и даже Купчина. Даже сраного Купчина не будет. Зачем Купчино человеку с отбитыми яйцами и больной задницей?

И тогда прихожу Я. Я прихожу в чёрном плаще и в чёрном берете. В чёрном берете с монограммой и пером. На моих руках перчатки, и это компенсирует банальные Carlo Pazolini на моих ногах. Я появляюсь из ниоткуда в свете лучей проекторов. Я появляюсь под звуки Massive Attack, записанных фоном к презентации. Я раздвигаю руками в перчатках море их слёз. Я втыкаю зубочистку в центр экрана, и из зубочистки вырастает дерево. И дерево плодоносит мечтами. Я появляюсь в сиянии известных людей, которые верят и любят всё, что мы сделали и всё, что мы только собираемся делать. Я становлюсь выше небес, видимым всем живым существам через всемирную сеть. И все видят меня и все любят всё, что мы сделали, и всё, что мы только собирались сделать. Я извергаю из тела своего золотой луч, и по этому лучу люди идут туда, где мы что-то сделали. Люди идут и оставляют там свои деньги. И их деньги становятся нашими деньгами. И денег этих становится так много, что даже часть денег уже можно дать мне. Мне можно посвятить эти деньги в виде премии или в виде повышения оклада. Мне все равно. Я Будда, и это уже мои деньги. И мне все равно, как их зовёт супербухгалтер. И всем уже всё равно. Все уже уверовали. И они уверовали в меня. Они уверовали в меня так, что я уже могу просить бюджет. Я могу просить бюджет, и мне будет даден бюджет. И этому бюджету будет дано имя. Я дам имя бюджету. И имя бюджету будет «Полный пиздец».

Она опять в Париже

Она опять в Париже. Она – это супербухгалтер. И она в Париже каждый год. Приезжает, когда цветёт миндаль. Снимает номер в гостинице с видом на Сену. Сидит и смотрит на Сену. И в этот момент её ничего не волнует кроме текущей воды. И ей наплевать, что она не завизировала пять из шести моих договоров. Ибо не ценит она меня, не понимает, не уважает и больше не хочет. Точно так же, как я её не ценю (бриллиантовую нашу), не уважаю и не хочу. Никогда не хотел. Мне сорок лет, и я слежу за своими желаниями.

Ещё я не врубаюсь в то, что она лепит на краях договоров. Этот почерк… О, этот почерк уролога-шизофреника, где согласные нападают на гласные в темноте её сознания чтобы оттрахать их между предметом договора и реквизитами договаривающихся сторон. Оттрахать грубо и неизобретательно, пока никто не замечает. Пока все брезгливо терпят и смотрят в сторону. В ту сторону, где уже зацвели сады по краям железных дорог, по которым едут полные вагоны наших денег. Денег, уложенных в аккуратные, перевязанные шёлковыми лентами пачки. Их уже все видят, все чувствуют, и кто-то успел их даже потратить. Но только раздвоенное сознание супербухгалтера отказывается их замечать. Оно замечает оплату вагонов, паровозной бригады и постельного белья. Оно считает эти траты лишними. Главный директор не считает. Андрюха не считает. Даже Шуркафан, у которого третий день похмелье после встречи с турецким архитектором, и тот не считает их лишними. Может быть, Элизабет, моя единоутробная секретарша, только что спустившая зарплату на сумку с буквами DG, считает. Но это Элизабет. Она незамужем. Она несчастна. Она солидарна с супербухгалтером. Но неё всем наплевать. Даже мне. А супербухгалтер сидит в Париже, смотрит на воды Сены и ждёт, когда эти воды пронесут мой труп. Не дождётся – не сдохну и не проплыву.

В её кабинете три окна с видом на соседнюю стену и три парижских пейзажа: две подделки темперой под Савиньяка и одна под Писсаро. На каждом набережная Сены. У неё Эм Би Эй и скверный характер. У неё настолько скверный характер, что она не стесняется его не скрывать. Ей платят деньги за характер. Это большие деньги. Говорят, когда она только пришла, это была стройная брюнетка с грустными глазами, высшим образованием и тихим голосом. Она приезжала на метро, включала компьютер и смотрела на фотографии собак, детей и цветов. Сейчас она толстая, крашеная, рыжая, незамужняя и с ненавистью во взгляде. И она постоянно кричит. Она кричит даже тогда, когда молчит. И это невозможно слушать. Её молчание невыносимо. Её хочется убить из чего-то огромного, чтобы наверняка.

Но она супербухгалтер. Она бессмертна, как бессмертно зло в этом мире. У неё в подчинении двадцать смертных с затравленными взорами и гастритом. У каждого жёлтая звезда на груди и бубновый туз на спине. У неё кабинет в соседнем замке, в самом центре башни, в таком центре, в котором, казалось бы, не может быть и окон. Чтобы попасть в бухгалтерию, надо пройти галереями, коридорами, дворами, спуститься и подняться, приложить магнит к устройству для магнита и сказать слова в устройство для слов. И оказавшись в чертогах, нужно ждать. Ждать, когда она прекратит делать вид, что забыла кто я такой, как меня зовут, и зачем я живу. Ждать, когда её молчание сменится криком. Ждать, когда крик перейдёт в визг. Когда визг станет шипением. И только тогда нужно достать дудку и заклясть змею мелодией телефонного звонка от главного директора. И увидеть в её глазах как текут воды Сены, как они вытекают из её мозга и проливаются на пол аккуратной жёлтой лужицей. Лужицей, на краю которой уже сидят клошары и пускают бумажные кораблики из листочков её резюме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.