Сергей Сироткин - Путь. Книга 3

• Название: Путь. Книга 3
• Автор: Сергей Сироткин
• Жанр: Боевое фэнтези
• Год: 2015

Это история о демоне, чьё имя невидимо в прошлом и неощутимо в настоящем. Его нет, так как о нём забыли, но он всё-таки есть, и об этом знает каждый. Его лицо сокрыто обликами других существ, к душам которых он прикоснулся. И лишь, оставаясь в одиночестве, когда нас покрывает Тьма, мы чувствуем душой его присутствие и неустанный взгляд. Он следит за нами, зная о каждом нашем шаге, слове, чувстве, мысли. Его безжалостная длань лежит на пульсе Мира Богов в ожидании, когда ложь переполнит это вместилище Творца, чтобы стереть не только наше существование, но и память о мимолётном пребывании в Сущем человечества, осквернившим бесценный дар – жизнь…

Действие происходит в созданном Творцом Сущем, которое основано на столпах Хаоса, Тьмы и Света. Когда-то давно, придя из Пустоты, во Тьме рождается первородный демон, пытающийся найти ответ на вопрос: «Кто он?» И этот самый главный вопрос, терзающий каждое разумное существо, заставляет сына Тьмы начать тяжёлый путь, усеянный ложью, страданиями, смертью, но также и красотой бытия и, конечно же, любовью.

По своей природе одинокий и непримиримый Демон бросает вызов правителям Сущего, пытаясь спасти его от неминуемого разрушения и установить новый порядок. В этом ему помогают Вельзевул, хозяин ада, и Люцифер, первый ангел Света. Пройдя через битвы и постоянные противоречия разума и души, влекущие не только смерть, но и надежду на жизнь, сын Тьмы становится самым могущественным существом, и ведомый поиском ответов ищет Творца. Путь его пролегает через мир, населённый людьми. Именно в нём, а также благодаря ребёнку, представителю смертной формы жизни, он вспоминает своё имя – Сатана и решает закрыть эту часть Сущего, чтобы дать право людям самим решать свою судьбу.

Но для этого он должен убить себя и пожертвовать своей душой…

---

Резкое жжение обрушилось на спину легионера, а затем острая режущая боль от вспарывающих кожу крючков вонзилась через спину прямо в мозг. Тело сотряслось, застонало, как разрывающаяся от натуги жила, и из Тита вырвалось непроизвольное рычание. Он сразу понял, что палач подкуплен Клавдием, и выжить ему всё-таки не удастся. Исполнитель казни с первого удара обозначил намерение убить осуждённого легионера.

«При всём старании, я протяну максимум десять плетей», – подумал Тит, и его пронзила ещё большая боль от второго удара. Спина стала разрываться от безжалостных металлических крючков, выплёскивая драгоценные ярко-алые капли жизни из тела сотника на твердь. Разум мгновенно сковало, будто палач бил не по спине, а по голове, раскалывая её медленно и настолько болезненно, что появилось желание поскорее умереть. Тит ещё стоял на ногах, но уже после третьего удара ноги подкосились, перенося вес тела на измученные за ночь верёвками руки. Он захлебнулся от боли в собственном крике, и вместо рычания издал сиплый стон, означающий близкую смерть. Только сейчас костлявая старуха соизволила явиться жертве. Титу показалось, что она усмехнулась, обнажив гнилые зубы, и поманила к себе костлявым пальцем. Но от сокрушительной боли старуха неожиданно стала желанней любой красавицы, и Тит мысленно потянулся к ней. Видение было настолько реальным, что легионер словно почувствовал смердящее спасительное дыхание старухи. Но четвёртый удар разрушил появившийся образ смерти, и сотник утонул в океане боли, захлестнувшем его сущность пенящейся волной невероятных мучений. Из него вырвался глухой хриплый звук, и ноги совсем перестали слушаться. Воин империи повис на руках, более не в силах опираться на твердь мира. Железные крючки достали до костей, и, оцарапав их, создали впечатление, что человеческое тело принялось выворачиваться наизнанку.

«Пять!» – донёсся до Тита голос начальника охраны трибуна, отсчитывающего удары, вместе с оглушительной резью от удара плети, и его голова наполнилась монотонным гудением, лишающим слуха. Перед глазами всё поплыло.

Шестой удар заставил легионера расстаться с силами и надеждой выжить, отчего веки воина слегка опустились. Он издал жалкое подобие стона и мысленно вручил себя смерти. Боль не отпускала. Она вцепилась острыми зубами, которыми были железные крючки плети палача, стараясь с каждым укусом вонзиться глубже, будто стремилась добраться до сердца, упрямо продолжающего биться, несмотря на адские муки. Боль пережёвывала плоть сотника, смакуя каждую выдавливаемую каплю крови, и никак не хотела отпускать жертву в освобождающие объятия смерти. Тит уже начал мысленно молить о смерти то ли палача, то ли плеть, то ли боль. И тут седьмой удар словно что-то сломал внутри легионера, представляя его вниманию боль настоящую, словно предыдущая была только разминкой.

Тянущая, вырывающая душу, невиданная ранее боль будто стала петь непрерывную раздражающую песню садиста, не способного остановиться и дать малейшую возможность передохнуть хоть на мгновение.

Стонов сотника уже никто не слышал, и легион понял, что до десятого удара Тит не доживёт. Многие воины опустили взгляды, чтобы не видеть жутких мук собрата, которого они уважали и старались быть на него похожими. Трибун также не в силах более смотреть на казнь лучшего воина, поднял взгляд выше столбов и постарался отвлечься небом. И только Клавдий, забыв скрыть злорадную ухмылку, пристально наблюдал за медленно теряющим жизнь обидчиком, боясь даже моргнуть, чтобы не пропустить долгожданного момента смерти.

«Восемь! – уже более тихим голосом отсчитал начальник охраны трибуна. – Девять!» А Тит ещё был жив, давая это понять конвульсивными подёргиваниями тела после ударов. «Десять!» – оповестил голос, который уже никто не слушал, и сотник, вскинув в последний раз побледневшее лицо к небу, уронил голову, уперев полузакрытые глаза в твердь мира.

Он выдержал только десять ударов, а его почти мёртвому телу предстояло получить ещё пятнадцать плетей. Разум Тита, продолжающий агонизировать в пучине боли, находился в невероятном шоке, не в состоянии мыслить. Душа рвалась на волю, и, чтобы покинуть тело сотника, на мгновение замерла в ожидании желанной смерти.

И вдруг твердь под ногами Тита разверзлась, и он стремительно начал проваливаться вниз, сквозь плоть мира. Его падение ускорялось.

Миг, другой… и перед взором легионера предстали два океана огня, что бушевали друг перед другом, неся потоки огненных масс крови Сущего. Тита обдало невероятным жаром. Он отвернулся, пытаясь защититься от огненного дыхания океанов, и увидел позади себя, в закручивающемся огненном портале застывшую фигуру палача, занёсшего над собой плеть для очередного удара. Время для легионера остановилось. Он всё ещё был жив, но вступил уже одной ногой в Пекло, которое ждало его душу для предстоящих вечных мук за совершённые убийства во имя империи.

– Добро пожаловать в Пекло! – услышал чью-то мысль Тит.

Он повернулся вновь к огненным океанам, и смог заметить еле видимую прозрачную фигуру неизвестного существа.

– Кто ты? – спросил сотник.

– Тот, кто услышал твою мольбу к Тьме и договорился с её повелителем, чтобы ты стал великим воином, каким мечтал стать с детства.

* * *

В этот раз я не летел во Тьме, а стремительно пронзал её, перемещаясь настолько быстро, что разум поначалу не мог ориентироваться в пространстве, испытывая серьёзные потрясения. Но впечатления от такого невероятного движения, которые испытывала душа, захлёстывали настолько бурно и поразительно, что остановиться не было сил. Причём не только я пронзал столп Сущего, но и он протекал сквозь меня, оставляя в моей сущности следы колоссальных по объёму чувств и потоков информации. И когда они создавали впечатление невыносимой ноши, мне приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть хоть ненадолго. Передохнув, я вновь устремлялся вперёд, не важно куда, лишь бы вкусить долгожданное ощущение жизни, пусть непривычной от постоянного столкновения двух сущностей, моей и Тьмы, но не менее притягательной и желанной в восприятии.

Мимо пролетали многочисленные тёмные миры, казавшиеся от сумасшедшей скорости размытыми пятнами. Временами мой беспорядочный путь пересекали потоки огненной лавы, что безудержным течением прорывали плоть тёмного столпа Сущего, который немедленно затягивал то и дело возникающие раны. А я всё не мог насладиться ощущением обретённой жизни, новой, неизвестной и оттого вызывающей жгучее любопытство. Во мне стала расти ненасытность новых впечатлений, которую с каждым мигом становилось всё труднее контролировать, и потому мне вновь приходилось прерывать движение, чтобы держать на коротком поводке стремящийся подчинить мою душу порок, который, как и прочие пороки, был неотъемлемой частью новой души.

Сколько времени я провёл в хаотичных перемещениях сквозь Тьму, я не знал. Да и не имело это теперь никакого значения. Во-первых, моя новая плоть, подаренная чёрной рекой, позволяла о времени забыть, предоставляя возможность мгновенно перемещаться во временных пространствах, а во-вторых, и это было самое главное, я снова чувствовал, как сквозь меня течёт это самое время, дающее ни с чем не сравнимое ощущение жизни. И именно такое еле заметное, но невероятно важное чувство заставляло относиться к столь сакральному течению бытия настолько бережно и с трепетом, насколько мог осознать мой разум бесценность этого творения. Я мог немедленно переместиться в прошлое, но этот безрассудный поступок мог вызвать губительную цепную реакцию; и предполагаю, сделай я такую попытку, Сущее немедленно вытолкнуло бы меня обратно в Пустоту, в целях самосохранения.

Потому, обладая невероятной мощью, я чувствовал, что на мне лежит огромная ответственность за неприкосновенность упорядоченного течения бытия. Оставалась возможность заглядывать в будущее и перемещаться в пространствах мгновенно, не теряя на перемещение времени. Но разве имеет смысл путь, когда ты не чувствуешь, проходя его, текущее сквозь тебя течение, пожалуй, самой великой реки? Конечно, нет! Путь превратится в ту же самую Пустоту, лишённую смысла. Поэтому я продолжал пронзать Тьму, тратя с удовольствием время, не пользуясь преимуществом, подаренным чёрной рекой.

В какой-то момент я почувствовал до боли знакомый то ли голос, то ли чью-то мысль, и сразу же потянулся в ту часть Тьмы, откуда веяло прошлым. По мере моего стремительного приближения, позыв усиливался, и, наконец, достигнув того места, где непонятное чувство стало наиболее сильным, я остановился.

Яркой вспышкой, словно кто-то резко открыл занавес, вновь пред моим взором предстала невероятная и захватывающая картина слияния двух столпов, Тьмы и Света. А невидимой, но весьма ощутимой границей между ними был Хаос. Именно здесь мне были вручены клинки, которые теперь погребены вместе с моим демоническим телом в озере Творца.