Сергей Скляров - Вина и мотивы преступного поведения

• Название: Вина и мотивы преступного поведения
• Автор: Сергей Скляров
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 978-5-94201-374-8

В работе рассматривается концепция вины, существующая в уголовном праве России, раскрываются проблемы законодательной регламентации ее форм, предлагается принципиально новый подход к пониманию мотивов преступного поведения, их классификации, к определению места и роли мотивов в процессе мотивации поведения. Показывается влияние мотивов преступного поведения на определение формы, объема и степени вины лица, совершившего преступление. Раскрывается значение формы и степени вины, мотивов преступного поведения для квалификации преступлений, дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности.

Работа адресована научным работникам, юристам-практикам, а также преподавателям, аспирантам и студентам юридических вузов.

---

Конечно, в результате такого подхода часть преступлений действительно может перейти из разряда неосторожных в разряд умышленных, но, как показывает проведенное автором интервьюирование судей, следователей органов внутренних дел и прокуратуры, специалистов в области уголовного права, большинство респондентов полагают, что некоторые преступления, относимые УК РФ к категории неосторожных (ст. 143, 216, ч. 2 ст. 217, ст. 263, 264, 266268 и др.), в ряде случаев должны расцениваться как умышленные преступления, но квалифицировать содеянное по статьям, предусматривающим уголовную ответственность против личности, нецелесообразно.

Исходя из предлагаемой концепции вины, связанной с исключением волевого момента из формулы вины, необходимо провести разграничение между умыслом и неосторожностью по иным критериям.

Умысел с точки зрения этимологии этого слова представляет собой заранее обдуманное намерение, подготовку преступления с осознанием его последствий.[33] Намерение – это предположение сделать что-нибудь, желание, замысел (намеренный – сделанный сознательно).[34] Учитывая этимологическое значение употребляемых законодателем терминов, можно сделать единственно верный вывод: если лицо, совершая какие-либо действия, полностью осознает их цель, характер, предполагаемый результат и его возможные последствия, то оно действует умышленно. Таким образом, облекая данный вывод в соответствующую формулу, можно заключить, что лицо действует умышленно в том случае, если сознает характер своих действий (бездействия) и предвидит их возможные последствия.

Статья 25 УК РФ закрепляет правило, в соответствии с которым преступление признается совершенным умышленно, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия) и предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий.

Таким образом, из законодательного определения умысла прямо вытекает, что сознание лицом характера совершаемых им действий (бездействия) заключается в сознании их общественной опасности. Неудачность такой конструкции уже подчеркивалась в настоящей работе при определении понятия вины, так как:

– наделение общественной опасностью тех или иных действий напрямую зависит от законодателя, устанавливающего уголовно-правовой запрет, в то же время не все общественно опасные деяния признаны законодателем преступлениями, и не все преступления можно признать общественно опасными;

– большинство преступников при совершении уголовно-противоправных действий не осознают их общественную опасность, что подтверждено конкретными исследованиями;

– термин «общественная опасность», по сути, является антонимом термина «общественная безопасность», отсюда общественно опасное деяние всегда нарушает общественную безопасность, которая по смыслу УК РФ представляет собой самостоятельный объект преступления; принимая во внимание распределение преступлений по разделам и главам УК РФ, можно заключить, что деяние, не посягающее на общественную безопасность, не является по своей сути общественно опасным;

– в УК РФ имеют место преступления, признаваемые таковыми только в случае наступления определенных последствий; при наступлении данных последствий действия, совершаемые лицом, признаются общественно опасными, а при ненаступлении те же самые действия уже не обладают признаками общественной опасности, что неверно по существу;

– об осознании общественной опасности совершаемых лицом действий законодатель упоминает лишь при описании умышленной формы вины, в то время как применительно к неосторожной форме вины умалчивает, что именно должен сознавать преступник; таким образом, нарушается система построения отдельных форм вины.[35]

В теории уголовного права осознание лицом общественной опасности совершаемых им действий (бездействия), как правило, раскрывается через предвидение лицом возможности причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям.[36] Между тем такая позиция фактически стирает различие между сознанием характера совершаемых действий и предвидением лицом их последствий, так как сознание лицом общественной опасности своих действий, по сути, в этом случае либо выступает элементом предвидения вредных последствий деяния, либо полностью с ним отождествляется.

В юридической литературе также нередко отмечается, что противоправность есть юридическое выражение общественной опасности.[37] Отсюда следует, что осознание лицом общественной опасности своих действий фактически предполагает сознание их противоправности. Однако в реальности, как совершенно справедливо отмечает В. В. Лунеев, четкий и понятный термин «противоправность» подменяется неопределенным и ситуационно оценочным – «общественная опасность».[38] Замена признака сознания общественной опасности на сознание противоправности – это, по мнению В. В. Лунеева, реальный путь к преодолению имеющихся элементов объективного вменения.[39]

Ярким примером использования признака противоправности для характеристики осознания лицом характера совершаемого им деяния является Кодекс РФ об административных правонарушениях[40], в ст. 2.2 которого прямо говорится о сознании лицом противоправности своего действия (бездействия). Такое положение существовало и в прежнем КоАП РСФСР, что не мешало правоприменителю применять на практике его нормы, несмотря на опасения, что правонарушители, ссылаясь на незнание закона, будут избегать ответственности. Однако если попытаться увидеть систему построения вины в административном законодательстве с четким присутствием всех ее элементов при умысле и неосторожности, можно также убедиться в ее отсутствии. По сути, КоАП РФ копирует описание форм вины из УК РФ, заменяя признак «осознание общественной опасности» на признак «сознание противоправности». Это приводит к тому, что такой важный элемент вины, как сознание лицом характера совершаемых им действий, полностью отсутствует при описании признаков неосторожной формы вины.

В то же время, если формула «сознавал противоправность» успешно применяется в административном законодательстве, то использование этого признака в УК РФ вызывает определенные вопросы. Так, замена термина «общественная опасность» термином «противоправность» неизбежно поставит перед правоприменителем вопрос о его содержании. Если противоправность есть юридическое выражение общественной опасности, а признак «общественная опасность» присущ исключительно преступлению, то и речь должна идти об уголовной противоправности. Однако уже упоминалось, что в современном уголовном законодательстве некоторые действия признаются преступлением лишь при наступлении определенных законом последствий. В качестве примера можно привести ст. 264 УК РФ. Какую противоправность (уголовную, административную) своих действий в момент их совершения должен сознавать водитель транспортного средства, превысивший допустимую скорость, что в итоге привело к гибели человека? Поскольку мы говорим о преступлении (общественно опасном деянии) и об уголовно-правовой вине, то и виновный в данной ситуации должен сознавать уголовную противоправность. Но если последствие в виде смерти не наступило, то он, как того требует КоАП РФ, должен сознавать административную противоправность. Конечно, в любом случае виновный сознает, что нарушает правила дорожного движения, а это значит, что, включив сознание противоправности в понятие вины в УК РФ, мы тем самым будем допускать возможность сознания лицом любой противоправности, что опять же влечет за собой неопределенность и расплывчатость понятия уголовно-правовой вины и не соответствует понятию преступления как общественно опасного деяния.

Еще более интересный пример можно привести в связи с внесением Федеральным законом № 133-ФЗ от 31 октября 2002 г. в КоАП РФ изменений, связанных с криминализацией ненасильственных хищений путем уменьшения размера мелкого хищения до одного минимального размера оплаты труда. Допустим, лицо не знало о принятии данного Закона и совершило кражу на сумму, равную четырем минимальным размерам оплаты труда, сознавая при этом, что совершает административное правонарушение. Привлечение его к уголовной ответственности за содеянное потребует значительных усилий по доказыванию, что данное лицо сознавало общественную опасность своих действий либо их уголовную противоправность.

Вместе с тем замена признака «общественная опасность» признаком «противоправность» не решит проблему формирования четкой системы вины в УК РФ, так как сознание противоправности деяния не может выступать элементом неосторожной формы вины в силу невозможности детально регламентировать общественные отношения во всех областях жизни.

Таким образом, включение в умысел признака «осознание общественной опасности» либо «сознание противоправности» не совсем удачно с точки зрения имеющихся и могущих при таком подходе появиться проблем применения уголовного закона, а также с позиции построения единой системы вины в уголовном законодательстве. Неизбежно возникает вопрос: какую терминологию при описании сознания лицом характера совершаемых им действий следует использовать при построении формул уголовно-правовой вины, чтобы данный признак являлся общим как для умышленной, так и для неосторожной формы вины?