Ильгам Рагимов - Философия преступления и наказания

• Название: Философия преступления и наказания
• Автор: Ильгам Рагимов
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94201-668-5

В настоящей монографии рассматриваются основополагающие проблемы уголовного права, связанные с преступлением и наказанием. Автор с философских позиций размышляет над вопросами о причинах и истоках преступления, сущности наказания, будущем преступности и наказания.

Книга предназначена для студентов, аспирантов и преподавателей юридических вузов, работников правоохранительных органов, теоретиков и практиков, специализирующихся в области уголовного права, а также философов, социологов, психологов и всех интересующихся проблемами борьбы с преступностью.

---

Исследуя физические законы, управляющие нравственным порядком, он допускал, что «средний человек» обладает определенной склонностью к преступлению, то есть индивидуум в известной мере подвержен возможности совершить преступление. Выводы, сделанные Кетле относительно влияния климата, пола, возраста на преступное поведение человека, носили примитивный характер и в последующем была доказана их сомнительность. Тем не менее заслуги статистики нельзя недооценивать. Как правильно было подмечено на Статистическом конгрессе в Лондоне в 1860 г., «уголовная статистика для законодателя то же, что карта, компас и лот для мореплавателя».

Итак, еще задолго до возникновения позитивной школы уголовного права, исследующей преступление и его причины, статистика уже занималась вопросами преступности. Однако это исследование, скорее, носило характер цифр, иероглифов, которые нужно было еще разобрать, изучить с привлечением данных других наук. Именно по этому пути и пошли как антропологи, так и социологи, а также все те, кто взялся за исследование причин преступления, в результате чего возник вопрос: совместим ли изменяющийся состав цифр с понятием свободной воли, являющейся основой классической школы уголовного права?

Отвергая основные положения классической школы относительно причин преступления, то есть свободу воли, позитивная школа начала искать эту причину в чем-нибудь другом. Антропологи стали утверждать и доказывать, что преступление есть не продукт свободной воли, а необходимый результат всей физической и духовной индивидуальности преступления. Подвергая жестокой критике классическую школу с ее свободной волей, Х.М. Чарыхов писал: «Как теоретик, так и практик имели перед собой только понятие убийства, насилия, кражи, мошенничества. И благодаря печальной теории о “свободной воле”, субъект, приведенный к преступлению, становился истинным виновником убийства, кражи, мошенничества. Но заблуждения, как и всякие ошибки, должны были быть неизбежно устранены. Падение доктрины о “свободной воле” было началом завоевания позитивного учения о преступлении»[74].

Антропологи поначалу причины преступления искали в окружающей физической природе: влияние метеорологических, климатических, термометрических, геологических и т. п. факторов. Но скоро главное внимание они сосредоточили на человеке: причины преступления стали искать в его антропологической, физиологической и психической организации. Утверждалось, что, совершая преступление, человек вкладывается в него не только своей животной (физиологической, биологической) природой, но и своей психикой, содержание которой не исчерпывается переживаниями, порождаемыми состоянием его организма. В образовании преступного поведения, по мнению антропологов, принимает участие «все то, что мы видели, слышали и т. д. Одним словом, все наши отношения к внешнему миру»[75].

Ч. Ломброзо полагал, что изучение преступления животных поможет более глубокому пониманию преступления людей, как анатомия и физиология животных помогла познанию природы человека. В самом деле, можно ли изучить преступление у животных, чтобы лучше определить преступления людей? Ломброзо, например, считал, что это возможно не только у животных, но даже у растений.

Предмет антропологии или учение о человеке – это познание его природы. Именно антропология позволила ему сделать вывод о том, что существует прямая связь наследственности и преступного поведения человека. Разве кто-нибудь в наше время может поверить в то, что преступное поведение «как таковое» передается по наследству? Думаю, что и сам Ломброзо в это не верил. Он утверждал, что всякое преступление представляет собой поворот к привычкам примитивного человека, что каждый преступник отличается телесными и душевными признаками дикаря.

Хотя антропологическая школа не сумела сконструировать понятие преступления, и поэтому ее учение как теоретическая система, в отличие от классической школы, осталось логически незавершенным, тем не менее именно антропологи совершили переход от догматического, логического изучения классиков к позитивному познанию преступления и преступника. То есть, вместо отвлеченных конструкций и абстракций понятия преступления, рассматривалось само реальное явление, в конкретном своем проявлении. В конечном счете Ч. Ломброзо пришел к выводу о том, что «преступление – явление столь же естественное и необходимое, как рождение, смерть, зачатие, психические болезни, начальной разновидностью которых оно часто является»[76].

Восполнить пробел в теоретической системе взялся его последователь Р. Гарофало, который попытался установить естественнонаучное понятие преступления и, тем самым, возвести антропологическую доктрину на уровень естественнонаучной теории преступления. Попытка оказалась неудачной. Тогда другой представитель этой теории Bahar решил сформулировать «новое определение преступления на основе биологической науки»[77]. По его мнению, стремление отнять жизнь подобного себе есть проявление наследственного инстинкта к каннибализму, общего для всех людей и животных. Этот инстинкт и толкает человека жертвовать более слабым, чем он, для нужд питания.

После того как антропологическая теория о прирожденном преступнике не получила одобрения в обществе, в особенности среди работников, осуществляющих правосудие, Э. Ферри в 1882 г. объявляет о создании новой школы, которую он назвал уголовной социологией и в которую ввел экспериментальные данные антропологии, физиопсихологии, психопатологии и уголовной статистики, а также указываемые наукой средства борьбы (путем предупреждения и репрессии) с преступностью. Цель новой школы, как объясняет сам Э. Ферри, «изучить естественный генезис преступления, как в самом преступнике, так и в той среде, в которой он живет, для того, чтобы разные причины лечить разными средствами»[78].

В итоге он приходит к следующему выводу: «Когда мы говорим о преступном типе и о прирожденном преступнике, мы под этим разумеем физиопсихическое предрасположение к преступлению, которое у некоторых индивидов может и не приводить к преступным действиям (подобно тому, как предрасположение к душевным заболеваниям может и не привести к сумасшествию), если оно сдерживается благоприятными условиями среды, но которые, как скоро эти условия становятся неблагоприятными, служат единственным позитивным объяснением антигуманной и антисоциальной деятельности преступника»[79].

Таким образом, Ферри указывает, что преступление, какое бы оно ни было по форме и к какой бы категории ни относилось, имеет сложное происхождение и природу – как биологическую, так и физическую и социальную. Поэтому деяния человека могут быть ему вменены, и, следовательно, он является ответственным за них, потому что живет в обществе.

В конечном счете мы получили социологическую школу, которая проблему преступления и наказания сделала объектом изучения трех самостоятельных и в то же время тесно связанных друг с другом дисциплин, образующих собой систему науки уголовного права: уголовной социологии (криминологии), уголовной политики и уголовной догматики. По существу, эта школа является примирительной, так как, обратив серьезное внимание на социальный фактор преступности, она не отрицает в лице большинства своих представителей ни многих антропологических данных, ни юридического изучения, составляющего центр классической школы.

Один из представителей социологической школы ГД. Тард пишет: «Преступление – явление социальное, как и всякое другое, но и в то же время и антисоциальное, как рак, участвующий в жизни организма, но содействующий его умерщвлению»[80].

В принципе, все представители этой школы полагают, что преступление есть не что иное, как ответ на социальную несправедливость, как следствие несовершенной и неудовлетворительной организации общества, радикальная реформа которой довела бы до минимума цифру преступности, а может быть, и вовсе ее уничтожила.

Социологическая школа исходит из того, что преступление есть необходимый результат социальной обстановки, в которой вырос и живет преступник. Один из представителей этой школы Х.М. Чарыхов писал: «Итак, социальная среда определяет и движет формы общественного развития. Преступление как одна из форм общественных и индивидуальных действий человека, как одна из форм общественного развития не может быть рассматриваемо и изучаемо вне влияний тех факторов, которые определяют и движут формы общественного развития в целом. И поэтому преступление как частный случай из общего процесса развития определяется факторами социальной среды, а не космической»[81].

Рассматривая преступление как социологическую сущность, а не сущность физиологическую, Л.П. Мануврие полагал, что «человек всегда действует сообразно со своей физиологической организацией, но природа и характер его действий всецело определяются внешней средой. От анатомии и физиологии зависит лишь способность человека действовать. А как он действует – это уже зависит от среды»[82].