Эдуард Захрабеков - Осколки

• Название: Осколки
• Автор: Эдуард Захрабеков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-00071-311-2

Что вдохновило меня на написание этой книги? Реальность. Но «реальность» понятие сложное, скорее абстрактное. Реальность – это не то, что «происходит на самом деле», а то, каким именно смыслом наделяет каждый момент своей жизни человек. Для всякого из нас «реальность» – разная. Даже для нас самих она приобретает иные черты, в зависимости от нашего восприятия. Сегодня реальность может быть серой и безвкусной, как дождевое облако, а завтра что-то происходит в душе человека, и его мир наполняется красками, вкусами, запахами. В современном мире так важно «состояться, как человек», «быть целостным»… Но что скрывается за этими словами? Так ли легко в этом мире сохранить себя? «Осколки» не были приятной игрой или легким путешествием для меня. Эта книга была для меня испытанием. Потому что на самом деле «реальность» это не так уж легко, не то, чтобы весело. И, хотя именно реальность вдохновила меня на эту книгу, все герои и события в ней являются вымышленными и все совпадения случайны. Тем не менее, я верю, что вымышленные события и герои найдут отклик в сердцах вполне реальных читателей, а отклик – это, пожалуй, самое важное. Несмотря на то, что многим моим героям приходится нелегко, несмотря на то, что их реальность порой разбивается на сотни разрозненных осколков, я искренне надеюсь, что эта книга принесет моим читателям удовольствие, а возможно и нечто большее.

---

Дел сегодня вечером было не очень много – после Джин ее ждали еще два студента, потом нужно было заехать за дочкой и отвезти ее на танцы. Маркус еще неделю назад сказал, чтобы они не приходили на концерт его группы, потому что им все равно не понравится то, что там будет. Мэринелла рассмеялась тогда и сказала: «Спасибо, что освободил от этой обязанности!». Она невольно улыбнулась, вспомнив это. И зачем она это сейчас вспомнила? «Маркус, правда, смешной. Девчонки с такими дружат, но влюбляются – редко, – подумала вдруг Мэринелла. – Что ж, так только лучше для него. По крайней мере, в этом возрасте!» Мэринелла продолжала думать о своем. «Значит, вопрос с ужином решен: Серджио в Лондоне, Маркус на концерте, а мы с Тиной будем есть фрукты с йогуртом! Господи, почему я об этом думаю сейчас? Зачем я об этом думаю?» – отругала себя Мэринелла, вспоминая, кто именно должен подойти к ней и что они должны успеть обсудить за следующие полчаса. «Нет, все-таки я понимаю, почему ученых мужчин больше, чем женщин. Они не должны думать о том, кто забирает детей и что готовить на ужин, их никто не обвинит в том, что они полностью сфокусированы на науке, и они при этом могут быть абсолютно счастливы, если найдется та, которая захочет подарить им тепло и уют. Сиди себе в кресле с монографией, думай о высоком, а все остальное сделают за тебя. Можешь даже сварливо бурчать что-нибудь о поверхностных людях и земных радостях, никто тебя не осудит. Более того, можешь быть абсолютно счастлив, даже не имея жены и детей, сиди себе в своей холостяцкой квартире или любимом захламленном кабинете, делай, что хочешь, и никто не будет жалеть тебя: «Несчастный, пожертвовал семьей ради науки!» А мы, женщины, должны умудряться балансировать хитрым образом, чтобы успевать все, что нужно, и все, что действительно хочется». Мэринелла вздохнула. Иногда ей хотелось, чтобы у нее было несколько жизней, так, чтобы она могла максимально сильно сфокусироваться на интересующих ее вещах в каждой из них. «Жалко, так сделать нельзя, – продолжала думать Мэринелла. – Так бы я вместо летней сессии и домашних дел вернулась в Рим и провела там целое жаркое лето в архивах и на побережье, встретилась со старыми друзьями и жила бы хоть немного в свое удовольствие, не заботясь ни о ком. Но увы… увы…»

Кёрли бросил велосипед в высокую траву.

– Эй, Брит! Давай, сюда! – прокричал он, показывая жестами место своего «приземления». Брит подъехала несколькими секундами позже, почти так же небрежно кинула велосипед среди осоки, тот чуть громыхнул звонком и стал, как будто сам собой, медленно опускаться, приминая своим весом густую, упругую, едва начинавшую желтеть траву. Брит рассмеялась и легла рядом с Кёрли.

– Вкусная? – спросила она, вынимая у него изо рта травинку. Кёрли рассмеялся, как ему показалось, немного неловко. Он чуть растерялся от этого ее жеста: «Зачем же ты так со мной?» – подумал он.

– Ну и как тебе? – спросил Кёрли, прищурившись.

– М-м-м, – сказала она, открывая один глаз и хитро глядя на него. – Не пойму. Фу! – Брит резко вынула травинку изо рта и выкинула ее. – Я тут подумала, а вдруг тут гуляла какая-нибудь собака и пописала на нее, а потом все это высохло, мы же не можем знать? О, фу, какая же гадость! – она высунула язык и сделала вид, что оттирает его от грязи.

– Ну ты и дурочка! – Кёрли рассмеялся. – Тебе нечего опасаться, я же первый ее в рот взял, так что, можно сказать, принял удар на себя! – попытался он утешить Брит.

– Да ты герой! – рассмеялась в ответ Брит. – Аха-ха, теперь я не буду с тобой целоваться!

– А что, ты раньше хотела? – продолжая улыбаться, спросил Кёрли. Он старался придать голосу нотки издевки, чтобы она не подумала, что его очень сильно волнует ответ на этот вопрос.

– Господи, какой же ты дурачина! – улыбнулась Брит, посмотрев ему прямо в глаза. Наверное, она вкладывала в этот ответ определенный смысл, но Кёрли никак не мог взять в толк, что она имела в виду. То, что она, конечно же, хотела с ним поцеловаться, или то, что она ни при каких обстоятельствах не стала бы с ним целоваться. Он рассмеялся – у него хорошо получилось, естественно. Он уже натренировал такой смех, чтобы она ни о чем не догадалась. Хотя иногда ему до смерти хотелось, чтобы она все-таки догадалась, а еще больше ему хотелось, чтобы она сама хотела целоваться с ним так же сильно, как этого хочет он. «И почему все так сложно?» – подумал Кёрли. Брит взъерошила его густые кудри.

– О чем задумался? – спросила она. Кёрли не мог собраться с мыслями, он чувствовал, как ее тонкие пальцы чуть касаются кожи головы, запутавшись в его темных кудрях. Голова чуть кружилась от этих прикосновений. Но разве она могла знать? Стала бы она так делать, если бы знала, что она, в самом деле, делает с ним в эти секунды?

– Не скажу, – хитро улыбаясь, отвечал он.

– Такая ужасная тайна? – Брит снова посмотрела ему в глаза.

– Ты влюбился? – она лукаво прищурилась.

Кёрли ненавидел, когда она так смотрела на него: он был готов сразу признаться в убийстве папы Римского, в том, что спал с королевой английской Елизаветой Второй, или в тайном сговоре с КГБ – короче говоря, был готов признаться в чем угодно на полном серьезе, когда она так смотрела на него. Потому что отрицать свою причастность и смеяться ей в лицо бессмысленно – она не поверит ему, а он только так и мог реагировать на этот ее взгляд. Он сразу начинал глупо улыбаться. Он не знал, что ей ответить на этот вопрос. Он как будто проглотил язык.

– Все, можешь не отвечать, я поняла! – отвечала Брит, многозначительно приподняв брови.

И снова Кёрли не знал, что же значит это ее «я поняла». Вот что она поняла? Что он влюблен? Что он влюблен в кого-то? Что он влюблен в нее? Мысли крутились в голове Кёрли, и он совершенно не знал, что делать. С одной стороны, он чувствовал в себе достаточно смелости, чтобы взять и выпалить все, что он думает о ней, прямо сейчас. С другой стороны, момент был не очень подходящий, потому что он был не уверен в ее чувствах, а он хотел быть уверен. Потому что боялся поставить её в неловкое положение и на полном серьезе опасался показаться дураком. Ведь «дурачиной» она его называла не со зла, так как-то повелось, и было это совершенно не обидно. Он посмотрел на нее и уверенно произнес:

– Конечно! – По крайней мере, думал Кёрли, ему не нужно уточнять, кто это.

– Все с тобой ясно! – отвечала Брит, поправляя розовые солнечные очки.

– Помогает видеть жизнь в правильном свете? – спросил Кёрли.

– О, да! Особенно круто в пасмурную погоду! – отвечала Брит.

– От солнца и от глупых вопросов про розовые очки, к сожалению, они не спасают.

– А еще ты похожа на внучку Джона Леннона, – сказал Кёрли специально, чтобы ее еще больше позлить какой-нибудь избитой фразой. Брит очень не любила предсказуемые сравнения. Она шутливо стукнула его по плечу. Этого он и добивался, довольная улыбка расплылась по его лицу.

– Ты еще и радуешься? – она привстала на локтях, глядя ему в лицо. Кёрли продолжал улыбаться. – Ух, был бы это не ты, я бы тебя поколотила! Ты ведь знаешь, как я бешусь!

– Ты сразу такая хорошенькая, когда злишься! – добавил он еще больше предсказуемости.

– Кёрли, ты знаешь… – лицо Брит раскраснелось.

– Ну поколоти меня, поколоти, пожалуйста! – шутливо взмолился Кёрли. Он и вправду хотел этого, чтобы она колотила его, а потом потеряла равновесие и упала на него, и чтобы они целовались в траве, или чтобы он ее, прямо как в кино, крепко обнял, пытаясь сдержать напор кулаков, а потом поцеловал, чтобы она не ругалась.

– Ни за что! Слышишь, ни за что не сделаю то, о чем ты меня так просишь! – отвечала она, мотая головой. Кёрли подумал, какое же искушение попросить ее ни в коем случае его не целовать. Но, конечно, он понимал, что это выдаст его с потрохами и что… это не сработает. Он хмыкнул и стал смотреть на небо, плывущие мимо облака успокаивали его: они плыли себе и плыли, медленно и плавно меняя свои очертания, сливаясь друг с другом или разделяясь на несколько частей, стебли травы чуть щекотали лицо, когда дул ветер. Лето было в самом разгаре, приближался его день рождения. Кёрли понимал, чего хочет больше всего на свете, и старался думать об этом как можно чаще и как можно незаметнее.

* * *

Инес торопливо встала с кровати.

– Ну что ты, совсем как мужик, сразу вскочила? – спросил Серджио.

– Не терпится! – бросила она. Серджио смутился. Он не понимал, чем мог огорчить ее.

– Я тебя обидел чем-то? – спросил он вкрадчиво. Инес подернула плечами.

– Нет, с чего ты взял? Просто я хочу курить! – отвечала она, роясь в сумочке.

– Полежи со мной немного! – попросил ее Серджио, ему совершенно не хотелось, чтобы она уходила.

– В этом номере можно курить? – спросила она, приподняв бровь.

– Нет, но у меня есть электронная сигарета. Полежишь со мной зато! – отвечал Серджио.