Валентина Юрченко - Здравствуй, мама! Я – волк

• Название: Здравствуй, мама! Я – волк
• Автор: Валентина Юрченко
• Жанр: Короткие истории

В сборник вошли повести и рассказы, созданные писателем в разные творческие периоды. Непохожие друг на друга стилистически, эти произведения объединены такими вечными темами, как любовь, дружба, предательство, смерть, взаимоотношения детей и родителей. Проходя через сложные жизненные коллизии и погружаясь в мир личных переживаний, герои Валентины Юрченко ищут ответы на важные для них вопросы – те, которые и побуждают писателя созидать.

---

– Знаешь, где встреча?

– Где?

– У Выдубицкого монастыря.

Галка смолчала.

– Боевое крещение.

– Шуточки у тебя, Ксюх… Чтобы сразу мне позвонила. Давай, я для подстраховки пойду?

– Не надо, думаю, так будет хуже.

– Не боишься?

Теперь промолчала я.

– Там, кажется, гроза собирается.

Я выглянула в окно:

– Похоже.

Весь день – ни малейшего движения, только поднималось тяжелое тепло от асфальта, и вот буквально за полчаса: ветер срывает макушки, хлопают от сквозняков двери и форточки, пахнет озоном.

– Зонт возьми.

Я не обиделась на Галку – все мы в такой момент становимся глупыми.

Выдубицкий монастырь. Дорога к нему, спускаясь с моста, уходит вниз в южном направлении и ведет за город. Ночная трасса безлюдна и плохо освещена. Днепр – черный. Свист ветра глушит другие звуки.

Не могу поднять глаз: дождь – режущий, острый – хлещет в лицо, стекает по волосам и плечам; он намочил платье и приклеил его к телу. Я прохожу мимо летнего бара в тот момент, когда его крыша, надувшись, как парашют, тянет за собой алюминиевые балки шатра. Несложная конструкция опрокидывает стойку, подминает под себя столик, падает в грязь. Вода, как лавина, размывает землю, кружится в неровных воронках асфальта…

Я очнулась дома от звонка Галки. Она кричала в трубку:

– Третий раз тебя набираю!!!

– Все хорошо.

– Что хорошо?!

– Никого не было.

– Как не было?

– Я простояла час. Промокла, замерзла.

Это была правда. Ошибиться в месте встречи я не могла, опоздать тоже. За час я так окоченела от холодного ветра, что даже перестала бояться. Дома пришлось принимать горячую ванну. Чтобы не заболеть, я выпила полбутылки «Кагора», рассудительно припасенного мной для таких случаев. Как дошла до постели, не помню – меня здорово разморило.

– У меня завтра первый экзамен, вдруг произнесла Галка.

– Как, уже? – я была искренне удивлена.

– Ксюх, мы уже окончили школу…

– Да, я помню, – все эти события заставляли идти время совсем по-другому. – Удачи, – я положила трубку.

Перед нашими поступлениями Галкина мама назначила мне свидание. Я обещала молчать о встрече.

– Только не ври мне, Оксана. Я знаю, что Галя не будет поступать в мед. И не хочу ей мешать. Но она не права, не права.

– Любовь Дмитриевна…

– Говори, – Галкина мама давно все решила. – Куда она хочет?

Галка поступала в институт культуры без помех со стороны родителей.

День суда выдался особенно жарким. Накануне я плохо спала, не в силах избавиться от мыслей, как лучше держаться и что говорить. Но все вышло не так, как я себе представляла.

Перед началом процесса в холле Городского суда я столкнулась с мамой убитого парня. У нас не было очных ставок во время следствия, но я сразу узнала ее по глазам – серым и маленьким – и подумала, что, наверное, раньше они были еще и добрыми. Чуть позже я поняла, что до этой встречи меня волновала только своя жизнь.

Свидетелей вызывали по очереди. Они выходили из зала суда подавленные, предпочитая не смотреть друг другу в глаза. Андреич нервничал больше всех, Людку возмущал сам факт осквернения ее свадьбы. Как испуганное стадо шакалов, малолетние преступники, сбившись в кучу, занимали одну скамью. Каждый из них проходил «по делу» впервые: боевое крещение, как недавно сказала Галка. В зале воняло потом. Мне нужно было дожидаться финала. Все проходило, будто в тумане:

– Представьтесь, сообщите адрес прописки и телефон…

Я сообщила и поняла, что с этого момента мне предстоит ходить по улицам, озираясь. Дело закрывали, вешая его на Пушкина как единственного совершеннолетнего. И хотя остальным грозило лишь «соучастие», все они были нужны властелинам порядка, я же с этого момента ни милиции, ни государству была неинтересна.

Галка ждала меня у Хмельницкого.

– Гал, мне уезжать нужно отсюда, – сказала я, глядя на памятник.

– Уезжать? Куда?

– Не знаю. Да хоть в Москву, – я снова обращалась к бронзовому Богдану.

– Сумасшедшая… Все образуется, вот посмотришь.

Уставшие, мы брели по Андреевке.

– Помнишь, ты писала: «Днепр как Иордан, в нем крестили»?

– Да, наверное, помню.

Я жила в напряжении ровно два месяца. Осенью мне позвонили. Я услышала тот же голос и те же грубые интонации.

– Молодец, не обманываешь, это нам нравится. Запоминай: железная дорога, станция, мост. Понимаешь. Вечером, в десять, сегодня, где развязка дорожная. И смотри, чтобы без фокусов.

В этот раз я не стала звонить Галке.

Желтые круги фонарей отражаются в лужах. Свет режет глаза, когда попадаешь в него из темноты. Рыжие, будто покрытые ржавчиной, листья приклеены к мостовой. Моросит мелкий дождь. Я уже вижу площадку платформы и узкую тропинку «нелегального» перехода через пути – мне туда. Никого нет, электричка только ушла, показав красные лампочки последнего вагона, свистнула на прощание. Торопливый стук моих каблуков сменился на шарканье по булыжникам насыпи. Сзади шаги – я боюсь оглянуться.

Каблук застревает в камнях щебенки, когда я оказываюсь посередине пути, между двух рельсов. Теперь шаги слышны отчетливее. Изо всех сил выдергиваю каблук, не удерживаюсь на ногах, падаю. Через мое тело кто-то перепрыгивает и тоже падает невдалеке. Я различаю в полутьме парня, с него слетела шапка и катится вниз по насыпи. Он вскакивает, на нем кожаная куртка, в правой руке блестит лезвие финки. Как-то в моей ладони оказывается булыжник, и я бросаю его.

Тишина. Парень лежит неподвижно. Я подхожу ближе. Из кармана куртки выглядывает бумажник. Достаю его, не снимая перчаток: телефоны, адреса, фотография девушки, две сотенные купюры – доллары.

Иду домой и уже не сомневаюсь: единственный город, где можно потеряться – Москва.

С утра покупаю газеты, смотрю криминальную хронику – ничего. Потом иду к железной дороге – парня нет. В кармане моего пальто – доллары, две сотенные купюры.

«Днепр, как Иордан, в нем крестили». А ведь бегущие за божками не знали тогда, что Перуну уже есть замена, не ведали, что вскоре полюбят нового бога, не понимали, что рождены славянами – обреченными впитывать все…

К месту тогда пришелся звонок Дамкова – друга отца, депутата Госдумы России. Я узнала его по фальцетному ехидненькому покашливанию. Он всегда так смеялся: покашливая. Познакомились они в восьмидесятых, когда папин отдел работал над новым проектом, и Дамкова прислали из Пензы как талантливого специалиста их профиля. Он был самым младшим из друзей папы, но именно Сержу Дамкову мама и предсказывала Москву.

Дамков часто приходил в гости с ночевкой: смеялся в прихожей, вручал три гвоздики, шоколад и коньяк, рукой приглаживал жидкие волосы и отправлялся на кухню. Мама принимала подарки, вздыхала и накрывала на стол – Дамкова она не любила.

Дамков всегда щурил глаза, много ел, сально шутил и желал доброй ночи ровно в одиннадцать. Через три минуты мы слушали раскатистый храп Сержа.

После окончания работы над проектом Серж приезжал в Киев в командировки, лысея и полнея от визита к визиту. Становились солиднее и его должности. Неизменной была лишь нервная система Дамкова: он так же добротно поглощал пищу, засыпал в одиннадцать вечера и храпел колоритным рокотом.

– Хоть дочь отпусти в Москву, раз сам приехать не хочешь, – орал по междугородке Дамков.

– Да не могу я сейчас, работа срочная, – пытался откреститься от приглашения Сержа отец.

– Рассказывать будешь, националист хренов! – Дамков был уверен, что папа свихнулся на почве незалежности Украины. – Вроде не Союз всех выкармливал.

– Хай едет, никто не держит. Вроде, я ее привязываю.

Это то, что мне и нужно было услышать.

Через двое суток я звонила в квартиру народного депутата.

– Похорошела-то как, невеста!

Дамков угадал часть версии – ее должна была со временем преподнести моим родителям Галка. Будто по дороге в Москву я встретила москвича, познакомилась, полюбила, возвращаться домой не хочу, собираюсь жить с ним и скоро выйду за него замуж. Пока родители свыкнутся с этой мыслью, я успею найти жилье и работу. Мы с Галкой решили, что я уезжаю на год.

– Ну, проходи, раздевайся.

Взгляд Дамкова остановился на моей обуви: ботинки оставили на лакированном паркете в прихожей следы.

– К столу, к столу, – затараторил Дамков, – будешь рассказывать.

Дамков давал понять, что давно не относится ко мне как к ребенку. Ему хотелось услышать рассказ об отце, но я говорила невыразительно, и Дамков взял инициативу в свои руки.

– Ты не представляешь, что значит побывать, ну, практически во всех странах мира. Мне, Оксана, жалеть не о чем. Я видел все своими глазами. У меня все есть, – говорил Дамков, наполняя бокалы. – Тебе желаю того же.