Иван Розанов - Венера – низкая звезда

• Название: Венера – низкая звезда
• Автор: Иван Розанов
• Жанр: Русское современное

Что ждёт нынешнюю молодёжь перед угрозой новых потрясений нашего неспокойного времени? Почему молодые люди выбирают путь потребительства и записываются в ряды системной оппозиции? Было ли поколение их родителей, чья молодость пришлась на перестройку, лучше? Что делать с потреблением, поразившим общество подобно венерической болезни? Кто виноват в том, что забыты мечты о русском космосе? Об этом – в романе «Венера – низкая звезда».

---

Незнакомец вывел немного пошатывающуюся Марину из здания аэропорта, поддерживая под руку. На парковке стояла его большая чёрная машина. Марина нервно закурила. Незнакомец ждал, пока сигарета дотлеет. Созвездия странных очертаний повисли на небе. Пролетело соединение боевых самолётов. Марина докурила и безжалостно растёрла окурок об асфальт. Дверца машины захлопнулась звонко, и авто тронулось в неизвестном направлении. У горизонта белела Венера…

Марина Синельникова и Алексей Билич поженились в феврале тринадцатого года. Марина осталась при своей фамилии: на том настоял её отец, считавший брак неравным, и справедливо считавшим так – Маринино происхождение было чище. Свадьба прошла тихо и спокойно, можно даже сказать, что и по-домашнему, на биличевской даче, хоть и настаивали и Алексей и отец его Анатолий на диком кутеже с сотней приглашённых лиц. Пётр Синельников держался поначалу строго, глядя с опаской на нуворишей, на противный ему класс, в семью которых выдал свою единственную дочь… но потом и он присмирел: понял, что и Биличи такие же русские люди, как и Синельниковы, хоть и намешено в них и нерусской крови, хоть и социальное происхожденье у них такое дурное, что ни за какими деньгами не спрячешь.

Первая брачная ночь для Марины и Алексея тихо прошла, не было для них в том ничего нового, всё они уже заранее успели попробовать.

В их брачную ночь странные события разворачивались на другом конце страны, в Челябинске. Город спал, выморозившись. Было тихо. Но выли отчаянно собаки. Псы сбивались в стаи. Косматые, замерзшие, еле пережившие зиму, поднимали они свои острые мордочки к звёздам на горизонте, самой низкой из которых была белая звезда Венера. Собаки подвывали и лаяли. Иные, в упадке сил, лишь отчаянно скулили. Когда, очевидно, собрались все городские бездомные псы, началась странная процессия. Собаки покидали город, оставляя на неметеном пока, свежем снегу свои следы разных размеров. Вслед за псами, аккуратно переступая длинными упругими лапами, вытягивая озябшие гибкие тела, потянулись кошки всех мастей и размеров. Мелкими перебежками, почти не оставляя следов на снегу, передвигались крысы. Домашние животные, у которых не было возможности к побегу, пробудились ото сна. Своими отчаянным рывками пугали они разбуженных шумом хозяев.

Животные покинули город. Казалось, что и медведи в глухих лесах вокруг Челябинска вышли из спячки и теперь, в страшном зверином испуге, не знали, что им делать. Надвигалось что-то нехорошее, нутро выворачивающее…

Наутро одна старушка пошла по своей привычке к ларьку возле её дома, прихватив с собой кусочки чёрствого чёрного хлеба и огрызок дешёвой ливерной колбасы в целлофановом кулёчке. У ларька старушку обычно поджидал большой рыжий и добрый косматый пёс по кличке Барбосик. Старушка собаку очень любила, и всегда подкармливала. Пёс всегда был рад старухе и даже пару раз отпугивал от неё хулиганов, которые пытались толи пенсию отнять, толи просто обидеть почём зря злым словом старую, сирую и хромую. Но в то утро Барбосика не было. Не появлялся он, как бы старуха не подзывала его. Не было видно и других животных.

– Что ж это делается, куда моего Барбосика дели! – рассуждала старуха вслух. Большого пса приютить дома она не могла: не сдюжила бы, да и её супруг, полглухой и полуслепой дед, не оценил был. Так вот и жил Барбосик на улице.

Ангелы, херувимы и серафимы, размахивая своими слюдяными крыльями, часто пролетали над Россией, но граждане перестали слышать тихую ангельскую песню и замечать их сигналы. Граждане заняты были мелкой вознёй, брюзжанием и перманентным каждодневным паскудством. Не было им до ангелов дела. И вот тогда на горизонте появилось для них специальное указанье, что идут они не туда, которое было погромче ангельской песни: летел к ним метеорит! Страшный, огромный, падал он, тая в атмосфере, оставляя тучный дымчатый след в небе. И от одной ударной волны крошились в мелкую крошку стёкла, срывались крыши домов, сходили с рельс вагоны, переворачивались машины, срывались рекламные щиты. Метеорит пронёсся в небе над Россией…

Старуху смело волной. Она упала в снег. Долго нелепо барахтаясь в снегу, старуха, оглушённая, испуганная, пыталась подняться, но всё никак не могла. Видимо, ангел, следивший за полётом метеорита, помог ей встать… Поднявшись, продолжая не понимать, что происходит, старушка продолжала звать пса-бродягу, как последнюю на земле надежду: Барбосик, Барбосик, Барбосик! Но пса всё не было.

Смиловались высшие силы, никто не погиб, только в назиданье людям многое было разрушено тем страшным метеоритом. Старушка весь день обзванивала своих знакомых, справляясь, не пострадал ли кто из её знакомых, но те, позабывшие старуху, лишь удивлялись про себя, что она ещё числится в грешном ряду живых.

На следующее утро старуха снова вышла на улицу. В её кулёчке была теперь не ливерная, а «Докторская», подороже, колбаса: хотела она задобрить пёсика, лишь бы тот вернулся. Вот и действительно нарисовался из-за ларька Барбосик, и, весело размахивая хвостом, побежал старухе наперерез. Старуха радовалась:

– Барбосик, хороший мой, я тебе колбаски принесла. Смиловался господь-то над нами, грешными: никто не погиб вчера, а как страшно-то было. Слава те, господи. Смиловался господь надо мною, старухою, вернулся ты ко мне, пёсик мой, Барбосик…

Марина расположилась на переднем сидении авто незнакомца. Тот сосредоточенно рулил. Машина неслась на большой скорости. Стемнело, и мало что можно было различить через окна, даже когда они проезжали центр Ростова. В редких всполохах фонарей появлялись неметеные заснеженные тротуары и редкие люди, в зипунах и шапках, непременно с тяжёлыми, едой нагруженными, авоськами. Горели окна квартир, и за каждым окном подразумевался прогретый уют и семейный быт. Люди пили чай за десертом, и семейную идиллию их нарушал лишь беспокойный вплоть до испуга свежий выпуск новостей. Какое-то время, как заправский лихач, объезжал незнакомец по трамвайным путям ненужный ему светофор. Трясло в тот момент машину и подбрасывало, а Марина, отчего-то ослабевшая, как безропотная кукла подпрыгивала на своём сидении и раскачивалась из стороны в сторону вместе с каждым рывком и движением машины. Потом всё стихло; был мост, а под мостом – река. Плавали в ней, не думая тонуть, огни, а воду у берегов уже стянуло тонким ледком. Ехали дальше дачами и обмороженными пустыми полями.

Кем он был, тот незнакомец? Маньяком, насильником? Другом, спасителем? Прекрасным незнакомцем или старым приятелем, вдруг изменившим внешность? Человеком из лубянских? Человеком из вашингтоновских? Засланным казачком? Неизвестно…

Марина не понимала, где она сейчас находится, и не отдавала себе отчёта в том, что же происходит; но мозг её, видимо и в самом деле чем-то одурманенный, отгонял всякую беспокойную мысль. Марине не было страшно. Она была в каком-то приятном недомогании – почти не чувствовала ног и онемел отчего-то затылок, а по всему телу её разливалась какая-то особая, бархатистая волна, и это чувство истомы и онемения не было девушке противно.

– Долго… долго ещё? – спросила Марина, даже не испугавшись того, что ей очень сложно было проговорить эту простую фразу.

– Ничего, ничего, потерпи, Марина, – ответил незнакомец. Марина окончательно погрузилась в полудрёму и даже не замечала, как порою рука незнакомца, сорвавшись будто бы невзначай с рычага переключения передач, падала на долю секунды на её коленку. Машина ехала себе и ехала, увозя Марину в неизвестном направлении всё дальше,…

…Ничто не оставалось прежним. Даже солнце перестало светить из-за людской алчности и жадности. Людям солнечный свет заменили отблески злата, над которым они, скаредные, день за днём чахнут. В один из дней один из богатеев возвращался домой, и увидел что дети его, хотя у них есть самые дорогие и прекрасные в мире игрушки, играют с чем-то маленькими, жёлтым, горячим и липким. Он не знал, что это такое; он спросил у детей, но и дети не знали. А я знаю: то маленькое, жёлтое, горячее и липкое – это солнце, которое из-за людской алчности и жадности скукожилось и на Землю упало.

Ничто не оставалось прежним; казалось, что и созвездия небес переменили свои очертания. Горела в нижней точке горизонта звезда Венера, но свет её теперь пробуждал в людях стремленье к какой-то не такой, какой-то иной любви. Солнце и то закатилось в тот раз не на западе, а на востоке. С годами люди привыкли, что на западе всегда закат. Но нет. В тот раз закат скатился тихо на востоке.

2. ОРДИНАРНАЯ МОЛОДЁЖЬ

В конце нулевых.

***

В девятом году Марине было девятнадцать. Она носила тогда длинные волосы, короткая причёска по моде четырнадцатого года не была ей ещё знакома. В протестных акциях Марина пока что не участвовала. Ко всему прочему, она была ещё и девственницей. Последнее обстоятельство девушку шибко тяготило.