Светлана Пархоменко - Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости

• Название: Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости
• Автор: Светлана Пархоменко
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-362-4

В работе рассматриваются теоретические и практические вопросы уголовно-правовой регламентации деяний, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. На основе критического анализа отечественного и зарубежного уголовного законодательства, с учетом практики применения норм гл. 8 УК РФ предлагается комплекс мер по усовершенствованию их законодательного описания.

Для специалистов в области правотворчества, аспирантов и студентов юридических вузов, работников судов и правоохранительных органов, всех интересующихся этой проблемой.

---

Подчеркнем: сказанное не умаляет обоснованности использования самого по себе понятия ОИПД, за которым «скрываются» обстоятельства, противоположные по значению общественной опасности, противоправности или виновности. Сомнения возникают в корреляции этого понятия с конкретными обстоятельствами, о которых, как это вытекает из названия гл. 8 УК, должна идти речь в этой главе.

В то время как уголовный закон совершенно определенно говорит об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, в теории уголовного права при характеристике форм выражения ситуаций, перечисленных в гл. 8 УК, такая определенность отсутствует. Может быть, порой не отдавая отчета в этом вопросе, отдельные авторы в этой связи говорят не только о деянии[93], но и о деянии и действии одновременно[94], только о действии (в том числе «общественно полезном и целесообразном»)[95], о действии и бездействии[96], о поступке («общественно полезном или социально приемлемом»)[97]. Заметим, что все перечисленные формы реализации ОИПД называются в связи с характеристикой, как правило, только тех обстоятельств, которые регламентированы в гл. 8 УК. Эта оговорка не случайна, так как если мы выходим за этот перечень и включаем в содержание предмета исследования и другие «обстоятельства», юридически исключающие преступность деяния, например, невменяемость, то говорить о поступке здесь нет оснований. Прав Ю. В. Баулин, когда предлагает рассматривать ОИПД как определенный акт человеческого поведения[98]. Однако дает ли это основание для последующего за этим утверждения автора о том, что все ОИПД представляют собой сознательные и волевые поступки человека[99]? Думается, что нет. И это сомнение касается не только названной нами невменяемости, но и даже такого ОИПД, которое регламентировано в гл. 8 УК как физическое или психическое принуждение. Как известно, собственно исключающим преступность деяния в данном случае является только один вид принуждения – физическое – и только в одной своей разновидности: непреодолимое физическое принуждение. Но причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате такого принуждения хотя и не лишено элемента сознательности (осознанности), не является волевым поступком.

Также критически следует оценить и другие варианты обозначения форм реализации ОИПД, связанные с отходом от термина «деяние». Даже в отношении тех ОИПД, которые регламентированы в гл. 8 УК, нельзя говорить только о действии потому, что состояние крайней необходимости может быть реализовано и путем бездействия, когда, например, идет речь о неоказании помощи больному врачом, выполняющим в данный момент времени профессиональные обязанности в отношении другого больного, находящегося в более тяжелом болезненном состоянии, чем первый, вследствие чего ухудшается состояние здоровья последнего[100]. В форме бездействия может быть реализовано и такое ОИПД, как физическое или психическое принуждение. Поэтому, поставив во главу угла преступное деяние, формами выражения которого могут быть и действие, и бездействие, при характеристике явления, противоположного по своему юридическому значению, по крайней мере, нелогично ограничиваться только одной из форм его выражения либо, что еще более нелогично, говорить как об однопорядковых – родовом понятии деяния и его разновидности – действии.

В связи с рассмотрением форм выражения ОИПД обратим внимание еще на один момент. Не предрешая в данном случае вопрос о социально-правовой характеристике отдельных ОИПД, заметим, что вряд ли она уместна на уровне признака, характеризующего общее понятие таких обстоятельств, в том виде, как это имеет место в литературе. Дело в том, что и по этому параметру ОИПД, регламентированные даже в гл. 8 УК, весьма неоднородны. Одно социально-правовое значение имеют, например, необходимая оборона и причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, и совершенно иное, в частности, – физическое или психическое принуждение. И это без учета социально-правового значения обстоятельств, регламентированных за рамками гл. 8 УК. В этой связи говорить о том, что все ОИПД социально (или общественно) полезны или социально нейтральны – значит закрывать глаза и на социальную вредность отдельных из них (например, причинения вреда в результате физического или психического принуждения, малозначительности), если, конечно, не отождествлять вредоностность с уголовной противоправностью.

Вышеизложенное, как нам представляется, позволяет сделать вывод о том, что существующее название гл. 8 УК «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» не совсем точно отражает сущность регламентированных в ней ситуаций. И по формальным, и по содержательным признакам последние более подпадают под другое понятие – «Деяния, преступность которых исключается». Поскольку данное понятие предлагается взамен существующего в уголовном законе, а сами эти деяния так или иначе в нем уже прописаны, постольку излишне приведенное понятие при его использовании в УК дополнять указанием на то, что речь идет об исключении «уголовным законом». Вместе с тем такое указание будет как минимум не лишним при доктринальном определении рассматриваемого понятия. Как справедливо подметил А. А. Тер-Акопов, ссылаясь на ст.  2 УК, смысл определения преступности деяния состоит не только в том, чтобы определить в уголовном законе, какие из числа общественно опасных деяний признаются преступлениями, но и в том, чтобы из числа последних этим же самым законом изъять некоторые из них. В этом смысле автор обоснованно называет ОИПД «обстоятельствами, исключающими преступность деяний, предусмотренных уголовным законом (курсив наш. – С. П.)»[101].

Вследствие чего исключается преступность таких деяний? – Повторим: вследствие юридического отсутствия в них признаков преступления. И такой ответ является результатом не теоретических изысканий, а продиктован определением в законе того качества, которого лишены эти деяния. Следует, однако, заметить, что по этому поводу в отечественной литературе существует и несколько иная позиция.

Еще задолго до введения в текст уголовного закона понятия «ОИПД» было высказано мнение о том, что «лицо, действовавшее в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости и при других обстоятельствах, исключающих общественную опасность совершенного деяния, не может быть признано виновным, так как в его действиях отсутствует состав преступления»[102]. И, хотя некоторые авторы полагают, что в настоящее время сам уголовный закон снял спор о том, что исключается при наличии того или иного обстоятельства, – преступность деяния или состав преступления в содеянном[103], нельзя не заметить, что этот же самый уголовный закон содержит целый ряд нормативных предписаний, согласно которым лицо не подлежит уголовной ответственности в связи с отсутствием в содеянном именно отдельных элементов или признаков состава преступления (предусмотренных, в частности, в ст.  21, 28 УК). При всем многообразии и неоднородности называемых в этой связи обстоятельств большинство из них действительно также исключает преступность деяния. И не включать их в перечень ОИПД только на том основании (или наряду с ним), что они характеризуют отдельные элементы состава преступления, а не само преступление, как это предлагает В. А. Блинников[104], вряд ли убедительно.

Рассматриваемая проблема на первый взгляд имеет сугубо теоретическое значение потому, что для адресатов уголовного закона в общем-то безразлично, почему невиновно причиненный ими вред исключает уголовную ответственность: либо потому, что отсутствует один из элементов состава преступления (субъективная сторона), либо потому, что отсутствует один из признаков преступления (виновное его причинение). Для них важно одно – что содеянное в подобного рода случаях не является преступлением, и этот вывод основан на конкретных положениях УК (ст.  5, 14, 28). Однако принципиально важно другое: почему эта ситуация интересует уголовный закон и как она в нем отражается?

Выделение сферы правомерного поведения в правовом поведении, в том числе урегулированном нормами уголовного права, может происходить только одним способом: исключением из правового поведения конкретных вариантов неправомерного (в данном случае – преступного) поведения. Поэтому та или иная жизненная ситуация может «интересовать» уголовный закон и того, кто его применяет, тогда, когда она имеет внешнее сходство с преступным деянием, т. е. деянием, уже признанным преступлением. Как известно, перечень таких «признаний» носит исчерпывающий характер. И именно от них – конкретных уголовно-правовых запретов – отталкивается всегда правоприменитель, оценивая ту или иную ситуацию. Вместе с тем вывод о непреступности деяния может быть обусловлен двумя обстоятельствами: либо несоответствием признаков содеянного признакам конкретного преступления, предусмотренного в Особенной части УК, либо (и это имеет непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме) – при наличии указанного соответствия – положениями специальных (дополнительных) нормативно-правовых предписаний, исключающих преступность деяния, уголовно наказуемого при прочих равных условиях. Причем в последнем случае речь идет именно о дополнительных предписаниях, объявляющих об отсутствии уголовной противоправности, а не о дополнительных к ст.  14 УК признаках преступления, как это порой представляется в литературе[105].